Читать интересную книгу Афганский «черный тюльпан» - Валерий Ларионов

— Сердюков, снарядить магазин и быть в готовности к движению. Смотри, чтобы далеко не отходили.

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

Потураев поправил подсумок с двумя гранатами на поясе, взял автомат и пошел вперед вдоль колонны, проходя мимо орудий своей батареи. Раненых и убитых у них не было, но борта УРАЛов кое-где были пробиты. Солдаты, перебивая друг друга, оживленно делились впечатлениями о пережитых в перестрелке минутах. Потураева догнал лейтенант Костюков и пошел рядом с ним:

— Женя, в моих машинах ни одной дырки, а ведь сильный был «духовский огонь». Прижали их БТРы, вот мы и проскочили без потерь. А как у тебя?

— Нормально, с дырками в бортах, но тоже без потерь.

Вдвоем они подошли к первому УРАЛу, где их ждал с докладом командир батареи. Здесь же стояли прапорщик Веденеев и сержант Казеко. Офицеры доложили капитану Петухову о состоянии своих подчиненных и готовности к дальнейшему движению. Петухов ушел на доклад к командиру бригады подполковнику Ветошкину, а прапорщик Веденеев достал пачку сигарет и предложил закурить. Евгений взял сигарету, дал прикурить прапорщику и с удовольствием затянулся сам. Костюков и Казеко не курили. Потураев с Казеко вышли на середину дороги и осмотрелись. Далеко впереди, у командирской машины, собирались командиры рот и батарей колонны. Туда же, к санитарным машинам, несли раненых, где врачи и санинструкторы укладывали их на носилки, перевязывали, делали уколы и грузили в специальные медицинские броненпчки. Солдаты всей колонны, далеко не отходя от своих колесных и боевых машин, справляли малую нужду и разминали ноги.

— С боевым крещением Вас, товарищ лейтенант! — сказал Казеко, пытливо глядя на Потураева. Евгений посмотрел на сержанта. Спасибо, Саша! Было бы с чем поздравлять… Здесь, на дорогах, всегда так нас встречают?

— Всегда. Это еще духи сегодня были без гранатометов, а то бы несколько машин уже горело, чтоб им ни дна ни покрышки, — сплюнул Казеко и спросил:

— У Вас бронежилет есть?

— Нет, я их не видел вообще.

— Сейчас я принесу, товарищ старший лейтенант, Вы его повесьте на дверцу кабины, так надежней будет в ней сидеть.

Сержант Казеко сбегал к своей машине и принес Потураеву большой и тяжелый бронежилет, обшитый зеленой саржей.

— Вот возьмите и не бросайте его без присмотра — сразу уведут из других рот. В бригаде их мало, наперечет, и желающие на него найдутся быстро.

Поступила команда приступить к движению, солдаты стали запрыгивать на броню БТРов и в кузова автомобилей, и Потураев, поблагодарив Казеко за бронежилет, пошел к своему тягчу. Водитель уже стоял на подножке кабины. Потураев протянул ему бронежилет и сказал:

— Возьми, Казиев, и повесь себе на дверцу. Комбат приказал выдать их всем водителям. Бери, бери, что я сам придумал, что-ли?

Не мог Потураев один из батареи укрыться за бронежилетом, а потом честно смотреть своим солдатам в глаза.

— У тебя все, Сердюков?

— Все!

— Вперед, Казиев! — Евгений сел на свое место и захлопнул дверь.

Время шло к концу дня, на западе солнце уже касалось вершин приблизившихся к ним гор, и колонна подъезжала к городу Пули-Хумри. Вокруг города тянулись угрюмые горы, но за ними, дальше на юг, виднелись еще более высокие вершины в белых снежных шапках.

Пули-Хумри показался Потураеву более многолюдным и оживленным, чем Баглан. По улицам ездили автомобили неизвестных Евгению марок и пассажирские арбы с большими, в рост человека, колесами, запряженные в наряженные лентами и цветными попонами лошадей. Арбы были разукрашены в яркий красно-желтый цвет, что придавало улицам Пули-Хумри праздничный вид. У дуканов стояли на треногах большие фотоаппараты, и их владельцы созывали народ запечатлеть себя на фотоснимках. Брадобреи прямо на тротуарах усаживали солидных стариков в свои кресла. Витрины дуканов были забиты различными товарами. Ясно видны были компактные магнитофоны, наборы красочной косметики и многое другое, что не удалось рассмотреть. Жители города не обращали внимание на русских, с лязгом гусениц проезжающих по центральной улице. С уклоном вниз, они выехали на окраину Пули-Хумри, где большим палаточным городком стояла советская воинская часть, окруженная высокими горами. Въезжая в расположение этой части, Потураеву показалось, что горы сомкнулись, и они остались в окружении великанов. Здесь предстояла заправка техники топливом и ночевка. Колонна почти с ходу встала у двух длинных заправочных труб с отводными шлангами для баков с бензином и соляркой, и через двадцать минут около сотни машин отъехали от них готовыми к дальнейшему движению.

Командир батареи капитан Петухов назначил караул, и солдаты и офицеры стали готовиться к отдыху. К Потураеву подошел сержант Сердюков и предложил:

— Товарищ старший лейтенант! Идемте в наш кузов, мы там приготовили места для расчета и для Вас.

Водитель Казиев остался ночевать в кабине УРАЛа, а Потураев спал вместе с солдатами в кузове на матрацах, накинутых на снарядные ящики. Заставы, стоящие на вершинах окружающих гор, всю ночь постреливали из пулеметов и ракетницами освещали местность. Кузов УРАЛа был наглухо затянут тентом, но все равно холод пробирал Потураева, несмотря на то, что он спал одетым и обутым. Подъем сыграли до рассвета, проверили личный состав и готовность техники к маршу, и, после доклада командиров подразделений, подполковник Ветошкин отдал команду на движение.

Утро 3-го декабря выдалось прохладным и солнечным. Дорога была сухая, пыльная, и колонна быстро достигла населенного пункта Хинжан, за которым начинался крутой и извилистый подъем на самый высокогорный в мире автомобильный перевал Саланг. Впереди вершины затянуты облаками, и именно к ним натужно стали карабкаться гусеничные и колесные машины. Они проезжали многочисленные мостики, которые охраняли одно-два отделения советских солдат, постоянно живущих здесь в бронеколпаках. Справа горы вплотную стеной приблизились к дороге, слева обочина круто обрывалась в ущелье. Казиев уверенно управлял УРАЛом, напряженно всматриваясь в извилистую ленту дороги.

Въехали в тучу, которую они видели снизу, и сразу попали в снежную бурю. Поднимаясь выше и выше, люди и машины чувствовали кислородное голодание. У людей появлялась головная боль, машины начинали закипать. Двигатели стали работать с перебоями. Все солдаты и офицеры соскочили с машин и, упираясь в задние борта и колеса орудий, помогали им карабкаться вверх. Потураев, спрыгнув с подножки УРАЛа, сразу почувствовал одышку, и ноги показались ему ватными, непослушными. Вместе с солдатами он толкал гаубицу, не подавая никаких команд. Здесь они были не нужны. Всем было тяжело, все задыхались. Снег залеплял глаза, нос. Крупные снежные хлопья налипали на лобовые стекла, ограничивая видимость дороги. И только когда эта туча осталась внизу, метель внезапно прекратилась. Перед По-тураевым открылось голубое, чистое и морозное небо. Скалы были в снегу. Вид был величественный и сказочный. Колонна втянулась в туннель на вершине перевала, и после нее начался такой же тяжелый спуск. Снова въехали в снежную бурю. Водители на пониженных скоростях медленно вели машины по снежной колее. Когда туча осталась наверху, буран прекратился. Снегу на горах становилось все меньше и меньше, и вскоре они опять ехали по сухой дороге. Перед въездом в долину все увидели впереди несколько сожженных КАМА-Зов — наливников, черных от копоти и безвольно стоявших на железных дисках вместо колес. После спуска с перевала колонна свернула направо с дороги к палаточному военному городку советского мотострелкового полка, стоящему на окраине города Джабали-Уссарадже. Остановились недалеко от палаток и начали готовиться к ночлегу.

Еще затемно их разбудили залпы полковой артиллерии. Ее позиции находились в стороне от палаточного лагеря, и сполохи огня, вырывающиеся из стволов, на мгновение освещали фигурки солдат около пушек. Куда они вели огонь — никто не знал. Куда-то в сторону Саланга.

Солдаты и офицеры бригады уже были на ногах, готовясь к дальнейшему движению. Старший лейтенант Потураев обошел все УРАЛы со своими артиллерийскими расчетами, сержанты доложили ему о готовности к маршу. На ходу проверяя сцепку орудий к форкопам грузовиков, Евгений подошел к командирской машине. Петухов, скинув десантную куртку, умывался, подставляя ладони под кртелок с водой, из которого поливал ему дальномерщик рядовой Аксенов. В другой руке он держал полотенце для комбата.

— Товарищ капитан! Личный состав огневых взводов к маршу готов! А-а! Хорошо, что подошел, Потураев! — Петухов взял у Аксенова полотенце. Меня полчаса назад вызвали к комбригу, ему по радио сообщили, что нашу третью, последнюю, колонну из Кундуза в Баглане расстреляли и почти полностью уничтожили. Подбили и наш батарейный УРАЛ, что шел с ними. Матчанов и Рахманов погибли. Жаль пацанов. — Капитан Петухов отдал полотенце, надел куртку и туго подпоясался ремнем. Из кабины ГАЗ-66 он достал свою шапку и автомат. Орудия местного полка продолжали вести огонь по своим невидимым целям. Петухов подошел к старшему лейтенанту: