Читать интересную книгу Увидеть солнце - Сергей Москвин

— Полковник-то чернее тучи вернулся. Никогда его таким не видел, — озабоченно сказал Серёге один из них. — Не знаешь, что случилось?

Тот отрицательно покачал головой и кивнул на шатёр.

— Он там?

— Там. Все там, — подтвердили патрульные. — Минут пять как собрались.

— Пропустите. Мне надо попасть на заседание, — потребовал Сергей.

Но на этот раз не сработало.

— Извини, Серж. Твой отец лично приказал: никого из посторонних.

— У меня важные сведения об арестованной! Их необходимо сообщить членам суда, — заупрямился Серёга, пытаясь протиснуться мимо стражников — но наталкиваясь на мозолистую ладонь.

— Им сейчас не до неё, — ответил загораживающий проход охранник. — Похоже, у них там покруче дела.

Ничего не оставалось делать. Сергей прошёлся из стороны в сторону, обошёл вокруг шатра, а когда вернулся ко входу, застал там Хоря и трёх его приятелей.

— Ну что, поговорил с отцом?! — бросился к нему Хорь.

Сергей покачал головой.

Хорь недовольно цыкнул сквозь дырку в зубах, но не ушёл — остался на месте. Ещё через несколько минут к шатру подошли несколько мужчин и женщин. Потом люди стали собираться целыми группами — видно, рассказы вернувшихся с Маршальской разведчиков не на шутку всех взволновали. Вскоре вокруг шатра собралась целая толпа. Сергей заметил среди собравшихся плечистую фигуру Дрона, который что-то настойчиво нашептывал стоящей рядом с ним Лиде. Девушка пыталась отодвинуться от него, но, зажатая со всех сторон людьми, никак не могла это сделать.

Наконец, отодвинув полог шатра, наружу вышел комендант, а следом за ним и остальные члены Совета. Отец Сергея появился последним. Из-за тусклого света лампочек дежурного освещения Сергей не смог рассмотреть выражение его лица, но по резким, порывистым движениям понял, что отец чем-то крайне недоволен. Он и держался в стороне от остальных, из чего можно было заключить, что на своём заседании члены Совета не пришли к единому мнению. Тут заговорил комендант, и Сергей переключился на него.

— Сограждане, — обратился комендант ко всем присутствующим, и от его тона у Сергея похолодело внутри. — Станция Маршальская заражена неизвестным нам биологически опасным веществом. Её жители либо покинули станцию, либо погибли. Пока не будет проведена дезактивация и на Маршальской вновь не заработают турбины, мы не сможем восстановить подачу электроэнергии в прежнем объёме. Для экономии жизненно важных ресурсов с этой минуты на станции вводится режим чрезвычайного положения со строго лимитированными нормами выдачи питьевой воды и продуктов питания. Любые нарушения установленных правил будут сурово наказаны.

Сергею показалось, что комендант чего-то недоговаривает. Услышанное нехорошо удивило его, и Серёга даже на какое-то время забыл о томящейся в темнице девушке и так и не вспомнил о ней, когда к нему, наконец, подошёл протиснувшийся сквозь толпу отец. Он был не просто раздосадован, но и зол и даже не пытался это скрывать.

— Безвольные трусы, — сердито прошептал он себе под нос, но Сергей всё равно услышал.

— О ком ты?

Отец метнул хмурый взгляд в спину осаждаемого людьми коменданта и понизил голос:

— О нашем Совете. Решили ограничиться полумерами в надежде, что руководство Союза очистит Маршальскую от заразы и снова запустит остановившиеся турбины. Да потеря энергии, которую Сибирская получала с Маршальской, для Союза не большая беда, разве что Проспект задерёт цену — они теперь, считай, монополисты. Только руководство Союза им этого всё равно не позволит. А ради нас в Союзе не будут жилы рвать, даже если узнают, что мы тут подыхаем.

— Как же так? — растерялся Сергей. — Ведь мы тоже входим в Союз.

— Входили, пока защищали Маршальскую от монстров. А без Маршальской мы Союзу не нужны. Никто нам не поможет, кроме нас самих. Никто, — повторил отец.

— А что там, на Маршальской? — тоже перейдя на шёпот, спросил у него Сергей.

Отец нахмурился ещё больше, даже желваки заиграли.

— Чёрт его знает. Я никогда такого не видел. И никто не видел. Всё оплетено какой-то чёрной паутиной. Только…

Он сделал паузу. Сергею показалось, что отец собирается с духом.

— Она живая. По-настоящему живая, Серёга. Когда мы подошли к станции, выбросила в нашу сторону щупальце вот такой толщины. — Отец развёл в стороны руки. — Мы едва успели отскочить. Ещё бы секунду промедлили, и всё, конец! Честно тебе скажу: когда такую жуть увидел, душа в пятки ушла.

— Что же мы можем сделать? — растерялся Сергей.

— Уничтожить эту дрянь, пока она не уничтожила нас.

— Уничтожить? — недоверчиво переспросил Сергей. — Но как?

— Наверняка есть способ. Должен быть! — По тому, как отец произнёс последнюю фразу, Сергей понял, что он пытается убедить в этом самого себя.

— Что ж мы теперь… Методом проб и ошибок будем? — отцовскими словами удивился Серёга.

— Ты помнишь, комендант Маршальской — бывший моряк. Вот он и вёл журнал наподобие корабельного, куда записывал сведения обо всех значимых событиях, я сам видел. Если бы нам удалось заполучить этот журнал, тогда мы, по крайней мере, узнали бы, что произошло у них на станции. Я вызывался отобрать группу добровольцев, чтобы с их помощью добыть его, — мрачным голосом продолжал отец. — А эти, в Совете, не дали. Мол, только зря людей потеряем. Хотел сам пойти, не разрешили. Говорят: во время чрезвычайного положения начальник службы безопасности нужен здесь. Вот когда без света погибнут все наши посадки и начнётся голод, поймут, что я был прав. Да боюсь, поздно не было бы!

Он замолчал, потом, видимо, решил, что сгоряча сказал сыну лишнего, и поспешил закончить разговор:

— Ладно. Мне нужно к коменданту. Позже договорим.

* * *

Сразу пробиться к коменданту полковнику не удалось. Едва он шагнул в толпу, как его окружили бойцы станционной дружины. Перебивая друг друга, они что-то говорили ему, Касарин отвечал, порой — довольно резко. Но из-за стоящего на платформе шума Сергей никак не мог разобрать слов. Потом вперёд выступил Дрон. Лицо отца нахмурилось — видимо, Дрон говорил ему что-то важное. Сергей подался вперёд, чтобы слышать их разговор. В этот момент отец рубанул ладонью воздух и, повысив голос, гневно произнёс:

— Нечего с ней церемониться! Немедленно повесить эту дрянь!

Повесить?! Сергей похолодел. Он сразу понял, кого отец имеет в виду. Безжалостный смысл последней фразы оглушил его, но и заставил действовать. Сергей бросился к отцу. Но прежде чем сумел пробраться через ряды дружинников, Дрон вытянулся перед отцом по стойке смирно и молодцевато гаркнул:

— Есть, товарищ полковник!

Потом повернулся к стоящим рядом бойцам и скомандовал:

— Ероха, Босой, за мной! Поможете вздёрнуть сучку.

— Подождите! Дрон! — крикнул им в спины Сергей. — Нельзя это!

Тот нехотя остановился. Вслед за ним притормозили и Ероха с Босым. Но отец, самый близкий и родной ему человек, не понял, что он хотел сказать, и своей следующей фразой лишил Сергея последней надежды:

— Да, ты прав. Все должны видеть, как мы поступаем с ворами. Подготовьте эшафот, а я тем временем соберу народ.

Дружинники, вызвавшиеся быть палачами, с готовностью ринулись выполнять приказание. Сергей бросился было за ними, чтобы остановить, но быстро понял, что силой ничего не изменит, и вернулся к отцу:

— А как же суд, па? Ведь ты сам всегда говорил, что всё должно быть по закону?

— При чрезвычайном положении всё проще. Мне доложили о преступлении, и я, как председатель суда, принял решение. Или… — отец почувствовал недосказанность и насторожился, — ты не согласен с приговором?

— Не согласен! — твёрдо ответил Сергей. — Эта девушка пережила такое… Её нельзя убивать! И если бы ты только поговорил с ней…

— Я не собираюсь разговаривать с ворами! — неожиданно взорвался отец. — Да мерзавка просто наплела тебе с три короба! Небось, поведала слезливую историю о своей горькой судьбе, ты и развесил уши! Она пойдёт на любой обман, лишь бы вымолить себе пощаду!

— Она не врала! — покачал головой Сергей. — И ничего не вымаливала, наоборот…

Отец даже не стал его слушать:

— Всё! Хватит болтовни! Эта гадина совершила преступление и будет за него повешена!

Отец был будто окружён аурой обжигающей ненависти, и Сергей даже отступил на шаг назад. Глядя в его пышущие гневом глаза, он с ужасом понял, что какие бы слова ни говорил в защиту пленницы, полковник не переменит своего решения.

И это значит… несчастной девушке осталось жить считаные минуты! Сергей сглотнул, словно это его, а не её собирались повесить. Отец смерил его долгим оценивающим взглядом и, видимо, остался недоволен, потому что промычал себе под нос что-то нечленораздельное, повернулся спиной и быстро зашагал к восточному краю платформы, где дружинники сооружали эшафот для предстоящей казни.