Читать интересную книгу Виллисы - Юрий Коротков

У Юльки уже кружилась голова в этом водовороте.

Они наконец очутились в большой проходной зале, обставленной старой мебелью, где в креслах, на диване и прямо на полу сидели люди, пили вино, говорили все разом, нисколько не мешая друг другу. С Игорем поздоровались, но особого внимания на них с Юлькой никто не обратил — видно было, что свои люди здесь приходят и уходят, когда посчитают нужным.

— А-а! — истошно завопил вдруг долговязый стриженый парень. — Звезда советского балета! — тянуться было далеко, он залез коленями на журнальный столик и громко чмокнул ее в щеку.

— Это Валерка. Вы уже знакомы, — усмехнулся Игорь, отталкивая его.

— А где моя Лена? — спросил Валерка.

— Дома. То есть в интернате, — ответила Юлька.

— В следующий раз приходи с Леной.

Игорь усадил ее в продавленное кресло, сам сел на подлокотник. Им налили два стакана вина.

— Я не буду, — сказала Юлька.

— Ты действительно балерина? — спросил парень, сидящий на полу у стены в обнимку с гитарой.

— Учусь еще.

— Ноги специально выворачиваете? — спросил парень с гитарой. — Знак касты?

Юлька сидела, привычно развалив колени под широким шерстяным платьем и разведя носки в стороны. Она покраснела и сжала коленки.

— Вам удобно вот так? — сердито спросила она, скосив носки вовнутрь. — А мне неудобно, как вы. Суставы же развернуты.

— «Ах, эти ножки, ножки, ножки балерин, — негромко запел тот, подыгрывая на гитаре, — без вас бы я не смог прожить и день один…»

— А что, вам пить нельзя? — спросил другой.

— Просто не люблю.

— «…Ах, если бы я только, братцы, мог — я жизнь бы положил у этих ног!» — парень с гитарой неожиданно перешел на мелодию «маленьких лебедей».

— А правда, все балетные мужики — педики? — спросил другой.

— Все! Отстань! — торопливо сказал Игорь на секунду раньше, чем Юлька собралась ответить. — Женька, покажи, что еще натворил?

Женька, длинноволосый парень со смуглым, резким лицом, встал и направился в смежную комнату. Игорь повел Юльку следом.

В комнате-мастерской, где на всей небогатой мебели — стульях, столе, этажерке — пестрели следы засохшей краски, Женька, не выпуская сигарету изо рта, порылся в сваленных у стены холстах, выудил один, поставил на подрамник. Подождал, пока Юлька с Игорем оценят, поставил другой, третий.

Юлька осторожно склонила голову, пытаясь разобраться, где верх, где низ.

— Как?

Юлька неопределенно пожала плечами.

— Не нравится?

Юлька помедлила и решительно покачала головой.

— Почему?

— Непонятно.

— А что здесь понимать? Настроение… Вечер… Сумерки… А ты считаешь, все должно быть понятно, как «Летайте самолетами Аэрофлота»?

— Но вы же это рисовали для кого-то…

— Конечно, — улыбнулся Женька. — Для себя, любимого.

— Для себя — это не искусство, это самодеятельность, — заученно сказала Юлька.

— Да? — Женька почесал нос и глянул на Игоря. Тот не вмешивался в разговор и ухмылялся. — А-а… что такое искусство?

— Это десять процентов способностей и девяносто процентов работы, — упрямо сказала Юлька.

— Ну вот, уже и проценты пошли, — засмеялся Женька. — Это не искусство, это плановое хозяйство. Если бы я знал, что мне надо завтра встать к мольберту и отработать столько-то часов, я бы удавился… Понимаешь, это совдеповская идея — искусство для кого-то. Насильно осчастливить народ. А у меня нет мании величия, слава богу. Нравится кому-то — хорошо, не нравится — это дела не меняет…

Он говорил с тем терпеливым, доброжелательным участием, с которым объясняют ребенку очевидные вещи — например, почему днем светло, а ночью темно.

— Я в Бразилии был на карнавале: люди с утра до вечера танцевали на улице. Для себя. Вот это и есть искусство. А от звонка до звонка — это служба. Я не прав?

Юлька молчала.

— Ну вот я получаю удовольствие от того, что я делаю. А ты?.. Не от результата — на сцене, перед зрителем, — а от работы?..

Юлька по-прежнему молчала. Она никогда не думала, получает ли она удовольствие, пересиливая каждый день чугунную усталость под гестаповским взглядом Натальи.

— Значит, не нравится? — весело спросил Женька.

— Нет, — угрюмо сказала она.

— Ну, что ж делать… — Женька взял аэрозоль с краской и наискось перечеркнул картину жирной белой полосой.

— Зачем? — вскрикнула Юлька.

— Другую напишу. — Женька засмеялся, хлопнул Игоря по плечу и ушел в залу.

— У него картины в галереях по всему миру, — сказал Игорь. — В Штаты приглашали работать — мастерская, машина, квартира — не поехал. Живет как хочет… Пойдем, покажу шикарную картину, — он потащил Юльку в дальний конец коридора. — Главное — абсолютно понятная. Называется «Вечерний город». Гениально! Ты такого еще не видела!

Они вошли в темную комнату. Юлька обернулась, ища выключатель.

— Ее без света надо смотреть. Иди сюда… Вот! — Игорь подвел ее к окну.

— Где?

— Да вот же! — Игорь указал на окно, за которым светились фонари в голых ветвях и разноцветные гирлянды над замерзшим прудом, скользили на коньках по льду Патриарших люди. — Вечерний город. Правда, здорово?

— Знаешь что… — Юлька повернулась идти, но Игорь удержал ее и обнял.

Юлька тотчас уперла ему в грудь острый кулак.

— Между прочим, нас каратэ учили!

— Только не надо меня бить, ладно? — улыбнулся Игорь.

Юлька беспомощно отвела лицо.

— Тебе только это от меня надо?

— Нет, почему же? — абсолютно серьезно сказал Игорь. — Меня интересует твой богатый внутренний мир…

В глубине комнаты засмеялись. На диване лежала парочка и с любопытством наблюдала за ними.

Юлька оттолкнула Игоря и выбежала.

— Вы закрывались бы, что ли! — в сердцах сказал Игорь.

Он догнал Юльку в коридоре:

— Подожди… — толкнулся в одну комнату — заперто, в другую — шум и смех.

Навстречу им попался Валерка, он поманил Игоря в сторону, что-то сказал вполголоса, указывая в другой конец коридора.

Игорь в ответ покрутил пальцем у виска.

— О тебе же забочусь, — обиделся тот. — Там диван есть. Заодно и помыться можно.

Игорь досадливо оглянулся — не слышит ли Юлька — и что-то тихо, но резко ответил.

Валерка пожал плечами.

— Да брось ты из нее мадонну делать, — расслышала Юлька. — Их мужики каждый день лапают с десяти лет…

Юлька вспыхнула и бросилась вон из квартиры. Игорь догнал ее уже за дверью.

— Слушай, ты всегда уходишь по-английски?

— Пусти!

— Ну что опять случилось? Человек неудачно пошутил. У него с чувством юмора туго. Тяжелое детство…

Юлька молча вырвалась и пошла вниз по лестнице.

Вечером, когда Юлька сидела на кровати и угрюмо смотрела в учебник, в комнату вошла Галина Николаевна. Следом втянулись несколько девчонок, остальные столпились у дверей. Юлька, Ия и Нина разом вскинули головы к воспитательнице и тоже зачем-то встали, глядя на Свету.

Середа все так же неподвижно лежала лицом к стене. Галина Николаевна склонилась над ней.

— Света… — позвала она негромко. — Света, за тобой приехали…

Середа поднялась на руках и села. Лицо ее, потемневшее, с глубоко запавшими глазами, было совершенно спокойно, будто потеряло способность выражать хоть какое-то живое чувство. Она равнодушно оглядела подруг, воспитательницу, чуть свела брови, пытаясь понять, чего от нее ждут, что надо делать. Потом встала, вынула из шкафа большую спортивную сумку и принялась складывать в нее вещи.

В гробовой тишине раздавались только ее шаги и странный, едва слышимый высокий звук: все девчонки молча плакали. Под этот бесконечно тянущийся на одной ноте плач Света медленно двигалась между замерших, будто окаменевших девчонок, аккуратно складывала блузки, свитер, халат, юбку. Хитон оставила на плечиках в шкафу, попавшиеся под руку пуанты не глядя уронила на пол. Последний раз огляделась в комнате — не забыто ли что, взяла с тумбочки Ваньку-встаньку.

— До свидания. Света, — сказала Галина Николаевна.

Середа обернулась на голос, пусто посмотрела на воспитательницу и пошла по коридору. В тишине тилибомкал на каждом шагу Ванька-встанька у нее в руках.

Подруги двинулись следом. Вдоль всего коридора стояли, с жадным любопытством глядя на процессию, младшие девчонки.

В вестибюле Светин отец — растерянный, виновато улыбающийся маленький человек — суетливо подхватил сумку. За стеклянной дверью у крыльца светились красные стоп-сигналы такси.

Середа по очереди обнялась и расцеловалась с одноклассницами, равнодушно глядя за спину им неживыми глазами, повернулась и вышла за отцом.

Подруги высыпали на крыльцо, кто-то махнул рукой, но Света, не оглянувшись, села в машину, и такси тронулось.