Мэтт вздрогнул, как от удара током, и тут же метнул взгляд на Бена. Тот отозвался немедленно:
– Я ей ничего не говорил.
– Я разорвала связь еще до наступления смерти, – терпеливо объяснила Кэсси, – но на краткий миг контакт восстановился вскоре после этого, когда убийца перенес ее в лес. Пока он устраивал ее в этой позе. Вот тогда-то я и узнала, где вам надо ее искать. И я видела, как он вложил монету ей в руку.
– Как по-вашему, что это значит? – спросил Бен. – Что означает монета?
– Я думаю, это как-то связано с его представлением о ней. Это был серебряный доллар, верно?
– Верно, – подтвердил Мэтт. – Никаких отпечатков.
– О да, в этом смысле он был очень осторожен, не оставил никаких следов, которые могли бы привести вас к нему, так что в этом плане монета вряд ли вам поможет, – рассеянно согласилась Кэсси и вдруг, нахмурившись, посмотрела на Бена. – Поза, в которую он ее усадил, монета, вложенная ей в руку, его издевательства над жертвой... Если все учесть, получается, что он считал ее шлюхой.
– Но это неправда, – живо возразил Мэтт. – Бекки не была шлюхой. Она была совсем еще девчонкой.
Светлые глаза Кэсси уставились на шерифа.
– Для него не имело значения, что на самом деле собой представляет Бекки, – заговорила она мягко. – Он был убежден, что она шлюха. Если вы хотите его найти, вам нужно понять, как он мыслит.
– Да, я знаю, – тяжко вздохнул Мэтт. – Но мне это вряд ли понравится.
– Следовать за мыслями безумца не очень-то весело, да?
Мэтт посмотрел на нее и сказал:
– Ладно, вы своего добились.
Кэсси осталась безучастной к своей победе.
– Монета у вас?
– По-моему, это не слишком удачная мысль, – поспешил вмешаться Бен. – Только не сегодня. Кэсси, вы же говорили, что не спали всю ночь. Вы, должно быть, устали. – Он не добавил вслух, что вид у нее измученный.
– Мне бы хотелось попробовать, судья.
– А мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Беном.
Она взглянула на него и чуть заметно кивнула, но обратилась к шерифу:
– Мне бы хотелось попробовать. Если монета у вас.
Мэтт выдвинул средний ящик письменного стола, вытащил прозрачный полиэтиленовый пакетик с этикеткой «Вещественное доказательство» и подтолкнул его через стол к Кэсси.
Она взяла его не сразу. Вместо этого она еще раз оглянулась на Бена.
– Мне понадобится проводник, – сказала Кэсси.
– Что понадобится?
– Нечто вроде подстраховки. Кто-то должен все время говорить со мной. Помогать мне сосредоточиться. Не давать мне забираться слишком глубоко.
– Что будет, если вы заберетесь слишком глубоко?
– Я не вернусь.
Бен взглянул на Мэтта, который в ответ лишь молча поднял бровь, и снова перевел взгляд на Кэсси.
– Ладно. Что я должен делать?
Кэсси взяла в руки пластиковый пакетик.
– Просто говорите со мной. Не останавливайтесь. Если я вступлю в контакт, не отпускайте ни на минуту.
Такие обязательства встревожили Бена, но он кивнул. Кэсси, по-видимому, заметила или почувствовала его нерешительность и попыталась его успокоить:
– На этот раз я постараюсь сделать контакт как можно более поверхностным, просто посмотрю, есть ли там что-нибудь. Если эта монета не принадлежала убийце в течение долгого времени, у меня вряд ли что-нибудь получится.
Бен еще раз кивнул, глядя, как она открывает пакетик и кладет монету себе на ладонь.
Склонив голову и закрыв глаза, Кэсси начала вертеть монету в пальцах. Так, наверное, действовал бы слепец, пытаясь определить суть предмета при помощи одного лишь осязания, исследуя на ощупь форму и фактуру.
– Кэсси? – окликнул ее Бен, решив, что молчание слишком затянулось.
Она слегка повернула к нему голову, мгновенно откликнувшись на голос своего проводника, и Бена поразило ее лицо – казалось, кровь совершенно отхлынула от него.
Но ее голос зазвучал ровно и уверенно:
– Это его монета. Она... из коллекции. У него есть еще. Выложены в ряд. Там было гнездо для доллара, но сейчас оно пустое. Там был... набор. У него остался полтинник, четвертак, десятицентовик, пятак и монетка в один цент.
– Он собирается использовать все остальные? – спросил Бен.
– Я не знаю. – Кэсси нахмурилась. – Трудно добраться до его мыслей. Он чувствует себя усталым, опустошенным. Он смотрит на монеты, но я не знаю, что он думает или чувствует.
Тут заговорил Мэтт. Его голос был полон недоверия, но почтительно приглушен, как у человека, который находится под впечатлением от спектакля и все же упрямо ищет кукольника, дергающего за нитки из-за занавеса.
– А она может рассмотреть, что его окружает?
– Кэсси? Вы видите, что его окружает? Можете описать, где он находится?
– Нет. Слишком темно. Он любит темноту. В темноте у него не так сильно болит голова.
– Но он в комнате?
– Я думаю, да. Но... я не вижу никакой мебели. Только монеты, выложенные в ряд. На черном бархате. Все его внимание сосредоточено на них. Он... как будто под гипнозом. Словно в трансе.
Кэсси вдруг покачала головой и открыла глаза.
– Это все. Больше ничего не получается. – Она вернула монетку в пакетик и отдала его Мэтту. – Мне следует попытаться еще раз через день или два. В настоящий момент он... слишком далек. Слишком опустошен.
Мэтт просмотрел замечания, почти механически занесенные в блокнот.
– Монета из коллекции... Вы думаете, он коллекционирует монеты?
– Вполне возможно. Те, что он выложил перед собой, безусловно, очень важны для него, это я точно знаю. – Голос у нее был усталый.
– Вам нехорошо? – спросил ее Бен.
– Со мной все будет в порядке.
– Я спросил, как вы чувствуете себя сейчас.
Кэсси посмотрела на него, и он сразу понял, в чем заключается перемена. Теплота ее прямого взгляда оказалась приглушенной, не такой, как раньше, словно некая внутренняя топка, питавшая ее энергией, сожгла слишком много топлива, и теперь пламя едва теплится.
– Это изматывающее занятие. Но со мной все будет в порядке. – Она повернулась к шерифу. – Сожалею, что на этот раз больше ничем не могу вам помочь.
Мэтт оторвался от изучения своих записей.
– Вы можете сообщить мне о нем еще что-нибудь? Любую мелочь, все, что угодно.
– Только то, что я уже говорила вам и судье Райану... и Бену. Я не думаю, что ему доводилось убивать раньше, но я уверена, что он готов убить еще раз. Теперь он вошел во вкус. Ему это нравится. – Кэсси помолчала. – В его мыслях, в способе мышления есть что-то незрелое; я бы выдвинула предположение, что ему лет двадцать с небольшим. – Она пожала плечами. – Кроме этого, есть еще сведения, которые вам мог бы сообщить любой специалист по составлению психологических портретов. Белый мужчина. Возраст – от двадцати четырех до тридцати двух. Возможно, одинокий и вряд ли когда-нибудь знал женщину. Возможно, страдал в детстве от жестокого обращения и, без сомнения, от подавления личности по крайней мере одним из родителей, скорее всего это была мать. Сексуальные проблемы – скорее всего импотенция. Он нашел способ получать сексуальное удовлетворение, и это для него очень важно. Ритуал сработал. Ее поза, монета в ее руке – все эти детали вы найдете и в следующий раз. Следовательно, можно считать, что его modus operandi[2] уже сложился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});