Читать интересную книгу Освободите тело для спецназа - Сергей Шемякин

— … Нэт, — повёл тот прицелом, — только ноги, тэло дэрэво закрываэт.

— Бей по ногам!

«Нэ доверяет, шакал!» — оскорбился Шамиль, что, впрочем, не помешало ему два раза плавно нажать на спуск.

Слабые хлопки почти слились друг с другом, ноги в прицеле дёрнулись, пригвождённые пулями к земле, а на штанинах камуфлированных брюк тут же стали набухать два тёмных кровавых пятна.

Глеб не успел даже вскрикнуть. Дикая, сумасшедшая боль огненным, жгучим снарядом пронзила всё тело, опалила сердце и чёрно-багровой россыпью взорвалась в мозгу. Откинутая до хруста в позвонках шея обмякла, руки подломились, и он ткнулся лицом в траву с оскаленным в судорожной гримасе ртом, так и не разразившимся звериным криком.

Г л а в а 17

— Метко палишь, — одобрительно сказал Груздь, возвращая Шамилю винтовку, через прицел которой он добрых пять минут, пристально разглядывал ноги сержанта, подкарауливая их малейшее движение. Но отчётливо чернеющие сапоги, раскинутые на ширину плеч, так ни разу и не дрогнули. Только темнеющие пятна на брюках жадными языками неумолимо расползались вширь от чёрных пулевых отметин, посаженных аккуратно посередине бёдер и наверняка раздробивших кость.

— Я пойду, поглазею, а ты здесь на атасе посиди. Если что — патронов не жалей! Держи его всё время на мушке, и по сторонам секи, не забывай! — распорядился Груздь и начал спускаться с дерева.

Очутившись на земле, Сомов перевесил автомат из-за спины на грудь и достал нож. Его по-прежнему беспокоил ясно услышанный вскрик солдата после первого выстрела Шамиля. Выстрела же, конечно — не очень удачного. Убитый наповал (по мнению Груздя), должен был падать молча. И эта малюсенькая пауза, отделившая выстрел от вскрика, ой как ему не нравилась. Как не нравилось и положение ног, привычно раскинутых на ширину плеч для стрельбы лёжа, с развёрнутыми наружу носками сапог. — Мёртвые изготовку к бою не принимают!

Нет, он не опасался нарваться на неожиданные неприятности (после своих наблюдений никаких неожиданностей он не ждал). «Добивать придётся!» — вот что ему не нравилось. Не любил Груздь на мокруху коренным ходить. Засыплешься — к стенке поставят! С присущей ему осторожностью, он двинулся не напрямик, а стал забирать влево, намереваясь зайти со стороны дороги и оказаться у спецназовца за спиной.

… Сознание вернулось к Глебу всплеском яростной боли и панического страха. Хотелось броситься вперёд (убежать, убежать!), сжаться, сделаться меньше, стать совсем маленьким (чтоб не попали, не попали!) и забиться в любую неприметную норку. Но парализованное страхом тело не подчинялось. Оно затвердело каменной глыбой, не желая не только куда-то бежать, но и двигаться.

«Я спокоен… спокоен… спокоен…», — привычно прикрылся Глеб заветной фразой, обретая способность соображать, и чувствуя, как повинуясь его воле, уходит этот дикий страх и приходит так нужное ему спокойствие.

«Бедра холодные, холодные, холодные», — подал он, сосредоточившись, нужную команду мышцам ног, зная, что после этого должны сузиться сосуды и уменьшиться кровотечение.

«Боль всё слабее… слабее… слабее», — в такт накатывающей пульсации мысленно внушал он, подавляя болевые ощущения и заставляя боль отступать, отступать… отступать!

«Чувствую себя хорошо…. Чувствую себя хорошо…. Чувствую себя хорошо», — придал он себе заряд бодрости, с радостью отмечая, как тело наливается силой, голова становится светлой, мысли четкими. А боль, хотя и не исчезла совсем, но отодвинулась, спряталась, стала меньше, незаметней.

«Я всё могу!» — торжествующе закончил сержант, чувствуя в себе уверенность и твёрдую решимость добиться победы. И пусть первый раунд был не за ним, но по-настоящему бой ещё и не начинался!…

Глеб лежал неподвижно, вслушиваясь в тишину и анализируя ситуацию: «Наверняка снайпер… и винтовка с глушителем, — оценил он все три выстрела. — Можно считать повезло, что первая пуля — мимо, а то была бы дырка в башке!»…. «Веткой, наверное, отклонило», — мимолётно подумал он о причинах промаха. «А почему два следующих выстрела в ноги? Сначала ведь явно бил в голову, — быстро прокручивал события Глеб, — …а потом в ноги… и с задержкой… как будто раздумывал: стрелять или не стрелять?!»

«Вряд ли он хотел меня стреножить, скорее всего — угробить к чертям собачьим!… Так почему же в ноги?»… «Не видит, сволочь! Прикрыт я чем-то!» — догадался сержант. Но догадка догадкой, а всё могло быть совсем и не так. Захотелось, скажем, пареньку с винтовкой немного порезвиться, вот и всадил он от нечего делать в распластанного перед ним Глеба Ткачёва ещё пару пуль на всякий случай. «Ладно, попробуем».

Сержант открыл глаза и медленно, плавно, стараясь сделать это незаметно, напряг мышцы шеи и чуть приподнял голову. Неподвижно застывшая спина закаменела в ожидании очередного выстрела, и Ткач явно ощутил неприятный холодок между лопаток, начисто забыв, что на нём бронежилет. Тело сжалось, ожидая раскалённого кусочка свинца, который вот-вот вопьётся в шевельнувшуюся плоть, безжалостно разрывая её, и калеча. Хотелось вскочить и мгновенным броском выскользнуть из прицела проклятого снайпера.

Сержант разлепил ссохшиеся губы и зло ощерился: «Посмотрим ещё, кто кого!» Выдавленное вслед за этим на резком выдохе короткое ругательство смахнуло последние остатки страха и оцепенения. Повернув голову, он осмотрелся: слева его скрывал куст, а справа — три толстых древесных ствола. Глеб придвинул автомат поближе и сдвинул переводчик на стрельбу очередями. Штык-нож из чехла и пистолет из внутреннего кармана он доставать не стал, опасаясь выдать себя неуклюжим движением.

Снайпер, конечно, был где-то справа, за деревьями и стрелял сверху. С земли бы ему после первого промаха Глеба ни в жизнь не достать. Нужно было что-то решать. Силы потихоньку уходили. «Видно артерию зацепил, гад!» Он сжал мышцы в комок, собираясь одним рывком выдернуть ноги из опасного сектора, но тут его слух уловил тихий треск ветки.

Размышлять времени больше не было. Звук (на самом деле еле слышный), прозвучал в его голове привычным сигналом имитационной гранаты. Тело работало само, как хорошо отлаженная машина. И плевать на какую-то дурацкую боль в неподвижных ногах, слишком высока сейчас ставка — жизнь! Рывок плечами… Пол оборота влево… Автомат одной рукой вдоль тела… Вот ОН — на груди автомат в руке нож — «ВРАГ!»… Дикий крик и замах… «Поздно, парень — получи!»… Очередь… «Назад! — Снайпер!»… Переворот через голову… В глазах калейдоскоп: вздыбившиеся деревья, смазанная зелень, пряжка ремня… Страшная боль!

— А - А — А - А! «Почему не слышно как он упал?… Кто же это так орёт?… Мать честная, да это же я ору!!»

Глеб до хруста напряг мышцы лица и замотал головой, пытаясь стиснуть зубы и остановить свой звериный вой.

«Здорово врубился… как под трамваем побывал», — выплыв на поверхность из тёмной пелены, помутившей сознание, подумал он, совсем не чувствуя ног, которыми с маху врезался в землю. «Знатный кувырок…. забыли, правда, предупредить, что упражнение не для инвалидов», — попробовал он пошутить, с трудом приподнимая плечи, чтобы посмотреть на нападавшего.

Тот, отброшенный выстрелами в упор, завалился в куст, и Глеб узрел только ребристые подошвы ботинок. — «Видно не услышал за своими воплями! Три пули в грудь — достаточно!»

С минуту отлежавшись, он высунул ствол автомата из-за дерева и дал длинную очередь на весь магазин в предполагаемом направлении снайпера. Сержант не надеялся попасть, просто хотел показать, что он ещё здесь, за этим деревом, и он ещё жив! «Пусть понервничает, сука!»

Перезарядив автомат, Ткач с большим трудом сел, привалившись спиной к бугристой древесной коре, и занялся ранами. Достав из кармана аптечку, размером и цветом смахивающую на пачку «Примы», он сделал себе обезболивающий укол, расчётливо поделив содержимое шприц-тюбика на оба бедра. Боль сразу уменьшилась, перейдя в разряд вполне терпимой, хотя малейшее движение правой ногой, которую он быстро перебинтовывал, вызывало её яростные всплески. Пуля, раздробив кость, застряла где-то внутри, но рана почти не кровоточила. А вот с левой ногой — было сложнее. Сквозное отверстие располагалось чуть ближе к паху. И кровь, пульсируя маленькими толчками, тут же промочила оба тампона и все слои бинта, которые сержант наматывал прямо поверх штанины. «Надо бы жгут», — подумал он, но мысль была явно не ко времени. Он сполз в траву и, волоча ноги, начал менять позицию.

Прикрываясь деревьями, Глеб упорно протискивался через кусты, понимая, что листва надёжно укроет от враждебного, ищущего взгляда и всегда выдаст приближение чужака. Но далеко от тела убитого боевика сержант отползать не собирался. Это было не разумно. У того вполне мог оказаться пульт для подрыва радиофугаса, и не стоило кому-то давать возможность его забрать.