тюрки-варвары, которые, вскочив на коней, носились, разгоняя толпу ударами направо и налево. Иногда чернь бросалась на них, одних убивали, других избивали, и кровь их проливалась безнаказанно для тех, кто это сделал.
Это было тягостно для ал-Му‘тасима, и он решил уйти из Багдада. Он направился в аш-Шаммасиййу{233}, место, куда иногда удалялся ал-Ма’мун, находясь там в течение нескольких дней или даже месяцев. Ал-Му‘тасим намеревался построить за Багдадом, в аш-Шаммасиййи, город, но ее пространство показалось ему тесным, к тому же он не желал близости Багдада. Он направился в ал-Барадан{234} по совету ал-Фадла б. Марвана{235}, который в то время был вазиром, и это происходило в двести двадцать первом (835-36) году. Он пробыл в ал-Барадане несколько дней и призвал зодчих, но затем это место не удовлетворило его, и он отправился в место, называемое Бахамша, на восточном берегу Тигра{236}.
Он предполагал построить здесь, на берегу Тигра, город и провести канал, но подходящей для этого земли не было найдено. Тогда ал-Му‘тасим прибыл в селение ал-Матира{237} и находился в нем некоторое время, затем достиг ал-Катула{238} и сказал: «Это лучшее из мест! Канал ал-Катул будет проходить посреди города, и строения расположатся на Тигре и на ал-Катуле».
Началась застройка, и были наделены участками военачальники, чиновники и частные лица. /257/ Стали подниматься здания, рынки были размещены вдоль ал-Катула и Тигра. Халиф поселился в той [части своего дворца], которая была закончена; так же поступили и некоторые частные лица. Позже [халиф] сказал: «Местность вдоль ал-Катула неподходящая, она камениста и строить на ней довольно трудно, так как нет простора».
Однажды он отправился на охоту и добрался в движении своем до местности, [которой предстояло стать] Сурра ман ра’а, а была она пустыней в земле ал-Тирхан; не было там ни возделанных земель, ни людей, кроме христианского монастыря. Халиф остановился в монастыре и беседовал с находившимися в нем монахами. Он спросил: «Как называется это место?» Один из монахов ответил ему: «В наших древних книгах сказано, что это место называется Сурра ман ра’а, и что это город Сама, сына Нуха{239}, и что он будет спустя века восстановлен благодаря славному победоносному государю, у которого [будут] соратники с лицами, напоминающими [некую] птицу, [обитавшую] в пустыне. И он поселится там, и там же будут жить его дети». Тогда сказал [ал-Му‘тасим]: «Клянусь Аллахом, я возведу [город] и буду в нем жить, а после меня — мои потомки. Ибо однажды ар-Рашид приказал, чтобы его сыновья отправились на охоту. И я отправился тогда с Мухаммадом [ал-Амином], ал-Ма’муном и старшими сыновьями ар-Рашида{240}. Каждый из нас добыл какую-то дичь, а я поймал сову. Затем мы вернулись и разложили перед ним свою добычу. Халиф заставил бывших с нами слуг говорить ему: эта добыча того-то, а эта — добыча того-то, пока ему не показали мою добычу. Когда дело дошло до совы, слуги боялись показывать ему ее, чтобы он не счел это дурным предзнаменованием или чтобы я не получил от него выговора. И спросил ар-Рашид: «Кто поймал это?». Ему ответили: «Абу Исхак». Он усмотрел в этом хороший знак, засмеялся и обрадовался. Затем сказал: «Ведь он когда-то будет халифом, а его войско и соратники, имеющие на него влияние, будут из людей, лица которых подобны лицу этой совы. Восстановит он [некий] древний город и будет жить в нем с этими людьми, и там же будут жить его потомки». И ничему в тот день не радовался ар-Рашид так, как тому, что я поймал сову»{241}.
Затем ал-Му‘тасим решил остановиться на этом месте и призвал Мухаммада б. ‘Абд ал-Малика аз-Заййата{242}, Ибн Аби /258/ Ду’ада{243}, ‘Умара б. Фараджа{244} и Ахмада б. Халида{245}, известного как Абу-л-Вазир. И сказал им: «Купите у попечителей этого монастыря эту землю и отдайте им ее цену — четыре тысячи динаров». И они сделали это. Затем он призвал зодчих и сказал им: «Выберите самое лучшее из этой местности», и они выбрали несколько мест для дворцов, где каждый человек из его приближенных должен был возвести по дворцу. Хакану ‘Уртуджу Абу-л-Фатху б. Хакану{246} досталось построить [дворец] ал-Джаусак ал-Хакани{247}, ‘Умару б. Фараджу — дворец, называемый ал-‘Умари, а Абу-л-Вазиру — дворец, известный как ал-Вазири.
Затем выделил [ал-Му‘тасим] участки для военачальников, чиновников и частных лиц, разметил пространство для пятничной мечети и окружающих ее рынков. Рыночные ряды предполагалось сделать просторными, так, чтобы каждый товар и каждый народ были помещены отдельно, подобно тому как это было предписано для рынков Багдада.
Написал [ал-Му‘тасим грамоты, приказывая] прибыть работникам, каменщикам, кузнецам, плотникам и другим ремесленникам и доставить тик и прочее дерево и стволы [пальм] из ал-Басры и ее окрестностей, из Багдада и всего ас-Савада, из Антакии{248} и всего побережья Сирии. Халиф призвал тесальщиков и укладчиков мрамора и создал в ал-Лазикиййи{249} и других городах мастерские по его обработке.
Отделил [ал-Му‘тасим] участки тюрков от участков всех других лиц, отдалив их таким образом, чтобы они не смешивались с людьми, уже породнившимися с арабами; их соседями могли быть лишь ферганцы. И пожаловал Ашнасу и его соратникам местность, называемую ал-Карх, присоединил к нему нескольких тюркских полководцев и воинов, приказал ему построить там мечети и рынки{250}. Хакану ‘Уртуджу и его соратникам передал окрестности [дворца] ал-Джаусак ал-Хакани, приказав ему собрать своих соратников и не допускать их смешения с прочими людьми. Васиф и его соратники получили окрестности ал-Хайра; там была сооружена длинная стена, названная стеной ал-Хайра{251}.
Участки всех тюрков, как и инородцев из Ферганы{252}, оказались отдаленными от рынков и сутолоки, царившей на широких улицах и в длинных переулках. И не было рядом с ними на их участках и улицах никого из торговцев и прочих, кто мог /259/ бы смешаться с ними. Затем купил для них рабынь и соединил их браком. Халиф запретил тюркам вступать в свойство с лицами, породнившимися с арабами; если у тюрков подрастали дети, то должны были они заключать браки между собою. Тюркским рабыням определил ал-Джаусак особое содержание, а их имена были записаны в ведомостях. И ни один из тюрков не имел права дать своей жене развод и расстаться с ней. Тюрку Ашнасу и его соратникам был выделен участок на западе застроенной части города, в конце ее, в