Читать интересную книгу О древности еврейского народа. Против Апиона - Иосиф Флавий

3. (28) Вот такие новые сведения о Моисее и о переселении евреев из Египта сообщает египтянин Апион в дополнение к свидетельствам других писателей235. Следует ли удивляться тому, что он говорит неправду о наших предках, сообщая, что они по происхождению египтяне? Ведь о себе самом он лжет, говоря прямо противоположное. Хотя он родился в египетском Оазисе236 и был, так сказать, чистейшим египтянином, он отрекся от своего настоящего отечества и народа, и, заявляя, будто он александриец, тем самым признал неполноценность своего происхождения. Поэтому, разумеется, он называет египтянами тех, кого сам ненавидит и желает обесславить. Ведь если бы он не считал египтян людьми недостойными, сам он не стал бы отказываться от родства с ними, — как должно поступать людям, которые гордятся своим отечеством и питают благородное желание быть причастными его делам, а тех, кто не по праву посягает на общее с ними происхождение, разоблачают. По отношению к нам египтяне могут испытывать одно из двух: либо, возвеличивая себя самих, они станут признавать родство с нами, либо сделают нас причастными дурной своей славы. Благородный Апион, по-видимому, своими поношениями в нашу сторону как бы пожелал заплатить александрийцам за предоставленное ему право гражданства, и, зная их неприязнь к евреям, проживающим вместе с ними в Александрии, он решил опорочить их, а заодно — и всех остальных, оставаясь в обоих случаях бессовестным лгуном.

4. (33) Между тем давайте посмотрим, в каких таких страшных злодеяниях обвиняет он живущих в Александрии евреев. «Придя из Сирии, — говорит он, — они поселились у не изрезанного заливами берега, по соседству с морским прибоем»237. Уж если это место можно ругать, тогда он ругает Александрию, не настоящую свою, а названную родину. Ведь прибрежная ее часть, по общему признанию, для поселения весьма удобна. И даже если бы евреи силой захватили ее, так что смогли и впоследствии там удержаться, то это свидетельствует об их отваге. Но для поселения это место им выделил Александр, и с македонянами они получили равные права238. Я не знаю, что сказал бы Апион, если бы они поселились у Некрополя239, вместо того чтобы занять местность, прилегающую к царскому дворцу240. Фила же их и поныне называется македонской. Если он читал послания царя Александра и Птолемея Лага, и знаком с грамотами последующих египетских царей, и ему доводилось видеть поставленную в Александрии колонну, на которой перечислены права, данные евреям великим Цезарем241, — если, я повторяю, он знал все это и осмелился утверждать тому прямо противоположное, он просто негодяй, если же он ничего об этом не знал, то совершенный неуч. Право же, его удивление тому, что, будучи евреями, они называются александрийцами, говорит о подобном невежестве. Ведь все те, кто был призван в какую-либо колонию, даже если они сильно разнятся между собой происхождением, получают название по имени основателя. И нужно ли говорить о каких-то других народах, если те из нас, кто живет в Антиохии, называются антиохийцами, и право гражданства предоставил им основатель Селевк242. Подобно тому и в Эфесе, и в остальной Ионии они имеют то же название, что и коренное население, и это право даровали им диадохи. Впрочем, римское великодушие позволило всем обходиться и без своего собственного названия — и не только отдельным людям, но и целым народам243. Так, в прошлом иберы, тирренцы и сабиняне именуются теперь римлянами. Если же Апион не признает такого гражданства, пусть больше не называет себя александрийцем. Ведь, как я прежде и говорил, он родился в самой отдаленной части Египта, и с чего бы ему быть александрийцем, если дарованное гражданство не имеет силы, как, по его словам, в нашем случае? Между тем одним только египтянам ныне господствующие над ойкуменой римляне отказали в праве какого-либо гражданства244. Он же настолько великодушен, что, удостаивая себя самого быть причастным тому, в чем было ему отказано, взялся при этом оклеветать тех, кто обладает этим преимуществом по законному праву. Ибо Александр не из-за недостатка в жителях поселил некоторых из наших соотечественников в построенном им с такой основательностью городе; лишь после того, как Александр совершенно убедился в их благонамеренности и преданности, он пожаловал нашим предкам сей дар. Ибо к народу нашему он относился с уважением, что подтверждает, говоря о нас, и Гекатей: ведь за послушание и верность, которые доказали Александру евреи, он отдал им во владение область самаритянскую, не облагая ее налогом (Ср. 1Мак 10.30:38, 11.34). Подобно Александру к александрийским евреям относился и Птолемей Лаг. Ведь он доверил им египетские сторожевые посты245, заранее зная, что они верой и правдой будут исполнять свой долг, и когда захотел утвердить свою власть в Кирене246 и в остальных ливийских городах, он отправил туда на проживание часть еврейского населения. После него Птолемей, прозванный Филадельфом247, не только возвращал всех попавших к нему в плен евреев, но и зачастую наделял их деньгами. И что самое главное, он пожелал узнать наши обычаи и познакомиться с книгами Священного Писания. Именно поэтому он попросил прислать ему тех людей, которые смогут сделать для него перевод Закона, а позаботиться о том, чтобы этот труд был исполнен с надлежащей тщательностью, он поручил не кому-нибудь, но повелел взять на себя эту обязанность Деметрию Фалерскому248, Андрею249 и Аристею250 — тому самому Деметрию, славившемуся в свое время ученостью, и двум другим, собственным телохранителям251. В самом деле, он не пожелал бы изучить законы и древнюю нашу мудрость252, если бы не испытывал чувства восхищения перед людьми, которые живут по ним, или с презрением относился бы к ним.

5. (48) Впрочем, Апион не обратил ни малейшего внимания и на то, что почти все последовавшие за ним македонские цари, преемники Александра, отличались необыкновенным к нам расположением. Ведь и третий по счету Птолемей, называемый Эвергетом253, после того как покорил Сирию, в ознаменование победы не египетским богам принес благодарственные жертвы, но прибыл в Иерусалим и совершил богатые жертвоприношения Богу по нашему обычаю и посвятил в храм дары, достойные его победы254. Птолемей Филометор255 и его жена Клеопатра судьбу собственного царства всецело доверили евреям, и военачальниками над всем войском были евреи Ония256 и Досифей257, над именами которых Апион подшучивает, хотя следовало бы восхищаться их деяниям и не злословить, а испытывать чувство благодарности за спасение Александрии, которой он притязает быть гражданином. Ведь когда они [александрийцы] вели войну с царицей Клеопатрой и над ними нависала опасность неминуемой гибели, эти военачальники заключили мир и положили конец междуусобице258. Однако «после этого, — говорит он, — Ония пришел с небольшим войском в город, где находился римский легат Терм»259. И правильно сделал, смею сказать, и весьма справедливо. Ведь Птолемей, названный Фисконом, когда его брат Птолемей Филометор умер, отправился из Кирены вместе с его сыновьями, желая низложить Клеопатру260, чтобы затем самому незаконно завладеть царством. Именно поэтому Ония стал продолжать войну на стороне Клеопатры и не поступился своей верностью царям, когда им угрожала опасность. Бог — свидетель справедливости его поступков. Ведь когда Птолемей Фискон принял решение сразиться с войском Онии, он схватил всех находившихся в городе евреев вместе с женами и детьми и, связав их и раздев донага, бросил под ноги слонам, чтобы те растоптали их; для этого он даже напоил животных вином, но случилось противное тому, что он ожидал. Слоны, не тронув евреев, устремились на его приближенных и истребили многих их них. Вслед за тем ему было ужасное видение, которое повелело не причинять этим людям никакого вреда. Также его любимая наложница (одни говорят, что ее звали Итака, другие — Ирина) умоляла его не совершать такого ужасного святотатства, и он уступил ей и раскаялся в том, что уже сделал или только собирался261. По этой причине все еврейское население Александрии, как известно, празднует этот день, ведь тогда с очевидностью они удостоились избавления от самого Бога262. Апион же, хулитель всего и всех, взялся представить евреев виновниками войны, которую они вели против Фискона, хотя лишь должен был их за это почтить. Также он упоминает о последней египетской царице Клеопатре263 и как будто нас упрекает в том, что она не испытывала к нам добрых чувств. Ему нет дела до того, что скорее нужно обвинять саму эту женщину, готовую на всякие несправедливости и злодеяния по отношению к своим родственникам, к своим мужьям, которые ее любили264, по отношению ко всему римскому народу, и к императорам, которые были ее благодетелями. Она не остановилась даже перед тем, чтобы убить в храме свою сестру Арсиною265, хотя та не причинила ей никакого вреда. Также и брат был погублен ее коварством266; к тому же она ограбила святилища отеческих богов и гробницы своих предков. И возведенная на престол первым Цезарем267, она самонадеянно воспротивилась воле его сына и преемника и, изводя Антония своей любовью, сделала его врагом собственного отечества и заставила изменить своим друзьям, одних лишая царского достоинства, других в своем безумии268 толкая на злодеяния. Однако о чем еще говорить, если она оставила его во время морского сражения — своего мужа и отца ее детей, и тем самым заставила вместе с войском предать принципат и последовать за ней? Когда же Александрия в последний раз была завоевана Цезарем, эта женщина дошла до того, что надеялась на спасение, если собственноручно истребит евреев269. Потому в жестокости и вероломстве ей нет равных. Неужели ты считаешь, что нам следует гордиться тем, что, как говорит Апион, в голодное время у евреев нет хлеба на столе?270 Конечно, она получила должное возмездие. А мы более всего находим свидетеля нашей поддержки и той преданности, которую мы доказали ему в борьбе с египтянами, в лице самого Цезаря, а также в постановлениях сената и в посланиях Цезаря Августа, в которых с одобрением говорится о наших заслугах271. Апиону следовало бы познакомиться с этими документами и без предубеждения рассмотреть различного рода свидетельства о событиях, случившихся при Александре и при каждом из Птолемеев, а также и то, какие постановления принимал сенат и величайшие римские императоры. Если же Германик272 не мог наделить хлебом всех жителей Александрии, то это лишь говорит о бесплодии и неурожае и не дает повода к обвинению евреев. Каково отношение императоров к проживающим в Александрии евреям, не для кого не секрет. Ведь помощь хлебом поступала от них ничуть не более, чем от остальных жителей Александрии273. А знак самого большого доверия, некогда оказанного им царями, императоры пожелали сохранить (я имею в виду надзор за рекой и всеми сторожевыми постами) и никогда не считали их недостойными исполнять эту обязанность.