Читать интересную книгу Рыбы молчат по-испански - Надежда Беленькая

Коньковский детский дом напоминал захолустную больницу или отделение милиции: двухэтажное здание из серого кирпича, укрытый снегом двор. Навстречу высыпали дети. К удивлению Нины, две девочки лет двенадцати подбежали к машине, просияли глазами и бегло затараторили по-испански. Позже она узнала, что некоторых детей из детского дома приглашали в Испанию погостить на летние каникулы. Звали каждое лето из года в год. Одних рано или поздно усыновляли, других усыновлять не собирались. Выучив испанский, накупавшись в море и смертельно привязавшись к чужой семье, дети возвращались в Россию, в крошечное село Коньково, забытое богом среди полей.

Нина с любопытством смотрела по сторонам. После дома ребенка с больничным кафелем, халатами и воплями младенцев все здесь выглядело большим, просторным и гулким. В коридоре было пусто, голоса отражались от стен, как будто где-то поблизости был физкультурный зал. Синяя масляная краска напоминала школу, только это была вечная школа, куда приводят однажды и не забирают.

В спальне для девочек размещались два ряда одинаковых кроваток, на покрывалах и на полу лежали квадраты солнечного света. На улице было не холодно: мягкая снежная зима, наступившая в первый Нинин приезд, прижилась и стояла до сих пор. Но градусник на стене показывал всего семнадцать градусов.

Клара, будущая приемная родительница, – белобрысая толстуха совершенно отечественного, среднерусского образца. «А я знаю, – хохочет она басом, от которого ходят волнами ее живот, груди и плечи. – Знаю, что похожа на русскую. Мне все про это говорят. А я Россию люблю! И дочка у меня теперь русская!»

В личном деле Нина прочитала, что Клара ни одного дня не была замужем, зато у себя в испанском городке работает в муниципалитете, где представляет какую-то местную партию, которая защищает женщин от насилия.

– Скажи, – спросила она у Клары, когда они на скорую руку завтракали в кафе перед выездом из Рогожина, – у вас в самом деле женщин обижают так часто, что им приходится в специальное общество вступать?

– Все время обижают, – нахмурилась Клара. – Дома, на работе, на улице. Газеты про это пишут! Организовали специальный комитет, если кто тебя тронул – бегом туда.

– И приходят?

– А то, – воскликнула Клара. – Еще как приходят! В полицию идти стыдно, особенно если на работе или собственный муж. Боятся. А мы помогаем, у нас психологи, адвокаты. А в России существует эта проблема?

– Существует, наверное, – задумалась Нина. – Но об этом как-то особо не говорят.

– О, у вас все впереди! Небось и не знаете, сколько женщин вокруг страдает.

– Не знаем, – честно ответила Нина. – У нас поговорка есть: бьет – значит любит… Это шутка, – добавила она, увидев побагровевшую физиономию Клары.

– Шутка?! – забухтела тетка, как кипящий самовар.

Нина сама была не рада, что завела этот скользкий разговор.

Света из коньковского детского дома, будущая приемная дочь Клары, оказалась крупным, физически развитым деревенским ребенком. По мнению Нины, она выглядела старше своих шести лет. Длинные ноги с выпирающими коленками, курносый нос, крупные веснушки, похожие на родинки.

– Здравствуй, Светлана, – обратилась к ней Нина. – Эта тетя приехала с тобой познакомиться.

– А что она мне привезла?

– Сейчас узнаем, – ободряюще сказала Нина. – Что-нибудь точно привезла.

Скоро в руках у девочки появилась кукла в ярком вечернем платье и набор детской косметики. Шуршит синяя подарочная бумага, пахнущая мылом. Нина такого еще не видела: тени, помады и румяна в небольшой пластмассовой коробочке почти не отличаются от «взрослой» косметики.

У куклы узкие бедра и длинные ноги, в низком вырезе платья виднеются острые груди. Света не спеша вертит ее в руках, критически осматривает со всех сторон, отворачивает подол юбки и проверяет, есть ли трусы.

– У нас в группе у Маринки такая. Ей итальянец подарил, – подытоживает она.

Отложив куклу, она открыла косметический набор, бегло осмотрела себя в игрушечном зеркальце и торопливо накрасила губы, выковыривая помаду ногтем из круглой лунки. Вытерла палец о салфетку, которую поспешно протянула Клара, зачерпнула фиолетовых теней и мазнула веки.

– Вот теперь нормально, – удовлетворенно произнесла она и закрыла крышечку.

В помаде и тенях Света выглядела пугающе взросло.

– Поговори с ней, – требует Клара. – Вдруг она что-нибудь расскажет: как попала сюда, как раньше жила. Все это потом пригодится. Света уже большая, у нее своя биография. Я не хочу, чтобы она родину забывала. И русский язык постараюсь сохранить. Это очень важно, я уже все обдумала.

– А у меня мамка есть, – девочка смотрит на Нину с вызовом. – Мамка меня не отдаст. Я знаю, эта тетка меня в Испанию увезти хочет. А мамка меня любит. Она хорошая, добрая. Только она отсюда далеко живет и ко мне не ходит. Дом у нас в деревне Дубки. Это за Остапово, знаешь? Зимой ей тяжело ходить, а летом сядет на автобус и приедет.

Нина не уверена, нужно ли все это переводить. Клара молча делает ей какие-то знаки, вопросительно изогнув брови, и на всякий случай Нина решает замять дело:

– Ничего не помнит. Говорит, что часто оставалась одна, голодала…

– Нет, так дело не пойдет, – обижается Клара. – Нужно как можно больше выяснить. Если Света не хочет говорить, расспросим директора, и я все запишу.

– А зачем записывать? – осторожно спрашивает Нина.

– Как зачем? – Клара удивленно разводит руками. – Когда Светлана вырастет, ей захочется все узнать – откуда она, из какой семьи. У нее сохранится мой отчет о поездке. Может, мы с ней вместе приедем в Россию, разыщем родственников. Ее законное право – знать как можно больше о своем прошлом. Мы не можем нарушать чужих прав.

«Вот дура, – с досадой думает Нина. – Зачем тебе ее родственники? Ты хоть представляешь, как они выглядят?»

Детдомовская докторша, крошечная испуганная тетечка в медицинском халате, рассказала, что в детском доме Света появилась не так давно. Мать сидела в тюрьме: собственными руками зарезала Светиного отца, законного своего супруга. В момент убийства дочка была рядом и все видела.

Попрощавшись с Кларой, докторша вышла в коридор и поманила за собой Нину.

– Понимаете, тут такое дело, – начала она вполголоса. – Даже не знаю, говорить про это иностранке вашей или лучше не надо… Решайте сами. Дело в том, что Свету нашу еще до детского дома кто-то изнасиловал. Нам она ничего рассказать не может, да мы и не спрашиваем. К чему ребенка лишний раз травмировать? Такие дети к нам часто попадают. Насилуют отцы, отчимы, гости… По пьяни, как правило.

Нина похолодела.

– Как же это обнаружилось?

Быстро подсчитала в уме: сейчас Свете шесть, в детском доме она провела полгода, до этого жила в реабилитационном центре. Значит, тогда ей было лет пять или еще меньше.

– Случайно. У Светы был цистит, ее смотрел врач и увидел, что нет девственной плевы.

– А в милицию вы обращались? Ведь это же уголовное преступление. Вдруг в Дубках живет маньяк, который насилует девочек?

– Да что вы, голубушка, – докторша покачала маленькой седой головой. – Кого теперь найдешь? Отец умер, мать в тюрьме. Дубки отсюда далеко. Крошечная деревня, в несколько домов, Света там единственным ребенком была. Заявления никто не подавал, подозреваемых нет. Что вы… А вообще, – добавила она, – вы даже не представляете, что творится в наших пьющих деревнях. Детей насилуют, да, моя милая. Чего только не бывает… Обидит взрослый ребенка – а тому и пожаловаться некому. Больно, стыдно, наябедничает матери – та еще и отлупит: нечего под ногами вертеться… Сама виновата. Видишь, папка пьяный – держись от него подальше. А еще хуже, если изнасиловал любовник. Мать не выдаст, чтобы муж не узнал. Сожитель виноват – тоже понятно: не станет баба его терять, испугается одна остаться. – Докторша вздохнула. – Вам посоветоваться с кем-нибудь надо, как про это иностранке сказать. Ошибиться нельзя… Дело-то непростое…

Оставшись в коридоре одна, Нина поспешно набрала номер Ксении.

– Скажешь правду, возьмет и откажется, – задумалась Ксения. – А не скажешь – когда еще обнаружат. В ближайшие несколько лет гинеколог девчонку не будет смотреть. Может, об этом вообще никто никогда не узнает… Лучше не говори.

– Как можно не сказать? Это же очень важно!

– Важно одно: чтобы она ребенка взяла. Поступай как знаешь.

Свету увели на полдник, Нина с Кларой остались в актовом зале одни. Клара слушала молча. Нине пришло в голову, что Клара запросто может быть старой девой, у которой в этом смысле все в порядке, если можно так выразиться. «А вдруг девочка ей теперь станет противна, – ужаснулась она. – Боже, зачем я сказала. Не надо было. Ксения права».

– Клара, – воскликнула Нина, желая как можно быстрее, любым способом исправить ошибку. – Это не так страшно. Не расстраивайся. Сейчас делают специальные пластические операции, восстанавливают девственность. Свете даже объяснять ничего не придется. Пойдете к врачу, и ей потихоньку зашьют. У нее же был цистит. Скажешь, что для лечения нужна операция.