— Я просто не могу. Я сделал все возможное. Но теперь без крови не обойтись.
— Тогда иди с ними. Чтобы с ними ничего не случилось.
Тэйн печально покачал головой, чувствуя, что его загнали в угол.
Нужно было идти — чтобы защитить мужчину, заявлявшего свои права на женщину, которая нравилась Тэйну. Если он не пойдет и Тома погибнет, он всю жизнь будет задавать себе вопрос, не хотел ли он сам, чтобы это случилось.
Ненадолго закрыв глаза, он посмотрел на небо, избегая взгляда Рулы. Безоблачное и голубое, оно напомнило ему тот день, когда он в последний раз убил человека. Вдалеке, в стороне дома Коску, в воздухе кружили стервятники, предвещая новые смерти.
— Ладно. — Он подошел к сынишке Коску, который сидел возле нового дома, опустив голову на колени. — Уэс, мы идем в город. Ты останешься с госпожой Клекла?
— Хорошо, — ответил мальчик, не поднимая головы.
Тэйн направился в сторону хлева.
— Позаботься о нем, Рула. Ему сейчас нужна материнская ласка.
Тома и Микла шли быстро, и Тэйн не смог их обогнать, пока они не оказались рядом с деревней. Держась поодаль, он въехал в поселок следом за ними и оставил коня возле первого дома.
В поселке были две лошади, и обе принадлежали кайдаровцам. Тэйн сделал вид, будто их не заметил.
Коску и кайдаровец стояли посреди дороги, о чем-то ожесточенно споря. Весь поселок наблюдал за ними. Коску размахивал ножом.
Тэйн заметил второго кайдаровца. Гримнир стоял, прислонившись к стене между двумя домами, и ухмылялся. Большая шляпа скрывала его лысину.
Тэйн двинулся в сторону Томы и Миклы, продолжавших наседать на Олага.
Олаг что-то сказал. Коску бросился на кайдаровца. Блеснуло лезвие, и Коску упал. Олаг пнул его и рассмеялся. Старик застонал.
Микла и Тома кинулись вперед.
Кайдаровец вытащил меч.
Гримнир, продолжая ухмыляться, направился к ним.
Тэйн схватил его за левую руку.
— Нет!
Гримнир попытался вырваться, но тщетно. Он попытался ударить Тэйна, но тот блокировал удар, стукнув Гримнира по лицу.
— Я сказал — нет.
Гримнир помедлил. Глаза его расширились.
— Не двигайся, или я тебя убью.
Гримнир потянулся к мечу.
Тэйн сильнее сжал его руку.
Гримнир почти заскулил.
А на дороге становилось реальностью пророчество Тэйна.
Микла был когда-то солдатом, но теперь он столь же состарился, как и его меч. Олаг отбил удар его меча, сделав на нем зазубрину. Тома замахнулся посохом, целя в голову кайдаровца, но Олаг с легкостью оттолкнул его.
Тэйн печально вздохнул.
— Гримнир, выходи на дорогу, садись на лошадь и возвращайся в Башню. И побыстрее, иначе не увидишь захода солнца.
Он отпустил руку кайдаровца, положив ладонь на рукоять меча.
Гримнир ему поверил и бросился к лошади, придерживая одной рукой шляпу.
Олаг взглянул в его сторону, улыбнулся и крикнул:
— Давай, присоединяйся, верзила!
Мгновение спустя он озадаченно смотрел вслед скачущему галопом прочь Гримниру.
Тэйн направился к Олагу. Тома упал, раненный в плечо. Микла получил десяток порезов. Олаг явно с ним забавлялся, и по испуганному виду Миклы было видно, что еще немного, и он бросится бежать.
— Прекрати, — приказал Тэйн.
Олаг отступил на шаг, разглядывая его из-под рыжих бровей на бородатом лице. Он облизнул губы и улыбнулся.
— Еще один?
Он вонзил меч в живот Миклы.
Мечи Тэйна со свистом вылетели из ножен. Вечернее солнце отбрасывало на их клинках отблески цвета пурпура и индиго.
Олаг перестал улыбаться.
Он был хорошим воином. Но кайдаровцу никогда еще не приходилось сражаться с человеком, вооруженным двумя мечами.
Двадцать секунд спустя он упал.
Жители поселка в ужасе наблюдали за происходящим. Послышался ропот, кто-то заговорил о таинственном великане Коску. Тэйн не обращал на них внимания.
Он опустился на колено.
Для Миклы все было кончено. Жизни Томы ничто не угрожало, но ясно было, что плечо будет беспокоить его до конца дней.
Тэйн перевязал рану Клеклы, затем свистнул, подзывая коня. Усадив Тому в седло, он уложил позади него Миклу, затем вытер клинки об одежду мертвого кайдаровца.
Он двинулся в сторону дома.
Тома потрясенно смотрел на горизонт, не говоря ни слова.
XIV
Рула выбежала им навстречу. Тэйн не мог понять, откуда она обо всем узнала.
Наступила темнота.
Стебан шел позади нее, бледный, с застывшим лицом. Взглянув на отца и дядю, он словно ушел в свой неприступный внутренний мир.
— Прости, Рула. Я не успел. Человек, который это сделал, мертв — если это может хоть чем-то помочь.
Охваченный неподдельным горем, он обнял ее за талию.
Стебан скользнул под его другую руку, и они направились к дерновому дому. Конь следовал за ними, держа нос в дюйме от правого плеча Тэйна. Старый солдат был рад, что животное тоже ему сочувствует.
Они положили Миклу на тюфяк, а Тому в постель.
— Как он? — спросила Рула. Она двигалась и говорила словно живой мертвец.
Тэйну знакома была подобная реакция. Ей нужно было расслабиться, иначе горе могло ее убить. Он слегка коснулся ее руки.
— Он будет жить. Рана чистая. Главная проблема сейчас — шок, скорее эмоциональный, чем физический.
Стебан смотрел на них широко раскрытыми полными тоски глазами.
Тэйн присел рядом с Томой и снова начал обрабатывать его рану.
— Принеси нитки и иглу, Рула. Так быстрее заживет.
— Ты еще и хирург?
— Я командовал сотней человек. И отвечал за их жизни.
Пламя в очаге неожиданно заплясало, и порыв ветра взмахнул закрывавшим дверной проем одеялом. В дом ворвался холодный воздух.
— Опять дождь, — сказала Рула.
— Похоже, гроза. Иголку?
— А… да.
Он взял иглу и нить.
— Стебан, иди сюда.
Мальчик двинулся к нему, словно погруженный в наркотические грезы.
— Садись. Мне нужна твоя помощь.
Стебан покачал головой.
— Ты хотел стать солдатом. Сейчас я начну тебя учить.
Стебан опустился на пол.
— Самые печальные уроки — самые тяжкие. И самые важные. Солдату приходится смотреть, как умирают его друзья. Положи сюда пальцы, вот так. Прижми. Нет, мягче. Просто держи рану закрытой.
Тэйн вдел нить в иглу.
— Дядя Микла… Как это случилось? — Мальчик до сих пор не мог поверить в происшедшее. Его дядя мог все.
— Он забыл об одной из заповедей солдата — выступил против врага, которого не знал. И он забыл о том, что прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз пользовался мечом.
— О…
— Держи крепче, Стебан. Я начинаю.
Тома дернулся, когда игла вошла в его плоть, и из его горла вырвался стон.
— Микла! Нет! — с воспоминанием к нему вернулся рассудок.
— Тома! — резко бросил Тэйн. — Лежи смирно. Рула, помоги нам. Он должен лежать не двигаясь.
Тома продолжал сопротивляться. Пошла кровь.
Стебан судорожно закашлялся.
— Держись, Стебан. Рула, встань на колени рядом с постелью. Тома, ты меня слышишь?
Клекла перестал сопротивляться. Взгляд его встретился с взглядом Тэйна.
— Я пытаюсь тебя зашить. Лежи спокойно.
Рула провела пальцами по лицу Томы.
— Хорошо. Постарайся расслабиться. Это недолго. Да, хорошая мысль, Стебан.
Мальчик, который до этого выбежал наружу, вернулся с полными горстями шерсти. Тэйн использовал ее, чтобы стереть кровь.
— Держи края раны, Стебан.
Пальцы мальчика дрогнули, когда их коснулась кровь, но он стойко держался.
— Хорошо. Солдат должен делать то, что следует делать, нравится ему это или нет. Тома? Я начинаю.
— Угу.
На то, чтобы наложить шов, потребовалось меньше минуты, и еще столько же, чтобы забинтовать рану.
— Рула, приготовь бульона. Ему он понадобится, и немало. Я пойду в хлев, найду что-нибудь обезболивающее. Стебан, вымой руки.
Мальчик, не отрываясь, смотрел на кровь отца на своих пальцах.