Читать интересную книгу Тихие шаги в темноте - Алексей Мартынов

Почему человеку с самого начала не даётся права выбирать? И впоследствии у него этого права в большинстве случаев нет. В самом начале пути каждого человека ему даётся имя, ведь он не может этого имени выбрать, ему его просто навязывают. А после этого начинают вдалбливать в него знания против его воли, а если он не хочет или не в состоянии этого принять, обвиняют его в недостаточном количестве мозгов. Вся человеческая деятельность направлена на максимальное лишение свободы себе подобных. Если у кого-то есть власть, то он использует её для того, чтобы лишить остальных возможности получить власть.

Это я всё к тому, что чуть если расскажешь кому про интересный сон, начинают трактовать и переиначивать. К деньгам ли, к гостям ли. Вот и сейчас набросали… Чёрт! Ненавижу их за слепую веру! Убить готов, лишь бы не говорили догматично и безапелляционно. Я ненавижу их за то, что они прививают мне то, чего я принимать не хочу, прикрываясь тем, что они ничего подобного не делают. Делают, ещё как делают: каждый день, каждый час, каждую минуту раздаётся «господи», «спаси и сохрани». Поклоняются тотему, деревяшке, искренне веря, что их деревяшка сильнее деревяшки соседей.

Впрочем, я теперь начинаю сомневаться во всём, не только в этом. Надо уходить отсюда – брат планирует сделать вылазку этой ночью за территорию, зовёт меня с собой. Наверное, он прав, стоит попробовать, причём как можно скорее, а то ещё случится чего. По его словам этой ночью приехало всего три грузовика, из-за чего он опасается, что скоро их совсем не станет.

Начинаю собирать вещи для вылазки; дневник беру с собой, ибо если что, то будет возможность занять себя, ну а на крайний случай будет возможность опознать меня.

(чуть позже)

Уже сгущается темнота, последние приготовления сделаны и, по крайней мере, до утра нас не будут искать, а там посмотрим. У меня с собой всё необходимое, чтобы автономно прожить нам вдвоём четыре дня. На большее я не рассчитываю.

В путь!

22 июня

Мы снаружи!

23 июня

Не писал, не было времени, однако теперь время есть: мой брат устал и спит рядом, а я выискал несколько минут безделья и принялся писать.

Расскажу, пожалуй, как нам удалось выбраться из города. Вечером 21-го мы долго готовились, а за час до ухода заперлись у себя в комнатах, якобы устав. Думаю, что мы поступили правильно, не сказав ничего родителям, они бы всё равно не отпустили нас, впрочем, теперь это не важно. Оказалось, что милиция покидает свои посты сразу после заката, поэтому нам не составило труда спуститься по верёвкам на землю, а там, виляя меж домами, оказаться у стены, противоположной главным воротам.

У стены пригодился навык скалолазания моего брата, а также пронырливость местных ребятишек, с которыми он имел несчастье общаться. Они-то и обнаружили, а, быть может, и сами сделали, небольшие выбоины в монолите стены. Как можно тише перебросив через высокую ограду кошку с верёвкой, он начал медленно взбираться вдоль стены, в то время как я стоял на шухере. Как мы и ожидали, в башнях никого не было – все стражи порядка были по другую сторону домов, прячась там в ожидании грузовиков. Но это не было оправданием нам, и следовало торопиться. Когда он влез, за ним последовал я. Мы взобрались на стену с трудом, но предстояло с неё ещё спуститься. Спустились мы ещё быстрее, чем забрались – опять накинув кошку, а потом просто подёргали её снизу, она и отошла.

Было очень темно, но у нас с собой были диодные фонарики: они не дают много яркого света, однако не требуют батареек и прочего элемента питания, для зарядки их нужно потрясти. К тому же яркий свет нас скорее выдаст, а мягкого синеватого света вполне достаточно для передвижения.

Решив пока не углубляться в дебри лесной чащи, мы стали двигаться вдоль стены, не привлекая к себе ничьё внимание. Ну, может только внимание ночных бабочек, всевозможных жучков и прочей мелкой живности, коей тут было как грязи. Мы шли долго и молча, стараясь даже дышать беззвучно: говорить было страшно, да и не о чем, всё было продумано за несколько часов перед уходом, были оговорены всяческие детали и сигналы. Небо заволакивалось тучами, фонари мы для пущей конспирации выключили, стали привыкать к ночному освещению, коего становилось всё меньше. Я остановил брата и сделал единственную за прошлый день запись в дневнике.

Через час мы повернули около вышки; лес уходил далеко налево, а мы пошли в сторону от стены, чтобы можно было спрятаться и наблюдать издалека. Как раз под боком было большое количество камней, за которыми нас не было видно в нашем камуфляже, особенно, если не двигаться, а просто наблюдать. Через пару часов мы отыскали очень хорошее место для наблюдения, на отдалении от башни, но одновременно с этим нам было хорошо видно дорогу и ворота.

Было уже за полночь, спать на этот раз не хотелось, хотя мы устали морально и физически от таких переходов. Ситуация была не стандартная, я чувствовал приятное напряжение, изображение перед глазами подёргивалось и плыло, но я боролся с этим как мог. Вскоре меня стал одолевать сон, совершенно неожиданно взявшееся чувство – глаза закрывались, и я чувствовал, что каждое моргание чуть не погружает меня в сон. Нельзя было как засыпать, так и резко двигаться – ибо первое было равносильно провалу нашей вылазке, а при движении нас могли заметить и пристрелить не глядя.

По графику на дороге появились грузовики, на этот раз их было всего два. Как и в прошлые разы, они въехали в открытые для них ворота и стали разгружаться. А я тем временем поглядывал то на ближайшую к нам вышку, то на небо, стараясь разглядеть тех ночных созданий с крыльями. Было тихо, даже воздух, казалось, загустел, не пропуская звуки до такой степени, что я мог слышать дыхание брата, который лежал в метрах пяти-семи от меня за большим камнем. Я старался не смотреть на него, опасаясь пропустить самое интересное.

Но грузовики вскоре уехали, ворота закрылись, с башен ушли наблюдатели, время шло, но ничего не происходило. Меня снова начало клонить в сон. Подул слабый прохладный ветерок, и тут я услышал, как брат ползёт ко мне по песку. Я сперва хотел сказать ему, чтобы он не лазил, но потом прикинул, что он быстрее доползёт до меня, чем развернётся и вернётся на своё место. Поэтому я промолчал, даже голову не повернув. К чему волноваться, если дозорные ушли с вышек? Я слышал, как он подполз ко мне и замер, лёжа рядом.

Мы лежали так пару минут, и, в конце концов, я решил, что опасность, если она и была таковой, миновала, и теперь можно разговаривать, а может и возвращаться. Я повернул голову: он лежал рядом, его тусклый силуэт прятался в тени камня, равно как и мой. Постепенно мой глаз, привыкший к слабому свету вышек, свыкся с серебряным отблеском луны, и меня охватил ужас. Рядом со мной лежал не мой брат, а одно из тех самых ночных существ. Лежало оно тихо и неподвижно, а я впал в ступор и не мог шевельнуться. Существо отреагировало на мой поворот к нему и чуть повернуло ко мне свой огромный правый глаз. Я в ужасе попытался вскочить на ноги, но на полпути к подъёму получил удар чем-то тупым по голове, и, видимо, потерял сознание.

Прошло, наверное, много часов, прежде чем я пришёл в себя. Меня расталкивал мой брат, сидевший рядом на песке. Он сказал, что ничего толком не помнит о события этой ночи, кроме того, что он видел, как выезжали грузовики из города, а потом всё темно. Очнулся он уже здесь на песках под палящим солнцем, а вскоре нашёл меня, и оттащил в тень ближайших валунов. Он очень сокрушался, что уснул, но я рассказал ему про то, что видел сам, и он очень удивился, ибо ничего такого не видел.

В любом случае сейчас мы всё ещё сидим под тем же самым валуном, куда он оттащил меня. Он спит, а я записываю. Я не думал, что мы отошли так далеко от города – он виднеется вдалеке чёрными точками башен и узенькой полоской стены. Вокруг нас сплошная выжженная пустыня с некоторым количеством камней, за которыми можно укрываться от солнца. Думаю, что возвращаться теперь нету смысла – слишком далеко идти, проще найти дорогу и по ней проследовать в столицу. Может быть, хоть там нам объяснят, в чём дело.

Решено, жду, когда мой брат проснётся, собираемся, защищаемся по возможности от солнца и идём в столицу.

24 июня

Нам повезло, мы нашли дорогу, и теперь двигаемся по ней прочь от нашего города. Так как это основная магистраль между нашим городом и столицей, то, если не сворачивать, мы вскоре должны дойти туда. Часть моих запасов куда-то делась, поэтому мы вынуждены экономить провизию, чтобы её хватило на весь путь туда, а если того потребуют обстоятельства, то и обратно.

Никогда не был столице, как-то не доводилось. Хотя к нам приезжали иногда чиновники и простой люд, якобы погостить, но по ним сложно судить обо всём городе, который управляет страной.

Передвигаемся мы в основном по ночам, включая также утро и вечер, когда солнце ещё не такое ядрёное и не иссушает нас. Здесь ночами холодно, а днём невыносимо жарко; много раз читал о том, что в пустынях такой перепад температур – обычное дело, но никогда не думал, что это настолько неприятно, если не сказать грубее. Днём мы вынуждены просто сидеть в какой-нибудь тени без движения, чтобы не производить лишнего тепла, а ночью должны идти быстро, чтобы не замёрзнуть.