Только в кабинете отца царило спокойствие.
– С чем пожаловал? – спросил Патриарх, потянувшись к чашке с остывшим чаем.
– Хотел спросить, зачем ты устраиваешь ужин для Штоффов. Матильда Карловна выздоровела, помолвки не будет…
– Это знак благодарности Штоффам за то, что приютили тебя и подготовили к поступлению в Аудиториум. Кроме того, со Штоффами будет полезно поддерживать знакомство. Помимо ослепительной красоты, Матильда Карловна обладает обширными связями.
Ага. И приличным счетом как минимум в пяти банках, три из которых – зарубежные.
Отец закрыл свой гроссбух и уставился на меня с беспокойством.
– Почему тебя тревожат мои действия, сын?
– Просто не понимаю, зачем вся эта беготня. Впечатлить Штоффов у нас все равно не получится: они сами закатывают такие приемы, что не стыдно и императорскую фамилию пригласить. Насколько я понимаю, некоторую сумму в качестве компенсации за мое проживание ты уже отправил… Не будет ли наше внимание излишне навязчивым?
Патриарх добродушно улыбнулся, снял очки и аккуратно сложил их в футляр.
– Мне понятны твои опасения, Михаил. Должно быть, в твоем родном мире подобные порядки действительно могли быть расценены как навязчивость…
– Особенно притом, что мы с Ирэн едва не заключили союз, – добавил я. – Я опасаюсь, что Матильда может подумать о том, что мы не оставляем попыток с ними породниться. Это будет неуместно в свете моего обучения и отъезда ее благородия.
– Ты все говоришь верно, Михаил, – кивнул отец. – Однако в этом мире никто не посмеет обвинить нас в излишней навязчивости. Наоборот, здесь благодарность почти не бывает чрезмерной. Мероприятие официальное, приглашение было отправлено по всем правилам. Да и сама программа предполагает лишь ужин. Если ты не станешь выказывать Ирине Алексеевне особых знаков расположения, то все будет хорошо. Кстати, где кольцо?
Я виновато улыбнулся.
– У Штоффов. Мои вещи еще не привезли из Лебяжьего. С ним все в порядке, я его не потерял.
– Славно, – отец поднял на меня глаза. – Что-то еще?
– Насколько все плохо?
– В смысле?
– В прямом. Насколько плохи наши дела? – Я обвел рукой пространство вокруг себя. – Ты продал земли…
– Не все.
– Тем не менее. Эта новость попала в газеты. Наверняка уже поползли слухи о нашем бедственном положении.
– Как будто раньше их не было, – вздохнул отец. – Все хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем могло бы быть. Такой ответ тебя устроит?
– Я не прочь узнать подробности.
– Неужели решил проявить интерес к семейному делу? – усмехнулся Патриарх.
– Раз я теперь наследник, то почему нет? Мне правда интересно, пап. Не думаю, что из меня выйдет великий комбинатор, но будет спокойнее жить в Аудиториуме, зная, что творится в семейных делах.
Отец заметно оживился. В его усталых глазах появился блеск интереса, и он поднялся из рабочего кресла. Я встал вслед за ним.
– Идем, Михаил, – он распахнул двери смежной комнаты, что служила одновременно библиотекой, архивом и хранилищем различной макулатуры, что пригождалась раз в несколько лет.
Воздух здесь был спертым и пах старой бумагой – помещение давно не проветривалось. Отец раздвинул тяжелые шторы, и пылинки заплясали в лучах тусклого осеннего света. Включив несколько ламп, отец подошел к стене, где висела старая карта нашей губернии.
– Тогда начнем с самых азов, – достав из кармана пиджака другие очки, отец надел их и ткнул пальцем на карту. – Это Ириновка.
– Наше родовое гнездо, да, – кивнул я и обвел небольшое пространство вокруг точки на карте. – А вот земли, которые принадлежат самой усадьбе.
– Верно. Еще они тянутся почти до самого берега Ладоги вот здесь, – Патриарх провел пальцем прямую линию почти строго на восток. – Болота. Выращивать там нечего, кроме клюквы, зато…
– Торф.
– Умница, – улыбнулся отец. – Наша семья владеет несколькими небольшими заводами по производству торфа. Не угольные шахты и не сталелитейни, но спрос уверенный. Главное – это дело можно прогнозировать. Что ты знаешь о золоте болот, сын?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я замешкался с ответом и почесал затылок пятерней. Увы, память прежнего Миши не изобиловала познаниями в области семейного бизнеса. Зато я, живя в этих местах летом в родном мире, кое-что о торфе знал.
– Торф служит топливом, – припомнил я. – Довольно низкая температура горения. Правда, это приводит к пожарам на торфяниках в жаркие периоды лета.
– Верно. Еще?
– Удобрение. Садоводы используют торф для обогащения почвы.
Снова одобрительный кивок.
– Правильно. Еще мысли?
Я смущенно улыбнулся.
– В моем мире торф использовали для биотуалетов…
Отец хохотнул.
– А что, хорошая мысль! Наши до этого пока не додумались, но благодарю за наводку. Непременно обсужу с нашими технологами. Больше ничего не можешь придумать?
– Боюсь, я не настолько соображаю.
– Один наш завод, – отец указал на карту, – занимается производством топлива из торфа. Мы делаем брикеты. В основном его закупают в пределах нашей губернии. Там же я планирую запустить производство торфяных изоляционных блоков – это строительный материал.
Точно! Ведь мой друг Серега из прошлого мира рассказывал о торфяных блоках, когда мы думали, как утеплять дедов домик…
– А удобрения?
– Делаем. Вот здесь, – отец указал точку на севере болота. – Универсальное удобрение и торфяные подстилки для скота.
– Судя по всему, мы не очень крупные промышленники, – сказал я, обозрев масштабы. – Впрочем, производство можно развивать.
– На одном торфе далеко не уедешь, Михаил. Как и любой ресурс, однажды он закончится. И я продал именно те земли, где разработка давно прекратилась. У нас есть еще один участок, где все выбрали, – его палец скользнул в сторону от болота, южнее. – Здесь. Там много озер с топкими берегами. Что с ними делать, я пока не решил.
– Рыба, – предложил я.
– Кого в наших краях удивишь рыбой?
– А что, в Ладоге или Финском заливе водится карп? Или, скажем, много озерной форели?
Отец глядел на меня как на пришельца. Впрочем, им я и являлся.
– Как тебе такое в голову пришло?
Я пожал плечами.
– А что? Главное – это вариант. Озер много. Главное – регулярно их чистить. Нанять рыботехника или как там называются специалисты по разведению… Карп – рыба донная, но в кулинарии популярная. Форель так вообще все любят…
Пораженный моим предложением, отец отнял руку от карты и прошел вглубь комнаты. На его лице боролись разные эмоции – сомнение, интерес, надежда и неуверенность.
– Может тебе стоило выбрать не Аудиториум, а другой факультет? – Задумчиво произнес он и принялся рыться в стопке сложенных карт. – Вот, нашел…
– Что там?
– Более подробная карта покинутого участка.
– Какая площадь? Сколько прудов?
– Около двадцати… Площадь у каждого небольшая, но…
– Большая и не нужна, – улыбнулся я.
Отец схватил карты и понес в кабинет. Я поспешил за ним.
– Мне нравится идея, – сказал он, бросив карты на стол. – Очень нравится. Нужно все посчитать. Возможно, удастся наскрести денег и без ссуды… Будут, правда, толки, что мы занимаемся плебейским делом…
– А чем рыба хуже торфа? – с вызовом спросил я. – Какая им разница, если это станет приносить нам деньги?
– Согласен. Раньше я как-то и не думал о рыбном хозяйстве – у нас на берегу Ладоги есть несколько сейнеров, они занимались рыбным промыслом. Да и то все расходится по нашему уезду и до Петрополя не доезжает. Можно сказать, для себя и своих людей делали.
– Ну вот. А если поднять хозяйство с редкими в наших краях видами рыб, да еще и со знаком качества…
Глаза отца впервые за все время, что я с ним воссоединился, по-настоящему горели жаждой дела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Завтра же займусь этим. Приглашу поверенного, обсудим, посчитаем, займемся продумыванием этого варианта.
– И станем рыбными графами, – усмехнулся я. – Нужно прекращать продавать землю и приводить наши болота в порядок.