был их пространством. Разговор, особенно с сержантами и старшими военнослужащими, протекал так свободно, что я едва успевала записывать. Военнослужащие, которые казались уверенными и довольными своей службой и карьерными перспективами в Силах самообороны, а также высокопоставленные военнослужащие и старше чувствовали себя во время интервью более комфортно. Военнослужащие, которые получали удовольствие от своей работы, чаще шутили по этому поводу, но в то же время смелее отзывались о своем личном опыте и о Силах самообороны как организации критически. Некоторые из рядовых, чьи отцы были ветеранами вооруженных сил, никогда не думали о другой карьере и с очевидным энтузиазмом принимали вызовы полевой подготовки. Сержанты, проведшие жизнь в полевых условиях, обучая многочисленные группы войск, похоже, не беспокоились о заботах тех офицеров, которые отвечали за связи с общественностью и за поддержание боевого духа, организацию самоуправления, имидж Сил самообороны и отчасти за мнение общественности о вооруженных силах. Пот стекал с их лбов, пока я задавала им вопросы о карьере, впечатлениях от новобранцев и о том, как они познакомились со своими женами. Огромные муравьи заползли мне в рукава. Солнечный удар казался неминуемым.
Рис. 3. Интервью автора с военнослужащим СССЯ
Сержант Сакураи Сусуму* излучал именно такую уверенность, основанную на опыте, своей роли и понятном месте в Силах самообороны. Он видел свою задачу в том, чтобы привести новобранцев в должную физическую и моральную форму. Он обучал их более 15 лет и был уверен, что видел все: и пот, и слезы, и отказ от службы. «Новобранцы, – говорил он убежденно, – всегда более или менее одинаковые». Но когда я спросила его о молодом поколении, он покачал головой: «Некоторые даже никогда прежде не стирали собственную одежду. Большинство из них еще дети и не привыкли работать в команде. Некоторые едва справляются со слезами. Только потому, что я кричу на них», – он засмеялся. Другие сержанты-инструкторы рассказывали похожие истории: «Сегодня молодых людей нужно обучать целую неделю только тому, что нужно избавиться от длинных или крашеных волос, что на форме не должно быть пятен, что не надо расстегивать штаны, когда садишься есть» [Oka 1998: 212]. Однако мои интервью слишком быстро закончились. Вернувшись в траву, которая доставала мне до пояса, и в кусты, где шла тренировка, напоминающая игру в прятки, но с ритмичным треском автоматных очередей, я потеряла из виду сержанта Сакураи и подразделение под его командованием.
Минометная подготовка на базовом полигоне – совсем другое дело. За каждым минометом, похожим на маленькую пушку, выстраивались по четыре человека. По команде они подбегали к миномету, ставили его в боевое положение напротив цели, настраивали визир и через несколько секунд кричали что-то наблюдавшим за ними сержантам – это означало: «дело сделано». Время и скорость были превыше всего. Мужчины запыхались от усилий, их форма промокла от пота. Совсем нескоро отвечающий за тренировку сержант позволил им сделать перерыв, чтобы одна из групп могла показать мне, как работает миномет. Пытаясь отдышаться, они в основном жестикулировали и говорили очень мало. Военная служба – довольно молчаливая работа.
В один из следующих дней мне довелось наблюдать за огневой подготовкой. В полевых условиях упражнение в стрельбе из винтовки заключалось в том, чтобы держать оружие в разных положениях, а потом лечь на живот, широко расставить для равновесия ноги, поднять винтовку на локтях, прицелиться и выстрелить в цель. Я не могла разглядеть, попал ли в нее кто-нибудь. Рядовые встали, вернулись к исходным точкам, и все началось сначала. Они повторяли это в течение нескольких часов. Повторения предназначались для того, чтобы достичь автоматизма серии движений, которые, кажется, невозможно выполнить, когда сердце колотится, а руки дрожат от усталости или волнения, и все это время тело распластано на земле в положении максимального равновесия.
ПРИЗЫВНОЙ ПУНКТ
Призывной пункт в Кибите – один из пятидесяти по всей Японии, где, по рассказам, работает около тысячи военнослужащих. Он маленький и едва заметен снаружи; интерьеры забиты брошюрами и записями о вербовке. Я посетила более десятка таких офисов, как правило расположенных в труднодоступных уголках безликих зданий неподалеку от главного железнодорожного вокзала города или крупной станции метро. Двумя основными задачами этих офисов являются набор нового персонала для Сил самообороны и знакомство выходящих в отставку военнослужащих с предприятиями региона.
Главных пути сюда четыре. Студенты школ в системе Сил самообороны, исключительно мужчины, обычно поступают на военную службу по причине тяжелой социально-экономической ситуации дома. Большинство из них начинает карьеру в вооруженных силах в качестве рядовых – отчасти потому, что образования для того, чтобы сдать вступительные экзамены в НАС или другие университеты, хватает лишь немногим из них. Кадеты НАС и НВМАС становятся элитными офицерами Сил самообороны[23]. Выпускники других университетов также поступают в офицеры после завершения базовой подготовки. Солдаты срочной службы заключают контракты на два года, хотя многие остаются в Силах самообороны более чем на десять лет.
Призывной пункт в Кибите расположен совсем рядом с железнодорожной станцией, им руководит майор Тэрасаки Макото*, выпускник НАС, ему за сорок, и он местный житель. В регионе есть 11 средних школ, один университет и один двухгодичный колледж. Терасаки высказал мнение, что небольшое количество средних школ является главной причиной того, что мало кто из этого региона поступает в НАС.
В начале 1970-х годов один офицер, отвечавший за призыв, решил использовать для этого прямую почтовую рассылку и расклеил сотни вербовочных плакатов. За такую новаторскую стратегию набора молодежи он получил премию, а его опыт стали внедрять по всей стране [Sase 1980: 212]. Сегодня ситуация изменилась: Тэрасаки и подобные ему офицеры, вооруженные грудами пёстрых глянцевых брошюр, листовок и гаджетов Сил самообороны, посещают школы, чтобы поговорить с учащимися о вступлении в Силы самообороны. Однако многие школы вообще не пускают их на свою территорию. Майор Тэрасаки отметил, что, даже если удается найти сочувствующего директора школы, вербовщикам приходится появляться в ней в штатском, а не в военной форме, чтобы «оставаться как можно незаметнее и не привлекать к себе внимания». В сельской местности и небольших городах сотрудники призывных пунктов предпочитают рассылать материалы непосредственно семьям, в которых, как им известно, есть сын, скоро заканчивающий среднюю школу [Shimoyachi 2003]. Несмотря на усилия по вербовке, занятым призывом офицерам не удается быстро получать новые звания, а набор выпускников средних школ, ориентированных на карьеру сержантов, стал особенно проблематичным из-за низкого уровня рождаемости и уменьшения числа молодежи, не поступающей в колледж или университет [Bōeichō 2001b: 250; Okа 1998: 127–129].
Призывные пункты также занимаются распространением на местах рекламных плакатов и других материалов, подготовленных отделами по связям с общественностью; они же проводят первоначальный отбор кандидатов, который состоит из беседы о мотивах вступления в вооруженные силы, сбора сведений о семейном положении и образовании потенциального рекрута, а также о том, как он или она представляет свое будущее в Силах самообороны. Эта беседа является для офицеров по набору персонала первой возможностью рассказать о том, что Силы самообороны дают шанс без дополнительных затрат приобрести профессиональные навыки и сертификаты, такие как права на вождение крупногабаритных транспортных средств или технические знания, которые могут быть полезны за пределами вооруженных сил. После собеседования кандидаты сдают формальный письменный экзамен по нескольким предметам из программы средней школы, включая японский язык, математику и эссе по