Вскоре Баранов сумел одержать верх над турецкими моряками, направляясь в крейсерство к берегам Кавказа, он 23 августа 1877 года получил в Керчи телеграмму с приказанием адмирала Аркаса идти в Гагры, чтобы принять на борт раненых из отряда генерал-майора Б. М. Шелковникова. Выполняя приказание, пароходы «Веста» и «Владимир» 26–27 августа, действуя в непосредственной близости от неприятельских броненосцев, забрали 18 раненых и до 600 офицеров и солдат, которых 28 августа доставили в Туапсе.
А в декабре 1877 года имя Баранова снова прогремело на всю Россию.
Началось с того, что адмирал Аркас предписал Баранову совершить набег на турецкий порт Пендераклия, чтобы осуществить не удавшийся в июле предыдущего года разгром тамошних угольных складов, а также попутно нанести удар по торговому судоходству неприятеля.
Зная Баранова, он напутствовал его словами:
– Только, ради Бога, соблюдайте осторожность!
11 декабря новоиспечённый крейсер вышел из Одессы и направился вдоль Румелийского берега, минуя Босфор, к Пендераклии. Вместе с ним были верный князь Голицын-Головкин и ставший настоящим другом и соратником англичанин Гардфорд.
В 7 часов утра 13 декабря на подходах к Пендераклии с «России» усмотрели дым, а через полчаса, убедившись, что перед ними не боевой корабль, дали полный ход и начали погоню за крупным пароходом. Спустя пару часов пароход был настигнут. После предупредительного залпа «под нос» турок спустил флаг и остановился. С «России» спустили шлюпку и отправили на пароход призовую команду. Так в руки Баранова попала «Мерсина», перевозившая табор анатолийского низама (батальон регулярных войск), рекрутов и пассажиров.
14 декабря «Россия» привела свой приз в Одессу. Город встретил Баранова орудийным салютом и толпами восторженной публики.
Это была настоящая удача, какой ещё не было ни у кого из наших пароходных командиров за всю войну! Данные о численности пленных в разных источниках расходятся. В большинстве источников называется цифра 893 человека: 19 офицеров и чиновников, 810 нижних чинов, 26 человек команды парохода, 12 женщин, 6 детей, 21 пассажир мужского пола. Есть информация и о двух тысячах пленных. Груз «Мерсины» состоял из небольшого количества продовольствия, было на её борту также золото и 16 пудов (262,08 кг) серебра высокой пробы. Но главным было даже не это. На «Мерсине», помимо всего прочего, был захвачен личный курьер турецкого главнокомандующего Мухтар-паши с портфелем, набитым секретнейшими документами, приказами и картами. Для нашей Дунайской армии это был подарок свыше!
Говорят, император Александр II, ознакомившись с содержимым портфеля, перекрестился и сказал:
– Спасибо за сей подарок Господу и… Баранову!
Наградой командиру «России» стал внеочередной чин капитана 1-го ранга «за отличие». Без всякого преувеличения, к концу Русско-турецкой войны Баранов пребывал в ранге национального героя. Его имя знала не только вся страна, но и Европа.
Как и положено, при взятии приза победителям полагается процент от стоимости захваченного судна и его грузов. Постановлением Николаевского призового суда от 18 декабря было установлен денежное вознаграждение. 19 марта 1878 года последовало высочайшее разрешение личному составу «России» участвовать в разделе призовых денег из расчёта 5/8 общей суммы, причём лично Н. М. Баранову причиталось 10000 руб. Дальнейшие события изложил И. А. Шестаков:
«…Получивши десятки тысяч вместо ожидаемых сотен, Баранов, уже раздражённый решением вопроса, касавшегося его чести, просто сошёл с ума. Ему показалось, что по личной ненависти его хотят лишить даже достояния, и в гневном порыве он подал управляющему записку, по моему мнению, не только непристойную, но глупую. В ней неловко перечислялись все его заслуги, за которые не было никаких наград. Записку, приводившую в негодование всякого порядочного человека, Баранов просил представить на усмотрение Его Императорского Величества. Великий князь Константин был тогда в Париже, но едва ли доклад государю произошёл без его ведома. Я слышал далее, что Орлов советовал генерал-адмиралу потушить дело, но безуспешно, государь велел направить дело судебным порядком.
На исходе декабря Баранов предстал перед военным судом Петербургского порта по обвинению в оскорблении начальства. Аудитория состояла из почтенных лиц морского и других ведомств. Обвиняемое подсудимым министерство блистало отсутствием. Присутствующие знали, что генерал-адмирал не любил Баранова за антипоповочное (т. е. против адмирала Попова. – В. Ш.) настроение и ещё более за то, что к Баранову был внимателен цесаревич. Несмотря на это никакой здравомыслящий человек не мог оправдать Баранова, да и самая личность подсудимого мало в ком возбуждала симпатию. По крайней мере, самые компетентные ценители его, моряки, всегда видели в Баранове ловкого пройдоху только, и слава его подвигов нисколько не изменила сложившегося о нём мнения. Но Баранову во всём удача. Преследовавший по поручению министерства прокурор Никифоров увлёкся до неприличия, придал обвинению характер прежнего, уже вымершего в новых судах кляузничества».
В итоге Н. М. Баранова всё же признали виновным в нарушении дисциплины, и в январе 1880 года он был уволен. Однако благодаря покровительству наследника его вскоре приняли на службу.
Дело «Весты»
Пока Баранов отважно сражался с турками на «России», бывший его подчинённый лейтенант Зиновий Рожественский успел ещё раз побывать в столице. Там лейтенант проявил большую активность в… опорочивании своего бывшего командира. С подачи Рожественского победный бой «Весты» неожиданно для всех стал поводом для крупного скандала.
Дело в том, что сразу же по окончании войны флигель-адъютант Баранов выступил в печати не только с пропагандой столь любимых им крейсерских операций, но и с критикой высшего руководства флотом. Бывший командир «Весты» и раньше был в числе противников круглых броненосцев прибрежного действия. Теперь же, опираясь на оценку блестящих достижений крейсеров «активной обороны» и будучи незаурядным публицистом, Николай Михайлович прямо указал на то, что выстроенные Морским министерством «поповки» на деле показали своё полное боевое ничтожество и явились только «оправдательными документами к бесполезной трате народных денег». С позиции нынешнего времени можно сказать, что критика Баранова была совершенно обоснованной и справедливой. Но тогда так не казалось, тем более что статьи Баранова задевали многих могущественных мира сего.
В первую очередь попал под огонь барановской критики создатель «поповок» вице-адмирал А. А. Попов, признанный «всесильный временщик» в морском ведомстве эпохи Александра II, а следом за ним и августейший брат императора – генерал-адмирал Константин Николаевич. Ответ последовал незамедлительно. Для начала героя войны оставили без очередного назначения. Баранов был глубоко оскорблён. Листая свежие номера «Морского сборника» с приказами о новых производствах, он негодовал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});