Исса заметила его состояние:
— Ты уже засыпаешь. Люди не очень выносливы.
— Я несколько ночей подряд нормально не спал! — возмутился Кирин.
— Подумаешь! Я могу хоть год не спать. После этих ста пятидесяти лет я, наверно, вообще никогда не усну. Проклятый Торем… Хотя для третьего сына ты держишься достойно, я ожидала худшего. Хочешь, поднимемся на второй этаж? Там должны быть спальни.
— Нет, мне и тут неплохо.
— На полу? Принц, ты меня поражаешь!
Если бы ему неделю назад сказали, что он будет спать на полу, среди лохмотьев, в грязной одежде, он бы и сам поразился. Или принял бы это за дурную шутку. Но жизнь уже другая, приходится и самому меняться.
Сейчас для него главным преимуществом было то, что можно заснуть спокойно, не думая о преследователях и подчиненных им чудовищах. Рядом с ним чудовище посерьезней!
Он устроился чуть поодаль от Иссы и закрыл глаза.
— Исса?
— Ты еще не спишь? Поговорить потянуло?
— Нет, не то чтобы поговорить… А какое решение ты хочешь, чтобы я принял?
Она даже не задумалась над ответом:
— Чтобы ты согласился на мою помощь. Я ж тебе сказала, это меня саму развлечет.
— Но почему тебе тогда так важно получить мою жизнь? Помоги мне просто так!
— Опять по кругу пошел! — простонала девушка. — Все, объясняю последний раз, дальше за подобные вопросы буду бить. Я помогаю тебе с местью, поэтому можно считать, что всю прелесть отмщения ты понимаешь. Так не лишай меня ее! Во-первых, я тебе не доверяю. Знаю я ваш род! Я тебе помогу, а ты меня потом — обратно в камень. Во-вторых, мне нравится думать, что я получу жизнь потомка того, кто запер меня здесь на сто пятьдесят лет.
— Так ведь он об этом не узнает! — напомнил Кирин.
— Зато я знаю. Мне достаточно. Спи давай, утром я спрошу твой ответ.
Он бы и хотел еще поговорить, да не получилось. Сопротивляться сну больше не осталось сил.
Глава 3
Жизнь одного человека — это не так много за целую страну. С этим можно смириться. Даже если речь идет о твоей жизни.
Утром Кирин с удивлением обнаружил, что сомнения его исчезли сами собой. Он совершенно четко знал, что должен сделать. Его братья тоже могли бы сбежать с поля боя и спастись, а они остались! Какие после этого могут быть размышления?
Его не испугало то, что проснулся он в одиночестве — Исса исчезла. Он уже знал, что так просто она с острова не уйдет. Ей нужен ответ, она уже заинтересовалась.
И точно, вскоре после его пробуждения девушка вернулась. С собой она принесла глубокую чашу с мелкими ярко-красными фруктами.
— Ты долго спишь, — заметила она. — Надеюсь, такое бывает не всегда.
— Не всегда, — подтвердил он. — Обычно — мало. Послушай, я… Я согласен.
Не стоило даже объяснять, о чем он говорит.
Исса слабо усмехнулась:
— А я знала, что ты согласишься. Вся ваша порода такая! Когда речь идет о долге и чести, вы даже думать нормально прекращаете. Но сейчас это в моих интересах. Мне нравится эта игра.
Для кого игра, а для кого и вопрос будущего!
— Что я должен сделать? — неуверенно спросил Кирин. Сейчас проходили последние минуты, когда у него еще есть свобода отказа. Дальше — все.
— Помыться.
— Чего?…
— Помыться, — повторила Исса. — Выходишь через вон то битое окно, проходишь мимо галереи, дальше сам увидишь пруд. Рядом с ним — купели, они выстроены специально для таких целей. Вода там сейчас холодная, но ничего, выдержишь.
— Я не понимаю… Зачем мне мыться?
— Затем, что душа у тебя, может, и сильнее, чем у простых смертных, а тело — обычное человеческое. При больших нагрузках появляется запах.
Кирин почувствовал, что не просто краснеет — казалось, что по коже огонь разошелся. Императорская семья всегда считалась чуть ли не божествами по сравнению со своими подданными. Каждое утро и он, и братья наносили на кожу ароматические масла. Во дворце даже слуги обязаны были мыться так часто, чтобы не приносить с собой запах внешнего мира.
— Ты что, хочешь сказать…
— Пока нет, — поспешила успокоить его девушка. — Точнее, человек бы вообще ничего не заметил. Но ты привыкай к тому, что у меня обостренное обоняние, меня даже мелочи раздражают. К тому же, от тебя пахнет кровью. Ее нужно смыть.
Разумно. После всего, что произошло вчера, он совершенно позабыл о рассеченной руке. Теперь порез воспалился, кожа вокруг него стала красной, боль не сильно отвлекала, но и не проходила.
В чем-то Исса права, однако можно было проявить побольше учтивости! Все-таки не с плотником разговариет…
«А для нее нет разницы, что я принц, — напомнил себе Кирин. — Ни для кого уже нет! Я и принцем-то называться не могу, во дворце другая династия. Поэтому от привычного образа жизни придется отвыкнуть… вот только как?»
Следуя ее указаниям, он обошел дворец и оказался перед довольно большим прудом. Вода в нем была настолько чистой, что Кирин без труда мог рассмотреть плавающую возле дна рыбу. Неподалеку находились три мраморные купели — пустые, за исключением опавших в них листьев. Чтобы наполнить их водой, достаточно было убрать одну из задвижек, ограждавших их от пруда. Ну а от грязной воды, вероятно, избавлялись уже слуги, теперь об этом можно не думать.
Здесь по-прежнему было красиво — даже когда за цветами перестали следить. А когда-то было еще лучше. В новом дворце не построили ничего подобного, да и растений там прижилось гораздо меньше. Что поделаешь — другая земля! Здесь место вообще особенное… Зачем нужно было покидать его? Только ради Иссы? Но она не выглядит такой уж опасной…
Несмотря на то, что вода была ледяной, в купель Кирин погрузился не без определенного наслаждения. Он уже успел забыть, что такое ощущение чистой кожи, свободной от грязи, пыли и засохшей крови. Дома его бы ждала теплая ванна с благовониями, но где теперь тот дом?
Когда стало совсем холодно, он выбрался, вместо полотенца использовал один из обрывков ткани, захваченных с собой из дворца. Он заметил, что на тех его участках кожи, которые не были защищены одеждой, появился первый загар. Отец был бы в ярости!
Отец мертв.
Исса ждала его в обеденном зале. Она сидела на металлическом столе, достойно выдержавшем испытание временем, и болтала в воздухе ногами, как заскучавший ребенок.
— Ты долго, — пожаловалась она. — Рубашку снимай.
Похоже, сегодня она вознамерилась окончательно добить его удивлением…
Мужчинам благородного происхождения не полагалось появляться раздетыми или даже полураздетыми перед дамами. Исключение составляли разве что распутные девицы, но к ним-то не больше внимания, чем к мебели. А остальных женщин подобный вид мог оскорбить — они слишком скромны, чтобы наблюдать такое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});