Читать интересную книгу Малеска — индейская жена белого охотника - Энн Стивенс

Мальчик посмотрел вверх и увидел множество похожих на тюльпаны цветов, которыми были усеяны ветви.

— Они пропускают холод и дождь, — сказал он, стряхивая росу со своих шелковистых волос. — Мне не нравится лес, Малеска.

— Понравится… о, да, понравится, — с натужной бодростью ответила мать. — Посмотри, я подстрелила на завтрак птицу.

— Птицу? А я так голоден.

— И посмотри, что я принесла с берега.

Из углубления в камнях она достала корзинку, которая была полна чёрной малины, сверкающей от росы.

Мальчик захлопал в ладоши и весело рассмеялся.

— Дай мне малину… я съем всё. Дедушки нет, и он мне не помешает, так что я буду есть и есть, пока корзинка не опустеет. Хорошо жить в лесу, Малеска… давай, высыпай ягоды на мох, прямо сюда, а пока я ем, принеси ещё одну корзинку. Но не уходи далеко… мне страшно, когда я тебя не вижу. Нет, нет, дай мне развести костёр… смотри, как я высеку искры.

Забыв о ягодах, он слез с камня и бросился собирать хворост, а Малеска неподалёку готовила добычу для жарки.

Мальчик был проворен и смекалист; он быстро разжёг костёр и теперь перекликался с птицами, а пламя поднималось вверх, и изящные завитки голубого дыма кружились в ветвях дерева и между камней.

Индианка подошла к костру с превосходно разделанной и нанизанной на деревянный шампур птицей; она повесила птицу на верёвку, привязанную к ветке, которая мягко покачивала свою ношу над огнём.

Пока готовился этот скромный завтрак, мальчик убежал в поисках цветов или ягод — всего, что мог найти. Он вернулся, принеся в полах жакета кучу вишен и птичье гнездо с тремя крапчатыми яйцами, которое он нашёл под листьями папоротника. С ветки каштана спустилась полосатая белка и посмотрела на него с такой забавной строгостью, что он громко закричал Малеске:

— Я люблю этот прекрасный лес и всё, что в нём есть.

Когда он вернулся, Малеска уже сбросила свой плащ и увенчала себя диадемой из ало-зелёных перьев, которые завершили её дикарское одеяние. Мальчик с восхищением смотрел, как она ходит между деревьев, и лицо её пылало от гордости и любви.

Пока куропатка качалась над костром, Малеска собрала каштановые листья и сплела из них нечто вроде коврика; на этот коврик она положила птицу и заколола его прелестным кинжалом, который подарил ей отец Уильяма на первом свидании; затем она сделала чашку из листа, сходила к обнаруженному ей ручью и набрала прозрачной воды. Так, на цветущей траве, под серенады диких птиц, под нежный шум ветра прошла первая лесная трапеза матери и её сына. Уильям был доволен — для него всё было ново и прекрасно. Ему не терпелось поскорей доесть эту вкусную еду, которую Малеска разнообразила улыбками и лаской. Он хотел застрелить птиц, которые так мило пели в ветвях, и не осознавал, что его действия могут причинить боль бедным маленьким певцам; он не мог насмотреться на великолепное одеяние матери — в его глазах это было нечто чудесное.

Наконец скромная трапеза была завершена, и мальчик с красными от ягодного сока губами вскочил, умоляя дать ему лук и стрелу.

С гордостью королевы и нежностью матери Малеска показала ему, как поместить стрелу на тетиву и как поднимать лук. Плутишка с лёгкостью воспринял эти уроки и просто затанцевал от радости, когда первая стрела вылетела из лука и скрылась в листьях тюльпанного дерева. Как Малеска любила эти упражнения! Как она восторгалась его изящными движениями! Как буйно билось её сердце от его выкриков! Он захотел уйти один, чтобы подстрелить белку, но Малеска испугалась и последовала за ним, счастливая и внимательная. Его умения росли с каждым мигом, и скоро он израсходовал бы все стрелы, но Малеска после каждого выстрела терпеливо их искала, и охота продолжалась, пока мальчик не устал даже от этой редкостной забавы.

В полдень Малеска оставила его отдыхать на шкуре пумы, а сама пошла искать добычу для обеда; никогда ей не дышалось так легко, никогда леса не казались ей так по-домашнему уютны. Её охватило глубокое чувство безмятежности. Эти рощи были её домом, а на камне лежало единственное существо на свете, которое она любила. Она не спешила найти своё племя. Её не волновало ничего, пока мальчик был с ней, а лес был так прелестен. Её волновало лишь её собственное счастье.

Раздобыть еды для ещё одной приятной трапезы не составило труда; лёгкой походкой Малеска возвращалась в свой лагерь, похожий на обиталище фей. Мальчик, уставший от игр, спал на камне. Она увидела, как изящно он раскинул руки и ноги и как солнечный свет мягко мерцал на его чёрных волосах. Её шаги стали тише; чтобы не потревожить мальчика, она боялась зашелестеть листом. Так, тихо, почти не дыша, она приближалась к камню. Но тут её дыхание оборвалось… она замерла, уставившись вниз. Сначала она услышала тихий треск, а затем увидела мерцание змеи, которая свернулась на камне рядом с мальчиком. Приближение Малески взволновало гадину, и та приготовилась к прыжку. Сначала змея могла броситься на спящего мальчика. Мать застыла, как статуя, и не смела шевельнуться… она могла только смотреть на змею, и в её глазах был дикий блеск.

Казалось, тишина успокоила животное. Шум трещотки ослабел, и когда змея свернулась в складках моха, её глаза погасли, как искры. Но солнечные зайчики, отражённые листьями, потревожили ребёнка, и он повернулся на другой бок. Мгновенно послышался резкий, отчётливый треск, и из складок моха показалась ядовитая голова со злобными глазками, направленными на мальчика. Малеска даже в своём застывшем положении придумала, как спасти мальчика. Она хладнокровно приладила стрелу и подняла лук, но когда змея снова успокоилась, оружие опустилось; змея лежала за мальчиком, и чтобы её убить, Малеска должна была пустить стрелу над телом спящего. Но гадина снова поднялась. С ужасным трепетом в сердце, но не теряя хладнокровия, Малеска натянула тетиву, прицелилась в голову, которая, как драгоценный камень, блестела за спиной её ребёнка, и выпустила стрелу. На миг она ослепла… голову охватила смертная тьма, а сердце — смертный холод. Она вслушалась, но не услышала ничего, кроме шуршания листьев, а затем наступила полная тишина.

Малеске показалось, что тьма охватила её на целую вечность, но, на самом деле, она длилась всего мгновение; затем Малеска открыла глаза, беспокойно осмотрелась, и её тело пронзила ужасная дрожь. Она услышала смех, а затем увидела, что её мальчик сидит на шкуре пумы с румяными со сна щеками и смеётся от удивления, не отрывая взгляда от безголовой гремучей змеи, которая в предсмертных судорогах корчится в его ногах.

— Ха-ха! — кричал он, хлопая в ладоши. — Вот это да! Это лучше, чем птицы, лучше, чем белки. Малеска! Малеска! Посмотри, как эта пёстрая зверюшка без головы крутится на своём хвосте.

Малеска была так слаба, что едва могла стоять, но, дрожа всем телом, она подошла к камню, схватила ещё содрогавшуюся змею и с криком отвращения швырнула её в заросли.

Затем она упала на колени и прижимала мальчика к груди до тех пор, пока он не начал вырываться и кричать, что ему больно. Но она его не отпустила; ей казалось, что в тот миг, когда она расцепит руки, снова приползёт змея; она держала его за одежду, она нежно целовала его руки, его волосы и его раскрасневшийся лоб.

Он не мог ничего понять. Почему Малеска так тяжело дышит и так трясётся? Ему не хотелось, чтобы она выбрасывала это прелестное создание, которое подкралось к нему, пока он спал, и было таким красивым. Но когда она рассказала, как опасно было это животное, он испугался и со смутным ужасом спросил её, как она его убила.

В нескольких ярдах от камня Малеска нашла свою стрелу с нанизанной на неё змеиной головой. С дрожью и восторгом она показала голову мальчику, который в ужасе отпрянул назад, начиная понимать, что такое страх.

Глава 6

Ни в лесах, ни в лугах, сколько ни броди,

Не найдёшь места лучше, чем даже самый скромный дом,

Дом, дом, милый, милый дом,

Нет места лучше, чем дом;

Нет места лучше, чем дом.

Это событие встревожило Малеску. Собрав все пожитки, она снова поплыла вверх по реке. Ребёнок радовался переменам, и скоро все неприятные воспоминания о гремучей змее стёрлись из его памяти. Но Малеска была очень осторожна, когда в тот вечер выбирала место для лагеря, и, прежде чем расстелила шкуру пумы для Уильяма, она развела яркий костёр, который, как она предполагала, заставит всех ядовитых тварей держаться подальше. Они поужинали под высокой белой сосной, тёмные ветви которой поглотили свет костра, и всё вокруг сделалось мрачным. Когда сгустилась тьма, Уильям затих, и по выражению его лица Малеска поняла, что он подавлен мыслями о доме. Она решила не рассказывать ему об их родстве, о чём она постоянно думала, пока они не предстанут перед советом племени. Тогда индейцы примут его как вождя, а он признаёт несчастную Малеску своей матерью.