Так я и поверила, что такой педант как Воеводин может считать грязь очаровательной. Упёршись ладонями в широкие плечи, настойчиво отстранилась и бесстрастно сообщила:
– Мне некогда тебя развлекать, нужно уборку закончить.
– Самой?! Кхм... Может, я могу чем-то помочь?
Вот что это за «кхм» в кулак было? Пытался не расхохотаться? Считает меня совсем ни на что не способной?
– Да, самой! А тебе... – придирчиво оглядела я его одежду, – не стоит пачкаться. А то потом придётся продавать всю пятиэтажку, чтобы возместить ущерб за испорченные вещи. Моя комната не стоит таких жертв.
– Ты неправа.
– И в чём же?
– Две пятиэтажки минимум! Пошли, грозная владелица не стоящей жертв комнаты, посмотрим, чем я тебе в хозяйстве пригодиться смогу. Итак, какая дверь твоя? – повернулся он, оглядывая тёмный коридор.
Должна признать, помощник из супруга – что надо! Пока я ползала с половой тряпкой, он облегчая мне задачу двигал диван, стол, небольшую тумбочку, а под конец и вовсе вынес ковёр на улицу. Глядя в окно, как ловко он орудует хлопушкой, выбивая пыль из длинного ворса, задумалась. Я ведь ничего не знаю об Алексе, где он жил, прежде чем унаследовал фирму дяди? Чем занимался? Не похоже, что домашняя работа ему чужда, слишком уж привычными движениями он всё делает. Я вот про ковёр и не подумала, а он...
Разобравшись с уборкой, умылись и вернулись на кухню. Бутерброды соорудил мужчина, пока я возилась с напитками, и только приступили к... полднику, в двери заскрежетал ключ. Появлению Марины, я, мягко говоря, не обрадовалась и внутренне приготовилась к скандалу, но... Лучше бы это был он!
Окинув взглядом вошедшую в кухню злую соседку, Воеводин растянул губы в приветливой улыбке.
– Мариночка, а я пришёл извиниться за то, что вчера пришлось тебя покинуть. Прости, так уж сложились обстоятельства. Работа, ничего не поделаешь.
– Ой, ну что ты! Безусловно, я расстроилась, но понимаю, что у такого занятого человека свободного времени почти нет, – проворковала она тут же.
Работа, значит, ну-ну. Тогда я, пожалуй, устрою ему от неё выходной! Поднявшись, я сполоснула свою чашку и, повернувшись к пристально следящей за мной парочке, сообщила:
– Ну не буду вам мешать. Марина, не жди меня, вернусь поздно.
Из квартиры вылетела пулей, кипя от ярости и, чего уж скрывать, ревности, покинула двор. Замерзать начала довольно быстро, а куда податься – понятия не имею. Благо вспомнила о своём испорченном маникюре. Решив отогреться в салоне красоты, быстро засеменила к недавно примеченной мной «Гармонии».
Приведя ногти в порядок, зашла в небольшое кафе. Поужинав сочным стейком, посмотрела на часы. Девять. Вроде и домой возвращаться рано, и идти не знаю куда. Здесь посидеть тоже не вариант: двое мужчин кавказской наружности, расположившиеся за соседним столиком, уже начали на меня заинтересованно поглядывать. А чего это я теряюсь, моя квартира, когда хочу, тогда и прихожу!
Не обнаружив во дворе жёлтой камаро, я облегчённо выдохнула, только сейчас осознав, в каком напряжении всё это время пребывала, оставив мужа наедине с соседкой. Уже уверенно поднявшись на свой этаж, тихо скользнула в прихожую и замерла соляным столбом, недоверчиво слушая скрип кровати и стоны, доносящиеся из комнаты Марины, не оставляющие сомнений в том, что именно происходит за закрытой дверью.
14
САША.
Слушая ритмичные удары спинки кровати о стену, я умирала. Дыхание вдруг стало частым, тяжёлым, прерывистым. Сердце, разрываясь от боли, билось о рёбра, как раненая птица. Как он мог со мной так поступить? Как? Понимаю, злился из-за того что я сбежала, но это слишком жестоко, вот так, нисколько не стесняясь, на моих глазах!
Из меня словно всю душу вынули. Перед глазами поплыло. Пошатнувшись, прижалась спиной к стене прихожей и медленно подняв руку провела ладонью по лицу. Лишь обнаружив что щёки сырые, поняла, что плачу. Слёзы текли беспрерывным потоком, и чтобы их остановить, я сжала кулаки, до крови врезаясь только что наманикюренными ногтями в собственные ладони в надежде физической болью заглушить ту, что намного сильней. Ту, что выворачивает наизнанку от мучительного разочарования.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Обессилено скатилась спиной по стене и, безвольной куклой сев на пол, практически беззвучно прошептала:
– Я не смогу простить такое предательство.
Стоны и скрипы стихли и, сообразив, что надо сваливать, я кое-как поднялась на ноги. Посмотрев в зеркало, едва не отшатнулась, увидев отражающуюся в нём девушку. Глаза красные, а вот кожа, наоборот, смертельно бледная. На щеках дорожки слёз, но больше всего пугал пустой, потухший взгляд.
– Ты великолепен, – послышался сочащийся довольством голос Марины.
– Я в принципе неотразим, – хохотнул мужчина, а у меня сердце зашлось в сумасшедшем ритме.
Это не Алекс. Только теперь я додумалась посмотреть на вешалку и стоящую под ней обувь. Э-э-э, что?! Костик?! Но он же брат... или нет?
– Что ж тогда эту недотёпу Иринку на лопатки завалить не смог? – язвительно поинтересовалась соседка, вынуждая меня подобраться и внимательно вслушаться в разговор.
– Я смотрю, у тебя с соблазнением богатенького лошка тоже не очень успешно дела идут, – отбил подачу блондин. – А что касается дурочки-Ирочки, если бы ты сработала нормально, мне бы вообще не пришлось с ней возиться.
– Ну нет в её комнате этого проклятого компромата, я её всю вдоль и поперёк обшарила. И знаешь, мне кажется, здесь что-то не сходится. Слишком она недалёкая для прожжённой журналистки. Как думаешь, может она нас раскусила, вот и строит из себя невесть что?
– Да хрен его знает. Ещё и лошок оказался не тем, за кого мы его принимали, и это может подкинуть проблем, – раздосадованно пробормотал Костя.
– В смысле?
– Ты бы хоть узнавала, кого в постель пытаешься затащить, а то так вляпаешься по самое не хочу. Я тут поспрашивал, оказывается, этот Алекс Воеводин в нашем городке в своё время был весьма известной личностью. А потом умудрился перейти дорогу Хромому. Точнее, поговаривают, что именно благодаря ему толстяк и обзавёлся кличкой «Хромой», по крайней мере, за его голову до сих пор нехилую награду обещают. Правда, с условием. Алекс должен быть живой и практически невредимый, калечить и убивать его Хромой будет лично.
– Так может, мы...
– Нет, в эти разборки мы не полезем, иначе сами там головы сложим. Пусть без нас разбираются. Ладно, пора возвращаться к образу безумно влюблённого, сейчас уже Ирка должна нарисоваться. А ты иди ставь чайник, сестрёнка! – произнёс Костик последнее слово с издёвкой.
Так, а вот теперь точно надо делать ноги. Стараясь не шуметь выскользнула на лестничную площадку и, закусив губу, морщась от каждого тихого щелчка, закрыла дверь на ключ. Понятия не имею, на что способны якобы родственники, но лучше бы им не знать, что я слышала их беседу.
Выйдя из подъезда, я перевела дыхание и... снова разрыдалась. В этот раз от затопившего душу облегчения. Спасибо тебе, Алекс, что не повёлся на эту шлюху. Клянусь, если ты с ней встречался только ради того, чтобы мне отомстить за побег, прощу не моргнув и глазом!
Всё ничего, только куда теперь податься бедному ребёнку? Домой я точно не вернусь, не хочу видеть ни Марину, ни её «братика». Выход только один – гостиница. Вроде бы я видела какую-то в паре кварталов отсюда, а если уж она совсем убитая, можно будет такси заказать до чего-нибудь более приличного. Сейчас же ждать машину на едва освещённой улице точно не стоит.
Приняв решение, я быстрым шагом направилась по намеченному маршруту. Правда, далеко уйти не удалось. Преодолев два двора, свернула в проходную арку и застыла, настороженно глядя на три мужских силуэта на противоположной стороне. Судя по голосам, совсем ещё молодые парни о чём-то оживлённо спорили, и меня вроде бы не заметили. В попытке ретироваться я отступила на шаг, врезаясь спиной во что-то твёрдое. Резко обернувшись, натолкнулась взглядом на пацана лет девятнадцати.