Лорен не знала, какое значение это для нее имеет и имеет ли вообще, но отчего-то покраснела. Рене продолжал улыбаться.
— Он просто считает меня очень обаятельным парнем. Опасается сам все испортить.
— А… По-моему, уже время ужинать. Идем?
Рене продолжал сидеть на парапете.
— Я хочу вам кое-что сказать, Лорен.
— А?
— Если вы захотите… когда-нибудь… погладить леопарда — клянусь, он не причинит вам никакого вреда.
****
Дни выдались нелегкими. Лорен то и дело забывала о второй сущности своих воспитанников, и видела перед собой просто детей — доверчивых, капризных, проказничающих, грустных, веселых, трогательных. Возмущалась тем, что Марианна нахамила экономке. Не понимала, почему умница Николь получила две неудовлетворительных оценки подряд по современной литературе. Воевала с ершистым Раулем и мазала йодом сбитые коленки Егора и Сандерса. А потом вдруг накатывало — и ей казалось, что сквозь полу-прозрачные детские оболочки проступают иные формы и иные лица… если это можно называть лицами… В такие минуты Лорен очень жалела, что не допыталась, кто… виновник гибели Дианы. Да и вообще о том, что она сама осталась в школе. Как они могли предположить, что ее отношение к детям не изменится? Да она просто подпрыгивает, когда кто-то просто касается или громко окликает ее!
И ко всему прочему еще исчез Джордан.
Нет, она слышала его голос, видела из окна входящим или вы-ходящим из школы, он периодически заглядывал в классы или в спальню, но не было теперь этого вездесущего присутствия, ленивых насмешек или даже резких выговоров. Не сказать, чтобы последнее очень ее огорчало, но… было как-то странно. Непривычно. Он словно внезапно потерял к ней всякий интерес — она что, как-то разочаровала его, и директор ищет замену? Но ведь она не давала еще окончательного ответа… Или он просто занят, и все ее сомнения — обычные измышления неуверенной в себе неврастеничной девицы?
Или она просто скучает по нему? Довольно странно, если учесть, как долго она привязывается к людям.
И долго с ними расстается.
— Ты выбрал довольно странный способ убеждения, — заметил Мартель, когда они в очередной раз «держали совет» в кабинете.
— М-м-м?
Это «м-м-м» прозвучало нейтрально-непонимающе, и воспитатель решился расшифровать свою мысль.
— Зачем ты ее избегаешь?
— У?
— Сегодня у нас вечер междометий?
Джордан внезапно решил доказать свою способность говорить:
— Я ее не избегаю. Я даю ей время подумать.
— И чем же это твое присутствие мешает ей думать?
— Думаешь, приятно, когда над тобой нависает такая вот, — Джордан обвел себя рукой, — туша?
Рене удержался от подсказки, что эта «туша» может приме-нить более действенные методы убеждения, которые (по его наблюдениям) мисс Фиджи вряд ли отвергнет. Спросил лишь:
— Думаешь, что она тебя боится?
— А ты бы на ее месте не испугался?
— Ну-у… — честно сказал Рене. Джордан резко рассмеялся:
— Вечер междометий продолжается?
Они помолчали. Потом Рене невинно поинтересовался:
— А ты уже решил для себя — хочешь, чтобы Лорен осталась в школе?
— Для себя?
— Ну да. Сам для себя. Ой, Алекс, да мне-то врать ни к чему!
Джордан, казалось, серьезно обдумал его предложение. Прислонился к столу. Сказал равнодушно:
— И да и нет. Детям она подходит, да.
— И нам, — ласково подсказал Рене.
— И нам, — согласился Джордан. — Но мне она мешает. Будет отвлекать.
— А ты не думаешь, что тебе не мешало бы отвлечься?
— Ничего из этого не выйдет.
— А ты пробовал?
— Да.
— Но ведь не с ней?
— Не выйдет! — с нажимом повторил Джордан.
— Ага, — неожиданно согласился Рене. — Но только наша Лорен не настолько пуглива, как тебе кажется. Так что бойся сам.
— Кейси, — услышала она мягкий голос директора и резко обернулась. Кейси тоже оглянулась от темного окна, в которых она высматривала редкие машины. Поспешно подбежала к Джордану. Тот, наклонившись, легко подхватил ее на руки. Увидев, как доверчиво обхватывает девочка сильную мужскую шею, Лорен молча взмолилась: «Не надо! Только не Кейси! Она же еще такая маленькая!» Словно услышав ее мысли, Джордан мрачно посмотрел на нее через всю комнату. Негромко отдал какие-то указания по-дошедшим взрослым мальчикам. На лицах детей Лорен заметила странное выражение — господи, да не завидуют ли они Кейси? Директор повернулся к двери, и тут девочка сказала:
— Лорен, идем!
Это прозвучало так громко и так внезапно, что Лорен показа-лось, что все вокруг застыло. Все обернулись к ней. Позже Лорен думала, что ее саму поразило не то, что Кейси, наконец, заговорила, а то, что она сказала именно это.
Пауза. Все это время директор смотрел на Лорен. Потом кивнул:
— Да. Идемте с нами, Лорен.
Она приникла к стеклу, вглядываясь в то, что происходит в «бункере». Там, в самом центре, перед застывшим Рене-леопардом (очень красивым и очень большим леопардом!) распускался невиданный цветок. Медленно, робко, похожий на сжатую морскую звезду. Шевельнулся один лепесток, второй; потянулся, как новорожденный жеребенок, изогнулся, будто проверяя свою силу и гибкость… И вдруг раскрылся полностью — стремительно, пушисто, как осенняя хризантема — охорашиваясь, предлагая по-любоваться собой.
— Но она… — изумленно выдохнула Лорен. Наблюдавший за ней директор придвинулся ближе, чтобы расслышать.
— Что?
— Она же…
— Что? — настороженно переспросил он.
— Она… прекрасна.
Лорен увидела, как поднялись и опустились его плечи — словно Джордан глубоко вздохнул. Она перевела взгляд на двинувшегося кругом Рене.
— А что теперь?
Пальцы доктора сжали ее руку, лежавшую на стекле — так сильно, что Лорен, поморщившись, вскинула глаза.
— Я говорил вам, чтобы вы не нарушали правила? — сухо спросил он.
Лорен заморгала. Что еще?
— Да, но вы их до конца еще не перечислили, — осторожно отозвалась она.
— Какая разница! Вы все равно умудрились нарушить все!
— Что, и сейчас? Я не должна была так говорить?
— Я предупреждал, чтобы вы не привязывались к… чудовищам?
— Да, — она пожала плечами. — Но так получилось, ничего не могу с этим поделать.
— А я говорил, чтобы вы… — он потянул ее за руку, разворачивая к себе. Она оказалась прижатой спиной к стеклу и — так близко к Джордану, что ей стало одновременно страшно и жарко. Доктор смотрел на нее сверху.
— Да? — пробормотала она. Казалось, он забыл, о чем говорил, и Лорен рискнула напомнить:
— Говорили о чем?
— Чтобы вы не позволяли чудовищам влюбляться в вас?
— А… — холод стены за спиной и жар мужчины, обволакивающий ее с трех сторон, — это… произошло?
— Так получилось, ничего не могу с этим поделать, — с усмешкой повторил Джордан ее слова, но усмешка исчезла, едва он наклонился к ней. Лорен мгновенно забыла о том, где они, кто они, что происходит за ее спиной, да и вообще обо всем свете разом. Ее руки робко скользнули по его шее.
Броня оказалась гладкой.