Читать интересную книгу Гость - Джон Стит

В отличие от темпераментного доктора Роберта, Сондерсон совершенно проигнорировала присутствие Карла Стэнтона. Сам же Васкес бросал на Карла, осуждающие взгляды, словно считал его виновником трагедии.

Заработали гравитационные батареи, и Стэнтон почувствовал, как постепенно тяжелеет его тело. Кроме гравитационных батарей, вызывающих силу тяжести в определенном месте «Рейнджера», общая гравитация вызывалась и вращением корабля. Силу тяжести при необходимости можно было регулировать.

Осматривать Вильяма было решено тут же, в карантинном отсеке: транспортировать пострадавшего в операционную не было времени. Чтобы снять с первого офицера скафандр, понадобилась помощь еще одного человека — Белинды Пенсон, самого занятого члена экипажа, эрудита и умницы.

Освободив шею, плечи и грудь Вильяма, Белинда стала отсасывать неспекшуюся кровь с пораженного участка его тела. Затем она наложила на грудь пострадавшего два дискообразных датчика, и взоры присутствующих обратились на монитор, подвешенный прямо под потолком помещения. По монитору побежали почти ровные линии, и лишь некоторая рябь указывала на потенциал, возникающий между самими датчиками и кожей Вильяма.

Белинда наложила на тело пострадавшего электроды и несколько раз подала электрические разряды напряжением в шесть тысяч вольт. При каждом разряде тело Вильяма извивалось и дергалось. Не выдержав, Роберт и Гвен отвернулись.

— Нет, мы ничего уже не сделаем, — развел руками Васкес. — Вильям мертв. Он задохнулся, потому что слишком долго пробыл без кислорода. Но даже если бы мы затащили его сюда раньше, неизвестно, как его организм справился бы с такой кровопотерей.

Карлу стало не по себе от рассуждений Роберта. Без сомнений, доктор подыгрывал капитану.

— Понимаю, — ответил Фернандес и после долгой паузы добавил: — Я предприму полное расследование этого случая, а сейчас расскажите, что вы думаете о происшедшем.

Роберт назвал полное имя Вильяма, текущие дату и время и высказал свое мнение:

— Причиной смерти оказалась большая потеря крови и обширное ранение спинного мозга металлическим предметом длиной примерно десять сантиметров. Предмет закруглен на одном конце и острый, как шило, на другом. Такое проникающее ранение вызывает смерть в каждом третьем случае.

— Понятно. Люси, я хочу, чтобы вы и Белинда осмотрели капсулу. Выясните, что случилось. Если надо, возьмите с собой Дарена.

— Хорошо, — ответили женщины и направились к выходу.

Затянувшуюся паузу прервал Роберт Васкес.

— Карл, я думаю, вы тоже можете идти. Вы здесь больше не нужны.

Выражение лица Роберта и его тон не оставляли сомнений, что виновником смерти Вильяма он считает именно Карла Стэнтона.

Карл на подвох доктора решил дать сдачи:

— Вам бы следовало сделать для Вильяма столько, сколько сделал я.

Не дожидаясь реакции Роберта, Карл отвернулся и вышел из карантинного отсека. Придя в свою каюту, он запер дверь на ключ и включил расположенную со стороны коридора табличку «не беспокоить». В огромном иллюминаторе подмигивала одинокая яркая звезда.

* * *

Элис Нассэм всматривалась в бездонные просторы космоса на навигационном мониторе, установленном на мостике «Потемкина». Из-за орбиты Плутона Солнце казалось яркой, но довольно неинтересной желтой звездой с едва различимым диском. Недалеко сверкала еще одна яркая звездочка — планета Венера. На мониторах компьютеров, как божьи коровки, ползли точки, обозначающие корабли, которые в данный момент бороздили Солнечную систему. Один из них одиноко завис над Плутоном, другие же работали много ближе к Солнцу. Целый рой исследовательских кораблей копошился на другой стороне Солнечной системы.

Большинство друзей Элис ублажало своим вниманием родную Землю, но сама она пока еще не соскучилась по шумным и веселым компаниям однокашников. После инцидента Элис и не хотелось вращаться в кругу друзей: она боялась расспросов и участия, пусть даже самого искреннего. Особенно неловко Элис себя чувствовала, когда на нее смотрели, как на полуробота, человека наполовину искусственного. Иные даже побаивались ее, сами не зная почему.

Конечно, доктора сотворили чудо, быстро поставив Элис на ноги. Но много, очень много признаков указывало еще на то, что она недавно побывала в серьезной переделке. Ее новые ноги были куда крепче и сильнее прежних, но их выдавала нетвердая боязливая походка. Свои глаза Элис считала порождением животного мира, хотя многие вокруг находили их прекрасными и очаровательными. Все это: необходимость моргать и напрягать глазные мышцы, чтобы изменить режим зрения, и несколько нетрезвая походка — доставляло Элис самые настоящие страдания.

Ее некогда пышные черные волосы посеребрились сединой. Врачи объяснили, что из-за травм в волосах стало меньше пигмента, но Элис от этого легче не было.

Некоторые части ее тела ничего не чувствовали, и Элис понимала, что это навсегда, что поврежденные нервы никогда уже не будут проводить сигналы и команды, отданные мозгом. Хуже всего, как считала Элис, это отражалось на лице. После пластической операции ее некогда очаровательная улыбка превратилась в безобразную кривую ухмылку, и Элис стоило большого труда не зареветь, смотрясь в зеркало.

Открылись двери лифта, и на мостик устало ввалилась капитан Цилковски. Капитан и Элис сразу же обменялись быстрыми взглядами.

— Долгое дежурство нам предстоит, — произнесла Цилковски и, утонув в своем кресле, пристегнула ремень безопасности. Это значило, что корабль готовится к ускорению.

Цилковски была одним из старейших и опытнейших капитанов Международной Научной Ассоциации. К сожалению, она совершенно не заботилась о своей внешности, что многих шокировало. Цилковски словно забыла, что она женщина.

— Да я в порядке. Что ж, пусть будет долгое дежурство, — пожав плечами, заметила Элис.

— Вы готовы к изменению курса?

— Без проблем.

Цилковски расстегнула молнию на униформе и достала из внутреннего кармана упаковку с жевательной резинкой. Одну пластинку она протянула Элис. При этом капитан настолько пристально посмотрела на подчиненную, что та смутилась.

Наконец Цилковски отвела взгляд и сказала:

— Я разговаривала с «Рейнджером». Он сейчас возле Плутона. У них сразу же после запуска зонда произошло несчастье. Погиб их первый офицер.

— Жаль это слышать, — механически, довольно вяло посочувствовала Элис. Она считала, что иногда лучше умереть, чем на всю жизнь остаться калекой.

— Мы должны забрать с корабля тело и отвезти его домой, — объяснила Цилковски. — По плану они должны были возиться с Плутоном еще пару месяцев.

— Им нужна замена? — вдруг осознав смысл разговора, спросила Элис.

— Не помешала бы, но их капитан сказал, что они, может быть, обойдутся.

— Пошлите к ним меня, — неожиданно предложила Элис.

Она готова была отправиться хоть к черту на кулички, лишь бы не возвращаться ни на станцию «Токиан», ни на Землю. Только здесь, в самых удаленных, самых холодных уголках Солнечной системы она могла обрести душевное равновесие, а не на Земле, где бурлила жизнь, и не на станции — замкнутом, тесном мирке, где всем до всего есть дело. Нет… лучше уж на чужой корабль, затеряться среди незнакомых людей.

— Почему-то я подозревала, что вы обязательно попроситесь.

— Так они заинтересованы во мне?

— Да. Они бы взяли вас, если бы вы действительно этого пожелали.

У Элис загорелись глаза.

— Я готова хоть сейчас.

— Что ж, прекрасно.

Элис приготовилась к ускорению и с энтузиазмом в голосе объявила всему экипажу о начале маневра. Даст Бог, что-то в ее жизни изменится к лучшему.

* * *

Карл Стэнтон переминался с ноги на ногу в углу конференц-зала. Остальные члены экипажа, расположившись в самых разных местах, рассеянно слушали прощальную речь капитана Фернандеса, посвященную памяти Вильяма Токкера.

Посреди зала на возвышении покоился серебристый, цилиндрической формы гроб, покрытый капельками конденсата. Завтра гроб временно поместят в космический холод, и будут ждать другого корабля, на котором цилиндр с телом Вильяма отправится в свой последний путь.

Карлу с трудом удавалось игнорировать колючие, недружелюбные взгляды, обращенные в его сторону. С каким удовольствием он мысленно простился бы с Вильямом в своей каюте. Но тогда враждебность окружающих только усилится. Иногда Карл даже жалел, что не он, а несчастный Вильям оказался в этом зловещем цилиндре. По крайней мере, тогда никто не бросал бы в его сторону косых взглядов и никто не шептался бы, стоя у гроба.

Временами Карлу казалось, что он приносит людям одни несчастья. Больше всего его возмущало, что многие окружающие считали его неспособным и нерадивым офицером. После смерти Вильяма Карл особенно остро почувствовал стену изоляции и отчуждения, которой его окружили. Лучше бы прокололи шилом его скафандр во время выхода в космос, считал Стэнтон, но мысль о том, что у него не осталось друзей, была невыносимой. Его единственный друг, превратившись в безжизненную ледышку, лежал сейчас в цилиндрическом гробу.