Читать интересную книгу Физиологическая фантазия - Лола Елистратова

– Какая же всегда толпа на этой ветке, ужас просто! Как построили наземное метро в Бутово, так просто ездить стало невозможно. Смотри, как поздно, а сколько народу!

– И очень хорошо, – ответил он, улыбаясь. – Молодцы, что построили продолжение ветки в Бутове. Я бы предпочел, чтобы было еще теснее, – и слегка сжал ее талию.

Ей бы полагалось смутиться, как образцовой девственнице из сказки Перро, которая обнаруживает, что приличный ночной провожатый оказался плутом, соблазнителем-волком. Но, видно, она была из породы древних Красных шапочек, которые охотно укладываются рядом с волком и начинают к нему приставать: почему у тебя это большое, почему то большое. Марку даже показалось, что, воспользовавшись рывком поезда, она сама еще сильнее прижалась к нему. Но все-таки, наверное, показалось, потому что она сразу же отстранилась и заявила:

– Пожалуй, я бы посидела.

– Ты что, не видишь, какая давка? Вряд ли здесь можно сесть.

– Подумаешь, – ответила Таня. – Я спокойно могу сесть, если захочу, – и уставилась на сидящую перед ней девушку. Минуты через две та поднялась и стала протискиваться к двери из вагона; Таня села на ее место.

– Как это тебе удалось? Почему? – удивился Марк.

– Потому что бензол-бензоат, – сказала Таня, ощущая себя почти Фаустой. Впрочем, именно эту, самую, на Танин взгляд, привлекательную сторону ее личности, стремящейся к слиянию с кумиром, Марк упорно не хотел замечать, поэтому Таня вильнула в сторону: – Расскажи дальше про волка.

А что еще скажешь? – пожал плечами Марк. – Я только могу повторить, что роль волка принципиально различна в сказке Перро, дожившей до наших дней, и в ее архаических, народных вариантах. В первом случае волк выступает как искуситель девочки, и из сказки следует мораль: «Девочки, берегитесь волка». Народная мифология, которая всегда закручена вокруг чистой физиологии, исключающей любую мораль, фокусирует внимание на женских функциях, на переходе сексуальной силы от бабушки к девочке. Если бы нам надо было сформулировать мораль, вытекающую из такой сказки, это было бы: «Бабушки, берегитесь девочек». Другое дело, что такие сказки никогда не печатались в книжках и остались жить только в ущельях Жеводана.

– А почему? – спросила Таня.

– Новое время, начавшееся в XVII веке, то есть в период написания сказок Перро, заменило историю о бабушке на историю о волке. История о волке проще, понятнее. Современная цивилизация не приемлет правдивого рассказа о девочке, которая идет по дороге иголок и сжирает свою бабушку. Это слишком страшно. То ли дело: прехорошенькая Красная шапочка и нехороший волк, да и то ему можно распороть живот и извлечь оттуда целехонькую бабушку…

За разговором не заметив, как доехали, молодые люди вышли из метро и направились к дому, где Таня снимала квартиру. Фонари не горели, было совсем темно, и в какой-то момент девушке показалось, что она потерялась.

– Подожди, – сказала она, останавливаясь. – Я что-то никак не соображу, куда поворачивать.

– Если бы мы были в сказке, – продолжил Марк тоном, который, как он уже знал, производил на Таню сильное впечатление, – я бы сказал: «Поворачивай налево, это самый короткий путь».

– Ага, а сам бы побежал направо и оказался там быстрее меня?

– Ну уж нет. Мы не в сказке, и я пойду с тобой, – сказал он и обнял ее за плечи. В это время Таня неожиданно увидела дверь своего подъезда: они стояли прямо перед ее домом, но из-за переполоха со старухами и волками она умудрилась его не узнать.

– Собственно, и поворачивать-то никуда не надо, – проговорила она. – Вот мой дом. Мы пришли.

– Тебя ждут? – спросил он.

– Нет, я живу одна. Снимаю квартиру.

– А ты не хочешь пригласить меня на чашку чая?

– Нет, – ответила Таня. – Поздно уже, завтра приемный день, рано вставать. – Но в ее тоне явно слышались классические нотки: если девушка говорит «нет» – это значит «может быть», а если «может быть» – это значит «да». А если «да» – то она больше не девушка. Но Таня как раз была девушкой: в этом-то и заключалась основная сложность. По крайней мере, для нее самой.

– Ну пожалуйста, – протянул Марк. Он держал ее за плечи и, кажется, не собирался отпускать. Он явно услышал в Танином «нет» отголосок «может быть».

– Ну, может быть, – сказала Таня. – А лучше бы нам встретиться завтра вечером.

– И завтра вечером тоже, а как же, – тут же ответил он.

Таня смотрела на него и размышляла, как ей поступить. С той минуты, как в свете фонаря она увидела два ряда его больших зубов, примитивная мужская сущность Марка выступила перед ней на первый план, заслонив утонченный образ интеллектуала в круглых очках. И сам он явно старательно играл в эту игру, изображая самца-соблазнителя. Вот только одного он не знал: что завершить эту игру будет совсем не просто.

Он не знал, а Таня знала. И иногда ей даже становилось стыдно, что она сейчас затащит его в омут женской физиологии, в тяжелую и вечную цикличность, замкнутую в неизменных переходах от молодости к старости и обратно. Вот ведь, сам же рассуждает о том, что волк играет сугубо служебную роль в кровавой драме, разыгрывающейся между женщинами разных возрастов, и сам же лезет в это хлюпающее, чавкающее болото, которое в конце концов засосет его с головой.

Тане было почти жаль Марка, которому придется лишить ее девственности. Он явно заслуживал лучшей участи. Но то, что жило глубоко в ней, на самом дне непрозрачных карих глаз – темное, аморфное, то ли черт, то ли черта, – уже знало, что оно никуда его не отпустит. Это темное и глубокое – вечное – было сильнее Таниной юности и неопытности, сильнее ее дружеских чувств к нему, сильнее восхищения его рассказами. Оно было самым главным, основой физиологического цикла перевоплощений, как корень «бенз», общий для всех производных. А Марк вовсю старался, уговаривая ее.

– Давай я хотя бы провожу тебя до квартиры, – говорил он. – В подъезде темно, страшно. Вдруг там маньяк какой-нибудь прячется?

Таня опять ничего не ответила и пошла вперед. И он, не дождавшись ее ответа, шагнул за ней в отворившуюся дверь подъезда. А в лифте снова обнял ее и попытался поцеловать:

– Я тебе совсем не нравлюсь?

– Нравишься.

– Тогда в чем же дело? Пригласи меня в гости.

В голове у Тани внезапно всплыло воспоминание об игрушечном Гарри Поттере в круглых очках, лежавшем у Фаусты в спальне на подоконнике, рядом с этажеркой, на которой были выставлены коллекционные куклы. В тот день она взяла игрушку в руки и случайно нажала на какую-то скрытую пружинку – кукла задвигалась и попросила позвать ее в гости.

– Ты же ходишь в гости к Фаусте Петровне, не ко мне, – сказала Таня.

– Ничего подобного. К тебе.

– Нет, – повторила девушка, – я тебя не приглашаю.

– Таня, не уходи, пожалуйста.

– Я не ухожу, – Таня настолько запуталась в собственных мыслях и ощущениях, что, казалось, совсем не знала, что же ей предпринять. Ей не хотелось согласиться слишком быстро и позвать его к себе; не хотелось отказаться и уйти. А еще где-то в глубине подсознания то темное и аморфное, которое тянуло Марка к себе, боролось с последними легкими всполохами, взлетающими туда-а, за холодным ветром, который просил: «Не надо, не делай этого, не ходи, не губи его, ведь все опять начнется сначала: земля, кровь, вода, текущие из трубки в трубку, медленно втягивающиеся друг в друга сосуды, всасывание элементов, медленное увязание, с головой. Не вступай в женский мир, он безвозвратно изменит тебя, ты пропадешь – да ты уже пропала, ты сожрала бабушку, и глаза у тебя злющие, непрозрачные, хоть ты до сих пор носишь красный платочек, а зверь-то уже здесь, слышишь, идет: шлюмф-шлюмф, и что говорить о тебе, отпусти хотя бы его, отпусти – туда, туда-а…»

– Нет, – злобно ответила Таня, и внутренний ветерок горестно стих. Но сомнения все-таки еще оставались.

– Ну ладно, раз ты не хочешь идти в дом, тогда останемся здесь, – сказал Марк, отчаявшись дождаться ответа: они уже минут десять стояли в гулкой подъездной тишине между этажами, – и снова принялся за прерванные поцелуи под тускло мерцающей лампочкой.

Она почти не реагировала, словно решила пустить ход событий на самотек, и не мешала Марку играть в волка. Может быть, она и говорила ему: «Нет» для проформы, но эти слабые «нет» тонули в шуме его дыхания – Марк не на шутку увлекся игрой. В конце концов, Таня даже перестала отталкивать его ловкие руки, давно скользившие по ее телу под одеждой.

Потом он легко приподнял ее, усадил на подоконник – они стояли на площадке между этажами, и скользкая опасность ситуации, казалось, распаляла его еще сильнее: черт, какой же я молодец, как у меня сегодня все классно получается! Марк расстегнул молнию у себя на джинсах и попытался одним махом войти в девушку, но тут она завизжала так, что даже он испугался.

– Ты что? Что с тобой?