Рэмси размышлял: «Еще одна проблема — болезненное воображение, демонстрируемое якобы ради пользы экипажа». Он ответил:
— Мы пользуемся ими для самообороны.
— Человечество не может защититься от себя самого, — заметил Спарроу.
Рэмси уже собрался было что-то сказать, но остановился. «Чисто юнгианская концепция. Не существует человека, способного выстоять против себя самого». Сейчас он глядел на Спарроу уже с уважением.
— Наша подземная база, — продолжал капитан. — Она похожа на матку. И подводный канал. А я его представляю родовым каналом.
Рэмси сунул руки в карманы «и стиснул их в кулаки. „К чему он ведет? — спрашивал он сам себя. — Подобную идею следовало бы проработать в ПсиБю. Этот Спарроу, то проявляет психическую неуравновешенность, то ведет себя как самый здравомыслящий из всех виденных мною людей. Он совершенно прав относительно базы и тоннеля, нам никогда не приходила в голову подобная аналогия. Это должно стать нашей проблемой, только как?“
Спарроу приказал:
— Джо, переведите контроль за буксировочным тросом в автоматический режим. Я хочу, чтобы вы с мистером Рэмси испытали новую систему обнаружения. Ее следует откалибровать до первой контрольной точки. — Он поглядел на большую сонарную карту на передней переборке, где красная точка автоматически показывала их нынешнюю позицию. — Лес, поднимите перископ и сверьте позицию.
— Понял, шкип.
Гарсия нажал на последний переключатель у себя на пульте и повернулся к Рэмси:
— Пошли, Малыш.
Рэмси поглядел на Спарроу, ему страстно хотелось влиться в команду, стать ее частью. Он сказал:
— Мои друзья называют меня Джонни.
Как бы не слыша его, Спарроу обратился к Гарсии:
— Джо, может ты вместе с тем и посвятишь мистера Рэмси в тонкости нашей системы воздухоснабжения?
Самое время включить регулятор впрыскивания ангидразы.
Рэмси воспринял отсечение его имени как пощечину. Он ссутулился и вышел в центральный проход.
Гарсия пошел за ним, закрыл двери и повернулся к Рэмси.
— Рэмси, вы еще не знаете команды подводных буксировщиков. Новичков всегда называют по фамилиям, и никто из команды не станет называть его как-то иначе до первой передряги. Некоторые парни надеются, что их никогда не будут называть по имени.
Рэмси снова задумался. Служба Безопасности этот момент упустила. Из-за этого он повел себя как совершенно зеленый новичок. Потом он стал размышлять: „Но ведь это же совершенно естественно. Вынужденное поведение уже объединенной команды! Отзвук магии. Нельзя пользоваться секретным именем нового человека. Иначе боги могут уничтожить его… вместе с сотоварищами“.
На контрольном посту Боннет презрительно фыркнул и повернулся к Спарроу. Он закинул руку за шею и крутнулся на своем стуле.
— Он еще совсем зеленый.
— Но способности у него есть, — ответил Спарроу. — Будем надеяться на лучшее.
— А ты не беспокоишься, что в последнюю минуту Безопасность наложила на парня лапу?
— Что-то в этом роде я и подозревал.
— Им-то я не помощник, а вот насчет парня — не знаю. Что-то он мне не нравится.
Кустистые брови Боннета опустились, когда он задумался.
— Для них это обычное дело, — сказал Спарроу. — Ты же знаешь, как они носятся вокруг нас.
— И все же я стану за ним присматривать.
— Мне надо поработать с бумажками, — сказал капитан. — Последи пока за нашей красоткой. Вызовешь меня перед первой контрольной точкой.
— Как там с вахтенным расписанием?
— Именно им я и хочу заняться. Надо составить его так, чтобы я мог больше времени проводить с Рэмси, пока мы находимся еще в относительно спокойных водах. Мне не хотелось бы иметь на борту болвана-неумеху, когда все пойдет кувырком.
Спарроу вышел через тыльную дверь и спустился по трапу в кают-компанию. Первое, что поразило его, когда он вошел — цвет покрытия на столе — причем и само покрытие и цвет его он видел тысячи раз. „Почему это в кают-компаниях Военно-Морского Флота все эти покрытия зеленые? — спросил он сам себя. — Чтобы они напоминали нам цвет весенней зелени, чтобы напоминали о доме?“
В это время в мастерской Гарсия и Рэмси складывали инструменты после проверки системы обнаружения.
— Что теперь? — спросил Рэмси.
— Ты бы лучше вздремнул, — ответил Гарсия. — Сейчас вахта Леса. Скорее всего, именно сейчас шкип составляет вахтенное расписание. Так что следующая вахта может быть и твоя. Или ты думаешь в первый день просачковать?
Рэмси кивнул ему и сказал:
— Да, я устал.
Он собрался выходить.
— Увидимся позже.
„Договорились“ Гарсии полетело вслед ему.
Рэмси влетел в свою каюту, закрыл дверь на замок, вытащил коробку с телеметрической аппаратурой, вскрыл ее и извлек первую ленту с записью. Затем уселся на койку и стал изучать запись.
Высокий уровень адреналина и активности гипофиза были видны в самом начале ленты. Рэмси отметил, что это было еще до его прибытия; второй подобный момент отмечался, когда корпус подводного корабля впервые оказался под давлением.
„Первые напряженные моменты, — думал Рэмси. — Естественно“.
Он промотал ленту до того момента, когда была выявлена попытка диверсии, дважды проверил время и просмотрел этот отрезок назад и вперед по временной шкале.
Ничего!
„Но ведь такого не может быть!“
Рэмси уставился на узор заклепок на переборке против его койки. Тихий шепот двигателей набрал силы. Пальцы, лежащие на покрывале, чувствовали каждую нитку, каждый узелок. Ноздри отсортировывали запахи каюты: краска, масло, мыло, озон, пот, пластик…
„Может ли случиться так, что в момент опасности железы человека не станут реагировать? — спрашивал Рэмси сам себя. — Да, случается, но только при особом патологическом состоянии нервной системы, что никак не относится к Спарроу“.
Рэмси вспомнил звучание капитанского голоса в интеркоме в период стресса: визгливые тона, речь отрывистая, напряженная…
Снова и снова Рэмси изучал ленту. „Может, что-то не в порядке с телеметрической аппаратурой?“
Он проверил ее. Все действовало отлично. А может, какие-то неисправности аппаратуры, вживленной в тело капитана? Тогда, естественно, отклонения регистрироваться не будут.
Рэмси откинулся назад, — сжал голову руками и стал обдумывать возникшую проблему. Напрашивались две основные возможности: „Если Спарроу знал про тряпку и трещину в маслопроводе, тогда ему волноваться было нечего. Что, если он сам поместил этот шелковый клочок и сделал трещину в вентиле? Он мог это сделать, чтобы вывести из строя судно, чтобы сорвать операцию из-за того, что его понесли нервы или потому что он шпион.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});