— Не надо, я хочу пройтись пешком.
— Может быть, вам дать что-нибудь успокоительное?
— Спасибо, но я не думаю, что это хорошая идея. Все равно я вряд ли успокоюсь. В общем, я оставлю вам визитку, вдруг что-то еще выяснится. Хотя, что еще может выясниться? А теперь просто пойду домой… Похоже уже светает. Я даже не заметил, как прошла ночь.
… 4 июня. Граница в океане. Маленький яркий воздушный конфликт.
— По-моему, светает, — сказала Келли, зевая.
— Странно. Вообще-то сейчас 4:15, а по справочнику рассвет в 5:07
— Выкини свой справочник. Видишь светлая полоса вон там. По компасу это восток.
— Тьфу, дура я. Конечно, светает. А 5:07 это астрономический восход Солнца.
— Это чего такое?
— Это когда край Солнца появляется над горизонтом, — пояснила Санди.
— Надо же, — буркнула Келли, — астрономический восход. Выдумают ведь…. О, гляди, птички какие-то полетели. Это случайно не альбатросы?
— Черт их знает.
— Но ты же биолог, нет?
— Биомедик. И отучилась всего три курса.
— А, понятно. Кстати, сколько нам еще плыть?
Санди посмотрела на экран мобильника и сверилась с картой.
— Где-то 240 километров. Примерно пять часов хода.
— Еще пять часов, — повторила Келли, — а на базе уже, наверное, врубились на счет нас.
— Врубились, да не совсем. В хот-лист наше корыто еще не попало.
Каждые полчаса девушки переключали телевизор на 34-й спутниковый канал, где шла полицейская информация — горячий список угнанных транспортных средств.
— Зато армейский джип оттуда исчез час назад, — возразила Келли
— Ну и что? Патрульные копы нашли его у причалов, отдали военным, вычеркнули из хот-листа и все.
— Но вояки же знают, что это мы подломили их тачку.
— Им плевать, — веско ответила Санди. — У армейских первый закон: ничего не делать, если начальство не приказало. Любая инициатива грозит исполнением.
— Это как?
— Ну, в смысле, проявишь инициативу, тебя же заставят лишнюю работу делать, а потом еще и накажут за то, что плохо сделал. Оно им надо?
— А, я врубилась, — сказала Келли, — О, смотри, уже что-то розовое виднеется. Красивый здесь рассвет, верно?
— Красивый-то красивый. Но мы теперь как на подиуме, с любой стороны нас видно.
— Ты же говорила, всем плевать.
— Всем да не всем, — неопределенно высказалась Санди, — ладно, пойду посмотрю, что нового по ящику показывают.
Она отправилась в рубку и через несколько минут оттуда раздалось восторженное:
— Вау! Я меганезийский телеканал поймала! Ух, ни фига себе, заваруха!
Келли, зайдя в рубку и глянув на экран, пришла в некоторое недоумение:
— Это что, военный переворот у них? Опять мы, блин, попали…
— Нет, — успокоила Санди через пару минут, — Это разборки футбольных болельщиков. Там кто-то что-то подсудил или что-то в этом роде. Я начало пропустила.
— Все, я врубилась, — с облегчением в голосе сказала Келли, — Ну, это нормально. Ага, вот и копы с водометами нарисовались, точно как у нас в Техасе. Только я не догоняю, на каком языке диктор трещит.
— Лингва-франка. Это такой бэзик из испанского, португальского и еще из чего-то. Типа, местный эсперанто. Он простой, как мычание, я за месяц….
— Погоди, — перебила Келли тыкая пальцем в экран, — Это ведь ни фига не футбол. Это какой-то гибрид с баскетболом.
Санди кивнула.
— Ну, да. Это aztecball. Ацтекский футбол, короче. Фишка в том, чтобы любой частью тела, хоть жопой, забить мяч в кольцо. Мяч диаметром 15 сантиметров, из сплошного каучука, весит полтора килограмма. Если таким залепят со всей дури кому-нибудь по башне…
— Уже кому-то залепили, — перебила Келли, — Выносят с поля.
— Ну, так и я о том, — продолжала Санди, — Диктор говорит, что эту игру придумали ацтеки, древние индейцы, отмороженные на всю голову. После завоевания Мексики испанскими конкистадорами эта игра исчезла, а лет 10 назад ее возродили меганезийские студенты, типа, по приколу. Сейчас она входит в пятерку самых популярных.
— Ничего себе прикол, — фыркнула Келли, с любопытством глядя на экран.
Мелькнула заставка в виде перевернутого человечка с монеткой в руке, а затем пошли кадры: 8 голым парням и девчонкам вручают пузатые бутылки с яркими этикетками и блестящие коробки, перевязанные разноцветными ленточками.
— Призеры соревнования местных фридайверов, — сообщила Санди, — В море бросают кучу монеток, и кто больше соберет руками. Вообще без всякого оборудования. Ни груза, ни маски с трубкой, только пластиковый пакет на шнурке. Смотри, финал показывают…
— Ничего себе. Это на сколько же в глубину они ныряют?
— Цифры справа. 36 метров, время под водой 132 секунды, число монет 29.
На следующей заставке был крутящися двухцветный шарик и ракетка.
— А это я знаю, — сказала Келли, — Это эксцентрик-теннис. Я в него даже играла. Шизовая штука. У шарика внутри грузик на резинках, так что он может в воздухе поворачивать и вообще лететь в обратную сторону.
— Отборочный тур в округе Туамоту, — прочитала Санди, и добавила, — Вот, блин, и тут сплошные китайцы. Ну почему китайцы всех обыгрывуют в теннис?
Келли пожала плечами и проинформировала:
— Я читала в журнале Nature, что у них глаза в ходе эволюции так изменились: стали чуть раскосые и получается наподобие прицела. Поэтому они редко промахиваются. Прикинь?
— Полная лажа, — возразила Санди, подумав полминуты, — Это для чего такая эволюция?
— Ладно, сдаюсь, это я тебя купила. А что там за штуковина на заставке?
Заставка сменилась, и теперь на ней было нечто вроде парусного катамарана.
— Проа-конкурс, — пояснила Санди, — Я про это в интернете читала. Проа это по-здешнему катамаран, типа, эмблема фан-клуба изобретателей и национальный символ Меганезии. А конкурс объявляется на что угодно, хоть на software для предсказания погоды, хоть на проект авиалайнера. Лишь бы премиальный фонд собрали больше миллиона фунтов.
— Что-то мало похоже на конкурс изобретателей, — заметила Келли, — Какие-то полярники и военные. Ты перевести можешь, что там?
— Сейчас, встроюсь… Ага, объявлен победитель проа-конкурса на лучшее антарктическое жилище, пригодное для условий бла-бла-бла… Короче, вот эта штука, похожая на гибрид египетской пирамиды с эскимосским иглу… Опять бла-бла-бла, автономное питание от ветровых и солнечных генераторов, площадь… Вот парень, который выиграл конкурс. А вот карта Антарктиды.
— Вижу, — сказала Келли, — А что это там за линия типа границы?
— Диктор говорит: конкурс был проведен в целях повышения эффективности заселения и освоения природных ресурсов Земли Мэри Бэрд, самого южного округа Меганезии. По решению верховного суда и конференции окружных судов от 20 декабря прошлого года, сектор Антарктиды между 90 и 160 градусом западной долготы навечно присоединен к Меганезии и … Бла-бла-бла… Короче, они его теперь хрен кому отдадут, и поэтому в кадре военные. Ну, типа, на страже родины и все такое. Сейчас население округа Мери Берд составляет 117 человек, это адрес сайта, где можно получить там в аренду участок на 99 лет на льготных условиях… Келли, хочешь в Антарктиду на 99 лет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});