— Меня зовут Мёрдо.
— Мёрдо, — изумленно повторил Дэвид, прозвучало непривычно, интимно.
Балфор — Мёрдо — снова вобрал член в теплый сладостный рот. Ох, как он восхитительно тянул его губами. Кружил языком. Расслабил горло — да, вот так — и впустил до задней стенки.
— Долго я не продержусь... — полушепотом вымолвил Дэвид.
Мёрдо в ответ лишь сильнее вцепился Дэвиду в бедра, с большим рвением отдаваясь своему занятию, и несколько секунд спустя Дэвид достиг самой мощной в жизни кульминации. Будто Мёрдо получил от него нечто большее, чем семя.
Своего пыла Дэвид устыдился. Продержался он не дольше минуты, может, даже меньше. Он никогда не достигал оргазма столь быстро и почувствовал, как на щеках расплывался румянец. Мёрдо самодовольно ухмыльнулся.
— Бог мой, сколько ж продлился период воздержания? — поднимаясь на ноги, поддразнил он.
— Долго, — буркнул Дэвид. — Прости.
Шагнув вперед, Дэвид вознамерился вернуть должок, но не успел расстегнуть ни единой пуговки: Мёрдо его остановил.
— Не хочу спешить, — улыбнувшись, сказал он, проступившие в уголках глаз маленькие морщинки смотрелись до смешного притягательно. — Поцелуй меня.
В их первую встречу Дэвид отказался целовать Мёрдо, но сейчас медлить не стал. Может, все дело в волшебном вечере или в самих словах, произнесенных, подобно заклинанию, мягким, похожим на английский акцентом, что ласкал слога. Как бы то ни было, Дэвид подчинился: обхватил Мёрдо за шею и припал к губам.
Он почувствовал привкус собственного семени — солоноватой воды жизни, — привкус самого Мёрдо, его аромат ударил в нос, как только они углубили поцелуй.
Ах, какое безумие. Он должен остановиться и уйти. Наслаждение имело место, без сомнений, но когда все происходило вот так, когда он начинал себя дурачить мыслями, что это может стать чем-то большим, нежели утолением жажды... Это чревато горькими сожалениями, воспоминаниями, которые из-за столь незабываемого удовольствия все сложнее сносить. Жить проще, покуда вы не знаете, чего лишаетесь.
Но уже слишком поздно останавливаться. Дэвид начал совершенно новое воспоминание, и хотя он знал, каково это — неделями лежать в одинокой постели и рыться в памяти, желание и влечение становились лишь сильнее. Он уже не сможет уйти, как и голодающий не сумеет отказаться от хлеба.
А какое блаженство. Эти поцелуи. Эта близость. Мёрдо царапал подбородок щетиной. Целовал податливыми губами. Языком щекотал уголок рта. Дэвид почувствовал, что он слегка изогнул губы в улыбке, и распахнул глаза, и в тот же миг Мёрдо тоже разомкнул веки. Дэвид недоуменно и восторженно смотрел Мёрдо в глаза, столь идеально выражавшие все, что он в этот момент испытывал: изумление, наслаждение... неожиданное обожание.
Мёрдо разорвал поцелуй, обхватил пальцами подбородок, удерживая Дэвида на месте, и провел теплой подушечкой большого пальца по влажным губам.
— Идем в постель.
Мёрдо, втащив Дэвида — сердце у него грохотало, и дышал он учащенно — в соседнюю опочивальню, остановился возле кровати. Опустившись на колени, он лишил Дэвида остатков одежды и снял все с себя. А поднявшись на ноги полностью обнаженным, привлек Дэвида к себе.
— В прошлый раз ты вел себя иначе, — пробормотал он. — Сейчас ты более... покладистый.
— Правда? Ошеломлен я не меньше.
— Ошеломлен?
Мёрдо взирал на Дэвида с насмешкой и любопытством во взгляде. Дэвида рассердил жар, снова опаливший щеки. Дэвиду никогда не удавалось контролировать румянец, что столь кошмарно выдавал эмоции.
— До тебя я никогда этого не делал, — сознался он.
Мёрдо нахмурился.
— Конечно, делал. Ты же знал, что...
— Я имею в виду вот так, — перебил Дэвид. — В постели.
Понимание отразилось у Мёрдо на лице. Он мягко подтолкнул Дэвида на матрас и разместился рядом, подперев голову рукой. Дэвид прикладывал все силы, чтоб его не схватить. Вопреки оргазму член снова стал твердым как камень. Поди разберись, как Балфору удавалось хладнокровно и терпеливо разглядывать лежавшего навзничь Дэвида.
Наконец-то Мёрдо к нему прикоснулся — убрал волосы со лба.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В прошлый раз ты говорил, что интимную близость не допускаешь, — внимательно глядя на Дэвида, произнес он.
— Ничего не изменилось.
— Значит, шанса у меня не будет?
Дэвид задумался. По правде говоря, последние два года он очень много размышлял об этой самой возможности. О том, каково лежать рядом с другим мужчиной. О том, что превращало мужчину в содомита. О помыслах, что возбуждали в самые темные часы, и об образах, что всплывали в памяти, пока он прислуживал очередному безликому мужчине, или пока этот безликий мужчина прислуживал ему. Разумеется, дело не в том, что он не хотел физической близости. Но это по-прежнему приводило в оцепенение, хотя, возможно, сейчас уже не так, как раньше.
Неспешно, почти нехотя Дэвид покачал головой.
— Хорошо. Тогда давай ублажим друг друга одновременно.
Мысли заметались. Дэвид просчитывал варианты.
— Ляг на бок, — пробормотал Мёрдо.
Дэвид повиновался, приняв нужную позу, а Мёрдо улегся головой к промежности. Они являли собой зеркальное отражение друг друга. Вслед за этим, не дав Дэвиду времени на думы, Балфор втянул член в рот.
В данных обстоятельствах удивляться бы не следовало, но после испытанного оргазма ощущения были необычайно поразительными. Потрясенный наслаждением, Дэвид очнулся, только когда Мёрдо прижал набухшую покрасневшую головку к губам, и он приступил к исполнению своей роли во взаимном ублажении. Дэвид вдохнул пьянящий мускусный аромат, потерся щекой о член и, зарывшись носом в темные волоски, прильнул губами к теплой плоти, с обожанием закружил языком по всей длине и наконец-то вобрал в рот.
Мёрдо застонал от удовольствия, и Дэвид в два счета отвлекся — пришлось приложить немало усилий, чтоб продолжить свое занятие, несмотря на то что оно тоже доставляло удовольствие. Весь смысл заключался именно в дурманившей череде вручения и вкушения, действий и противодействий.
Дэвид ласкал мошонку пальцами и вбирал член до задней стенки горла, наслаждался даже тем, что давился, — во всяком случае, это не давало отвлекаться на то, что Мёрдо вытворял с его достоинством. Боже, это взаимное ублажение мешало сосредоточиться — тепло и влажность окружили член, твердая бархатистая плоть во рту. Ощущения повсюду: член, уста, яйца. Слишком много, слишком хорошо.
Спустя несколько минут безрассудства и неги Мёрдо вцепился Дэвиду в бедра и снова застонал, двигаясь небрежно и рассеянно. В то же время член разбух чуточку больше, и он дернул бедрами. Дэвид догадался, что он вот-вот кончит, и эта мысль лишь усилила наслаждение. Контролируя движения, одной рукой Дэвид схватил Мёрдо за ягодицу, второй — за бедро и отдался позабытому на миг неистовству.
Минуту спустя Мёрдо, вскрикнув от удовольствия, наполнил рот Дэвида семенем, словно глотком морской воды.
— Боже, Дэвид! — прошептал Мёрдо. — Что же ты со мной творишь...
Он снова набросился на Дэвида, второй раз лаская губами изнывавший член, и вопреки первому бесконечному мучительному оргазму Дэвид, изогнувшись, кончил вновь. Мёрдо Балфор выворотил его наизнанку.
Глава 6
Когда Дэвид проснулся, Мёрдо лежал на другой стороне кровати, а сквозь шторы, напоминая об окружающем мире, робко пробивался серенький рассвет.
Дэвид приподнялся на локте и посмотрел на спавшего Мёрдо — или утром он опять стал Балфором? Дэвид понимал, что должен встать и одеться, но было в отдыхавшем Мёрдо Балфоре нечто обворожительное. Во сне светская маска полностью исчезла. Во сне выражение лица смягчилось, а нежная кожа век придавала ему уязвимый вид.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Виски усеивали серебристые волоски. Дэвиду стало любопытно, сколько ему лет. Он не говорил. Наверно, Мёрдо старше Дэвида максимум лет на шесть-семь. Значит, тридцать два или тридцать три. И по-прежнему не женат. Его помешанный на династии отец наверняка досадовал.