В ультиматуме советского командования Паулюсу от 8 января 1943 года положение, в котором оказалась 6-я армия, было обрисовано предельно точно:
«… Г ерманская транспортная авиация, перевозящая вам голодную норму продовольствия, боеприпасов и горючего, в связи с успешным стремительным продвижением Красной Армии, вынуждена часто менять аэродромы, несет огромные потери в самолетах и экипажах от русской авиации. Ее помощь окруженным войскам становится нереальной.
Положение Ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается, сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а Ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях».[39]
Сначала немецкое командование не желало признавать тот факт, что начавшиеся в середине декабря 1942 года смерти солдат «без видимых причин» означают не что иное, как смерть от голода. В окружение специально привезли патологоанатома, доктора Гиргензона, который в тяжелейших условиях к Новому году сумел произвести до пятидесяти вскрытий. Характерными признаками трупов было «отсутствие жировой прослойки, мышечная дистрофия», к тому же состояние сердца и печени ясно показывали полное истощение.
Между тем положение осажденных в Сталинграде войск только ухудшалось. Хлебный паек дошел до 100 граммов в сутки.
А поведение тех, от кого зависел выбор грузов для отправки в Сталинград, на этом фоне все больше и больше напоминало откровенное издевательство. Вместо того чтобы отправляемые к окруженным самолеты до предела нагрузить продуктами, боеприпасами, медикаментами и теплой одеждой, министерство пропаганды додумалось перебросить окруженным 200 тысяч газет и листовок. Можно себе представить, что говорили и чувствовали немецкие солдаты, рассчитывавшие на муку, сало и шоколад, а вместо этого получившие драгоценное партийное слово. Казалось, что на той стороне воздушного моста сам дьявол иронизирует над муками солдат Паулюса.
Справедливости ради надо сказать, что газеты и листовки, и с точки зрения советских политработников, считались самым предпочтительным грузом для отправки, скажем, партизанам, действующим в немецком тылу.
Вот какие любопытные подробности организации воздушного снабжения белорусских партизан содержатся в книге Владимира Казакова «Боевые аэросцепки»:
«Из Москвы сообщили о новом вылете, теперь уже групповом. От партизан требовалась срочная заявка, в чем они нуждаются в первую очередь. Штаб бригады сразу же стал готовить необходимые данные. Райкомовцы подсчитали, сколько нужно газет, журналов, бумаги, типографской краски. У медицинской службы свои заботы, причем довольно большие. Диверсионникам нужны взрывчатка, магнитные мины, разные приспособления для минирования железных дорог. Продслужба предлагала запросить как можно больше соли, да и сахара, хотя бы для раненых и больных. Но, помня требование Москвы о первоочередных нуждах, Титков из этой заявки продовольственников оставил одну лишь соль. Затем начали формировать заявку на боеприпасы. Возник спор, запрашивать ли снаряды особенно к 76-мм орудиям. Решили об этом пока умолчать. Пусть больше присылают патронов к винтовкам и автоматам, а о снарядах речь пойдет позднее. Они в бригаде еще имелись».[40]
Показательно, что руководители партизан предпочли оставить себя и своих людей без сахара, но попросить газет, журналов и типографской краски. Партийная пропаганда — это святое.
В выдержке из докладной записки инженер-подполковника Цыбина генерал-майору Щербакову указывается груз, полученный народными мстителями за одну ночь:
«… В интовок — 420 шт.; пулеметов ДП — 21, дисков — 84; автоматов — 240; минометов 50-мм — 7; патронов винтовочных, ТТ, браунингов, наганов — 1 433 940; гранат Ф-1, РГД, ПГ — 3820; мин 50-мм — 1288; ПМК-40–1900; ружей ПТР — 50, патронов к ним — 7760; тола — 450 кг; приборов Брамит — 450; соли — 480 кг; мыла — 690 кусков; медикаментов — 15 тюков; табаку — 65 кг; МУВ — 320 шт.; питания к рациям — 5; бикфордова шнура — 200 м; посылок детям — 700 кг; литературы — 1337 кг…»[41]
Наверное, белорусские партизаны предпочли бы получить побольше медикаментов, мыла, табака и особенно дефицитной соли вместо почти полутора тонн литературы.
Но, по крайней мере, за исключением партийной литературы, все остальные грузы, доставленные партизанам, были нужными и полезными. До немецких изысков советские снабженцы не додумались.
А немецкие интенданты вслед за листовками могли отправить, скажем, ящик хорватских железных крестов для раздачи союзникам, которые вместе с немцами и румынами оказались в Сталинградском котле. Могли прислать в большом количестве перец и майоран…
Летчик, с риском для жизни прорвавшийся с этим анекдотическим грузом на сталинградский аэродром Гумрак, неудачно пошутил — сказал, что перец предназначен для кидания в глаза русской пехоте. Правда, для чего майоран, он и сам сообразить не смог. Но оценить по достоинству такой юмор до предела оголодавшие «сталинградские» немцы были не в состоянии.
Вот как выглядела организация «воздушного моста» из «котла»:
«Но особенно огорчены и возмущены мы бывали каждый раз, когда нам приходилось констатировать, что бесценный для нас воздушный тоннаж используется нецелесообразно, чтобы не сказать вредительски. Мы не в состоянии были найти разумное объяснение тому, что самолеты подчас доставляли нам грузы, без которых мы вполне могли обойтись, а то и совершенно бесполезные вещи. Так, иногда на нашем аэродроме вместо жизненно необходимых хлеба и муки из самолетов выгружали десятки тысяч комплектов старых газет, солдатские памятки, изданные управлением военной пропаганды, кровельный толь, карамель, пряности, подворотнички, мотки колючей проволоки и множество других предметов, которые были нам совершенно ни к чему. Позднее штаб армии откомандировал из «котла» одного из своих офицеров с поручением предотвратить эти организационные неполадки и проследить за правильным использованием выделенной для нашего снабжения транспортной авиации. Но к тому времени воздушное снабжение ухудшилось настолько, что никакие благие намерения и организационные меры уже не могли помочь делу. Роковую роль сыграло и то обстоятельство, что положение в интендантских службах окруженной армии вначале вынуждало нас ввозить печеный хлеб вместо более компактной муки и концентратов. К сожалению, мы не смогли иным путем организовать продовольственное снабжение вплоть до того момента, пока нам не удалось наконец пустить в ход полевые хлебопекарни».[42]
Вот еще одно свидетельство:
«Прибыл самолет связи. Понадобилось четыре солдата, чтобы втащить огромные ящики в мой блиндаж. Ящики заняли так много места, что я едва мог повернуться. Обер-фельдфебель Кюппер открыл их топором. Они были доверху наполнены хорватскими военными медалями.
— Лучше всего, господин полковник, если мы перешлем ящики 100-й егерской дивизии, — сказал Кюппер.
— Это бессмысленно. Они не будут знать, что с ними делать. Я поговорю с генералом Паулюсом.
За ужином я рассказал о выпавшем на долю армии подарке. Мой рассказ вызвал не только общий смех, но и возмущение тем, что драгоценное место в самолете было использовано не для продовольствия.
— Я могу привести в связи с этим примеры, от которых волосы становятся дыбом, — заявил обер-квартирмейстер фон Куновски. — Последними самолетами доставлена дюжина ящиков с презервативами, 5 тонн конфет, 4 тонны майорана и перца, 200 тысяч брошюр отдела пропаганды вермахта. Хотел бы я, чтобы ответственные за это бюрократы провели дней восемь в «котле». Тогда они больше не повторяли бы такого идиотства. Меня удивляет также, что полковник Баадер не помешал этому, хотя мы послали его туда именно с этой целью. Я немедленно заявил энергичный протест группе армий «Дон» и попросил в будущем лучше инструктировать и контролировать ответственных лиц на аэродромах.
— Хорошо, Куновски, — вмешался в разговор Паулюс. — Я тоже попрошу Манштейна позаботиться, чтобы в будущем такие безобразия не повторялись. Мне кажется, что Баадер потерял всякое влияние на наше снабжение. Надо подумать о том, чтобы направлять на базовые аэродромы более подходящих офицеров, которым наше положение знакомо по собственному опыту. Прошу вас, Шмидт и Куновски, подумать над этим и представить мне предложения».[43]
Пожалуй, верхом издевательства стала отправка в Сталинград ящиков с презервативами. Вообще-то, забота о санитарно-гигиеническом состоянии войск весьма похвальна. В другой обстановке они бы очень пригодились солдатам 6-й армии. Но для изголодавшихся, обмороженных людей, многим из которых оставалось жить считаные дни, резиновые изделия вместо хлеба были равнозначны присылке раскаленных углей в ад.