Но сейчас об этом не стоит думать. Его мечта осуществилась— он едет с отцом в далекий город Мари, о котором он так много слышал от отца. И школа, неприятности, уроки — все забыто! А сейчас они приближаются к небольшому городу, расположенному у самого берега. У пристани стоит множество различных судов. Баржи Белидинама и его компаньона Наратума подошли к причалу. Сидящий на носу раб спрыгнул на берег и привязал баржи к столбам. К купцам спустился в лодку чиновник и потребовал у них таблички с разрешением на вывоз товаров. Затем он пересчитал мешки, проверил, что в них лежит, и пошел к главному начальнику. Вместе с ним отправился и сам Белидинам. Все было в полном порядке, и разрешение двигаться дальше было получено. Белидинам облегченно вздохнул, когда они отчалили от пристани и снова пошли вверх по реке.
— Сегодня все быстро окончилось, — сказал он Наратуму. — Не всегда бывает удача. Иногда чиновники так придираются, что на сутки задерживают суда.
— Мы же недаром ходили в храм к жрецу, чтобы узнать, можно ли выехать в намеченный нами день и нет ли плохих предсказаний, — ответил Наратум.
— Да, день был выбран удачно. Жрец сказал, что расположение звезд благоприятствует началу путешествия по торговым делам... Не помешал, конечно, и мешок с финиками, который я подарил начальнику... — прибавил Белидинам.
Наби-Син не принимал участия в этих разговорах. С самого начала путешествия для него все дни были удачными и счастливыми. Только что он сидел на носу, смотрел, как отчаливают, а теперь снова примостился около Рибамили.
— Смотри, мальчик, на город, пока он совсем не скроется из виду, и прощайся со своей страной! Отсюда начинаются чужие земли.
— Наконец-то чужие земли! — У Наби-Сина загорелись глаза. — Мы совсем уже далеко от дома!
— Скоро еще дальше будем, — ответил Рибамили.
Много дней уже плывет Наби-Син по реке, и все не надоело ему любоваться берегами. Селения стали совсем редко попадаться. Зато зеленые рощи были повсюду.
— Рибамили! — спрашивал Наби-Син своего друга.— Смотри, как здесь много деревьев, почему же финиковые пальмы так редко встречаются? У нас мало деревьев, но зато кругом целые рощи и сады из пальм.
— Финиковая пальма боится холода, — ответил Рибамили,— здесь финики не успевают созревать.
— Какой холод? Жарко так, что днем дышать трудно!
— Это летом стоит зной. А зимой тут дуют холодные ветры и даже иногда выпадает снег.
— Снег?! — удивился Наби-Син. — Что это — снег? Какой он? Я никогда не видел снега.
— Ты не мог его видеть, Набия. У нас в Бабили никогда не бывает снега. Он идет вместо дождя, когда холодно. Маленькие белые пушинки падают на землю и сразу тают. А в горах, когда зима наступает, они лежат на земле и покрывают ее белым одеялом. Будешь ездить в горы на север, тогда увидишь.
Широко раскрытыми глазами смотрел Наби-Син на рулевого, внимательно слушая все, о чем говорил старик.
— Рибамили, — попросил однажды Наби-Син, — расскажи, как ты жил, когда был маленьким.
— Давно это было, сынок, я уж не помню, сколько мне лет. Еще не родился наш царь Хаммурапи, правил тогда его дед Апильсин... — Рибамили помолчал. — Отец мой всю жизнь был бедняком. Мать вместе с ним работала в поле, братья им помогали...
— А ты, Рибамили?
— Я тогда совсем маленьким был. Не помню ни отца, ни братьев и дома своего не видел никогда.
— Как это? Ни дома, ни отца не знаешь?!
— Слыхал, есть такая пословица: «Бедняк живет ценою своих детей».
— Ценою детей? Я не понимаю.
— Это значит, что, если бедняку нечего есть, он продает своих детей. Отец продал моих братьев богатым купцам. Я их никогда не видел.
— И тебя потом продали?
— Нет, меня не продавали. Отец взял зерно у купца, в долг дал купец. Отец посеял зерно, а Адад, бог бури, послал страшный ураган на наше поле. У всех хлеб погиб. Плохой урожай собрал отец и не смог заплатить купцу долг. Тогда хозяин забрал мою мать в залог. Сказал купец: «Вернешь долг — отпущу жену». Я тогда совсем маленьким был, хозяин меня вместе с матерью взял. Так я никогда на свободе не был — всю жизнь раб.
— Разве хозяин не отпустил тебя и мать через три года?
— Нет! Отец не смог отдать купцу зерно, что брал в долг.
— Как же так? — удивился Наби-Син. —Мы же читали в школе таблички с законами. Там сказано: если хозяин взял за долги жену или сына должника, то через три года он должен отпустить их на волю.
— Это теперь такие законы. А раньше, при Апильсине и при Сумулаэле, отце царя, этого не было. Кто попал за долги в рабство, тот всю жизнь рабом останется.
— Значит, Хаммурапи такой закон придумал? Отец говорит, он справедливый царь, хороший!
— Цари все хорошие, да мы этого не видим. А закон? Нам, рабам, все равно, есть он или нет его.
— Ну как это — все равно! — горячился Наби-Син. — Подумай сам, ты бы не был теперь рабом. Вы бы с матерью через три года вернулись домой.
— А через год опять в кабалу бы попали. Есть нечего было— опять купец за долги забрал бы мать и меня.
— Как же это? Хаммурапи велел написать на табличках, что сильный не должен обижать слабого... А ты говоришь...
— Написать все можно. Много лет я живу на свете, только ни разу еще не видел, чтоб богатый человек кого-нибудь боялся. Сила у него в руках, что хочет, то и делает.
— Надо царю жаловаться. Отец говорит, Хаммурапи сам жалобы разбирает. Он слушает, что читает писец, и сам все решает. Кто виноват, того царь наказывает.
— Отец правду говорит. Ты говоришь, жалобу надо написать царю. А кто умеет писать? Бедняк не может это сделать. Он не учился в школе.
— А писец?
— Писцу заплатить надо. Он даром ничего не делает. Вот ты и подумай, Набия, чьи жалобы разбирает царь, кому законы помогают жить. Понял?
Рибамили умолк. Он направил ладью ближе к берегу, где, натягивая веревки, с трудом передвигались рабы и тащили суда. Суда доверху были наполнены тяжелым грузом, и люди, изнемогая от усталости, шли, мерно покачиваясь и напрягаясь изо всех сил. Иногда какой-нибудь раб нагибался так низко, что, казалось, он сейчас упадет. Но он вытирал пот, катившийся с него градом, выпрямлялся и шел дальше. Когда становилось совсем невмоготу, рабы затягивали заунывную, монотонную песню—это помогало им идти. Они пели о том, что дорога длинная, ладья тяжелая, что веревка натерла грудь, и солнце опалило их голые спины, и ветер пустыни несет им навстречу свое горячее дыхание, и идти им нужно еще много дней по топким берегам, потому что далек путь от Бабили до Мари.
Наби-Син вслушивался в слова этой грустной песни и с жалостью смотрел на рабов. Он думал над словами Рибамили.
Ведь, правда, в школе у них учатся только дети богатых людей. Среди них нет ни одного бедного мальчика. Всё сыновья купцов, военачальников, царских чиновников. Вот у Кулалума отец простой писец, но разве он плохо живет? Кулалума никогда не продадут в рабство, как Залилума. И Наби-Син вспомнил своего товарища. Каким он был веселым вначале, когда его привели к ним в дом. А как он был грустен, когда они в последний раз играли в школу. Теперь и Залилум будет всю жизнь рабом, как Рибамили. Наби-Син вздохнул:
— Знаешь, Рибамили, когда я вырасту и буду хозяином, я сделаю Залилума своим помощником. Я никому не позволю его обижать, мы с ним всегда будем вместе.
— Ты хороший мальчик, Набия. Помни, что ты сейчас сказал, и не забудь этого, когда станешь большим. А сейчас иди. Смотри, солнце уже зашло и скоро совсем стемнеет.
— А когда ты расскажешь сказку? Ты утром обещал, Рибамили...
— Сегодня уже поздно. Сказка завтра будет.
— Набня! Иди ужинать, — позвал Белидинам сына. Мальчик встал и пошел к отцу.
Утром, как всегда, Наби-Син проснулся с восходом солнца и сразу пошел на корму к Рибамили, но старик был занят и отослал мальчика:
— Иди, Набия, сейчас мне некогда. Приходи после полудня.
Наби-Син нехотя отошел от Рибамили и сел на носу. Он с тоской смотрел на берега, покрытые зеленой травой и высокими камышами, на рабов, которые по-прежнему с трудом тянули баржу против течения.
Прошло уже много дней. Наби-Сину надоело путешествие по реке, он все чаще вспоминал дом, мать и своего товарища Залилума. Как было бы хорошо, если бы отец взял и Залилума с собой: им веселее было бы вдвоем. Рибамили знает много интересных историй, но не всегда же хочется слушать рассказы. Да к тому же у Рибамили мало свободного времени.
После полудня Рибамили позвал Наби-Сина. Тот с радостью уселся около старика и приготовился слушать давно обещанную сказку.
— Много, много лет назад, — начал Рибамили, — правил городом Уруком могучий царь Гильгамеш. Высокой стеной обнес он город, выстроил храм богине, своей матери. Днем работали люди Урука, а по ночам Гильгамеш устраивал пиры во дворце, сзывая всех на праздник.