Читать интересную книгу Потом и кровью - Андрей Посняков

Московский приказчик Акинфий Белоус – так он представился – впервые заглянул в аптеку где-то в конце июня, а потом заходил еще несколько раз. Покупал сулему – ртутное вещество, посредством которого выводили веснушки и лечили разного рода интересные болезни, заводящиеся от плотской любви.

– Это яд вообще-то, – понемногу приходя в себя, пояснил Франц. – Соединение ртути. Еще сулему в амальгамах используют… ну, для зеркал. И в шляпных мастерских – для фетра.

– Так этот приказчик, стало быть, веснушки решил вывести? – король перешел на русский.

Мальчишка отозвался на том же языке, довольно правильно, лишь с забавным акцентом:

– Не, веснушек у него не было. Да и сулему, сказал, не для себя берет – для брата. Дескать, тот подцепил что-то от гулящих девок, а уж таких на Москве множество. А потом, июля месяца тридцатого числа, Акинфий убил моего хозяина, герра Иоганна! Просто где-то под вечер зашел в аптеку и убил. Зарезал ножом, словно курицу! Ловко так… умело.

– А ты откуда знаешь, что именно он? – удивился Магнус.

– Я ж видел все! – подросток дернулся. – С утра еще хозяин послал меня на рынок за лечебными травами, там один мужик из крестьян ими торгует. Ну, вот я и пошел – а торговли-то в этот день и не было! Зато народищу-у-у! И стрельцы кругом, и глашатаи. Царевич Иоанн умер, вот о горе таком народу и объявили – отчего я и число-то запомнил. На всех улицах – разъезды да стражи пешие, я припозднился. Чуть раньше вернулся бы – и сам с хозяином своим лег кинжалом пронзенный. А так… Только дверь открыл – хорошо, петли недавно барсучьим салом смазали, неслышно было, как и вошел… Заглянул, а там трое! И один – Акинфий, приказчик. И в руке его кинжал окровавленный, а герр Иоганн на пол упал, и в груди, под самым сердцем, рана. Оглянулись все трое ко мне – а глазищи-то стра-ашные! Я ноги в руки – и бежать. Акинфий со своими по пятам шли, да не догнали. А я – к купцам нарвским, с ними домой добрался… И там, в Нарве, вдруг случайно увидел Акинфия!

Отпустив Франца, Магнус и его доверенное лицо принялись строить догадки – что бы все это значило? С одной стороны, могло иметь место и обычное ограбление. Злодеи просто-напросто воспользовались суматохой, возникшей в городе после объявления о смерти царевича Иоанна, а к аптеке, верно, присматривались давно. С другой стороны, тогда возникает вопрос: зачем они столь упорно преследовали помощника аптекаря, случайно оставшегося в живых? Заметали следы? Хм… Ладно бы в Москве отыскали парнишку да, не говоря худого слова, убили, но чтоб тащиться за ним в Нарву и дальше – по всей Ливонии? Для этого нужно было иметь о-очень веские основания, а значит, тривиальным ограблением тут и не пахло. Тем более беглого отрока не просто искали – убивали всех, похожих на него. Так, походя, на всякий случай. Похоже, ставка была высока!

– Ну? – король посмотрел на своего верного помощника во всех тайных делах.

– Я думаю то же, что и ты, государь, – Труайя приложил руку к сердцу. – Этот приказчик как-то связан с загадочной смертью царевича! Думаю, он его и убил. Конечно, не сам по себе – по чьему-то приказу.

– Понятно, что по приказу, – покачал головой Леонид. – Интересно, кто б мог царевича заказать? Кому выгодно было?

– Да много кому, – сановник пожал плечами. – Шведскому королю, литовскому и польскому сейму… а может, и иным московским князьям. Думаю, они не только царевича отравили, но намеревались убить и самого государя. Да не вышло! Что-то пошло не так, вот и бросились следы заметать, аж до Ливонии добрались! А что делать? Крутой нрав Иоанна хорошо известен.

Ловить отравителей решили на живца. Прямо здесь, в замке. Логично рассуждая, Арцыбашев прекрасно понимал, как злодеи будут действовать дальше. Первым делом, конечно же, попытаются установить, куда делся Франц из печатни. Если уже не установили – это ведь никакая не тайна. Значит, именно в замке фон дер Гольцев и стоило их ждать.

– Чужаки в замке не появятся! – обломила друзей юная баронесса Сашка. – Просто не смогут. Подъемный мост у меня, ворота, стража верная – все как у людей. Ну как проникнуть-то?

– Очень просто – подкупить стражу, – Анри громко расхохотался. – Серебро и золото совершают чудеса. За добрую сумму отрока из замка вынесут наготове, в мешке. Запросто! А вот убивать парня в замке я б, на их месте, не стал – потому как труп куда девать прикажете? Разве что в ров – так ведь заметить могут.

– Мешок тоже заметят, – усмехнулась Александра. – А ночью ворота без моего приказа запрещено отворять. Не-ет, чужим в замок не проникнуть, а свои – побоятся. Тут ведь все друг за другом следят. Покойный барон так устроил. Раньше ему обо всем доносили, теперь – мне. Отравители… ишь ты! Я б, ваше величество, о кухне дворцовой побеспокоилась. Врагов у вас больно уж много.

О кухне Арцыбашев побеспокоился давно, точнее сказать, не он сам, а Маша. В королевском замке за слугами, стараниями того же Анри Труайя, следили весьма тщательно, а уж за кухней – особо. Уж такой век на дворе стоял – отравительский.

– На живца – идея хорошая, – уже на обратном пути, сидя в королевской повозке, одобрительно покивал Труайя. – Я вот думаю, не только убийц на него ловить, но и возможных отравителей. Это плохо, что у нас во дворце все так строго.

– Чем плохо-то? – Магнус усмехнулся, искоса посматривая в окно. – К тому же ты сам такую строгость и ввел.

– Думаю, государь, если кто тебя отравить попытается, все одно непременно кого-нибудь в помощники да найдет. Так лучше бы, чтоб злодеи на наших людей вышли. Кому-нибудь из поварских помощников надобно все разъяснить да жалованье тайно прибавить. Я бы подумал, кому. Могу ли?

– Делай, как знаешь.

Махнув рукой, король вновь посмотрел на мелькавшие за окном кареты поля, луга, перелески. От замка в Оберпален шла хорошая мощеная дорога, так что повозка почти не подпрыгивала на ухабах, и в пути можно было спокойно поговорить, не опасаясь прикусить язык или сломать зубы.

* * *

В начале сентября в замке юной баронессы собирали оброк и арендную плату за землю, в основном продуктами. На просторном дворе разгружали объемистые крестьянские возы, становилось необычайно людно, везде звучали голоса – кто-то ругался, кто-то шутил, шумно обменивались последними новостями.

Кибитка хуторянина Эйнара Копны выехала с хутора довольно рано, почти сразу с рассветом. Этим летом у Эйнара сильно увеличилось коровье стадо, своей собственной земли уже не хватало, пришлось арендовать у баронессы Александры заливной луг, за который пришла теперь пора расплачиваться, слава богу, не деньгами – договорились на сыр да на масло. Их теперь хуторян и вез, по дороге прикидывая, насколько дороже вышло бы деньгами. Пожалуй, раза в два! Ну, если и не два, то в полтора точно. Просто юной баронессе очень нравился сыр, именно тот, что делали на хуторе дядьки Копны. Что ж…

Проходящая меж высоких сосен дорога обогнула овраг и резко свернула к югу мимо дубравы, на опушке которой хуторянин заметил неизвестно откуда взявшегося мужика. Не высокого, но и не низкого, лет тридцати, с вислыми сивыми усами и одетого как обычно одеваются городские приказчики и зажиточные хуторяне: камзол, конечно, не как у господ, но что-то вроде – даже рукава с буфами, но накрахмаленного воротника, конечно, нет, зато пояс какой! Ах, какой пояс! Эйнар и сам не отказался бы от такого – из хорошо выделанной кожи, с серебряными нашлепками, щегольской. Пояс, не кушак – на него много чего повесить можно: и кошель, и ложку, и ножик, огниво даже. Интересно, где выделывают такие пояса? Не иначе как в Нарве или даже в Пярну, или в самом Ревеле!

– Эй, дядько, не подвезешь ли до города?

Незнакомец спросил по-немецки, хотя выглядел как обычный сосед и, верно, должен был знать и язык местных эстов. Но вот почему-то не знал. Впрочем, это не насторожило Копну – хотя должно было насторожить, хуторян отличался подозрительностью, только вот нынче пояс его отвлек.

– До города, говоришь? Так я в замок.

Дядько Эйнар Копна нарочно ответил на своем родном языке – языке южных эстов. Незнакомец должен был бы его понять, хоть и относился к тем самовлюбленным типам, что корчили из себя немцев и не уважали собственную родную речь.

Так понял или нет?

– Говорю, в замок еду…

Больше дядько Эйнар не успел ничего сказать: вылетевшая из придорожных кустов стрела пронзила ему грудь под самым сердцем! Кулем повалившись в телегу, хуторянин дернулся и застыл, уставив невидящие белесые глаза в столь же белесое, затянутое облаками небо.

– Ну, вот и славненько, – выйдя из кустов, здоровенный темноглазый мужик в морской кожаной шапке забросил за спину добрый тисовый лук и, толкнув мертвое тело рукою, довольно пригладил могучей дланью черную кудлатую бороду: – Отошла душенька, отлетела. Давай-ка его в кусты, Дементий.

Сивоусый Дементий, кивнув, ухватил убитого за ноги. Вдвоем злодеи легко спрятали труп в кустах и взгромоздились в телегу.