— Вот же ж погань какая! — проскрипел он, когда в лицо ударили клубы дыма. — Где порошок?!
Я судорожно начал ощупывать карманы куртки — домовые постарались сделать внутренние. Вроде бы специально убирал, чтобы не потерять. И вот, пожалуйста. Хочешь как лучше — получается как всегда. Наконец мне удалось нащупать треклятый мешочек. Вырвал его чуть не с тканью кармана, бросил Аешу. Тот ловко поймал снаряд, дернул завязки.
Умруны кружили у границы ауры камня. Похоже, та действовала на них куда губительнее, чем на лихо. Даже малейшее прикосновение приносило им нестерпимую боль, заставляло вновь отступать. Вот только до восхода еще долго, а дров для костра почти не осталось. Самое время получить ответ на вопрос: долго ли держится аура? А пока можно немного покружить вокруг Аеша, проредить ряды тварей.
Ендарь высыпал на ладонь изрядную горку порошка, бросил его в костер. Наш небольшой лагерь тут же заволокло едким дымом. И если в небольших количествах запах внутренностей игоши был вполне переносим, то теперь создавалось ощущение, будто в воздухе распылили сильную кислоту. Глаза тут же защипало, брызнули слезы. В горле встал ком.
— Вот та-а-а-к! — потрясая руками, взвыл Аеш. — Получите, трутни подыхатые!
Умруны отпрянули все разом. И не просто отпрянули, а бросились прочь, не разбирая дороги. Ломясь прямо сквозь колючий кустарник. На ветках за их спинами оставались клочья полупрозрачной кожи.
— Отпускай камень с миром, — проговорил ендарь сдавленным голосом.
— Чего? — в тон ему спросил я — воздуха катастрофически не хватало.
— Говорю — ушли они. Ни к чему впустую каменюку пользовать. Или сил много?
— Не вернутся? — без ауры я чувствовал себя беззащитным.
— Пока такой аромат в воздухе — близко не подойдут.
"Аромат" выедал глаза.
Я сел на землю — тут запах вроде как был не таким злым.
— Извини, — слово далось мне непросто. — Уснул. Не заметил, как.
— Да чего ж теперь говорить, — отмахнулся Аеш. — До утра дожили — и на том благодарствуй. Хорошо, что проснулся. Не то б схарчили нас — и мяукнуть бы не успели.
— Подожди… — я закрыл глаза, припомнил сон. — Я не сам проснулся. Меня разбудили.
— Кто?
— Не знаю. Не видел. Только голос слышал. Сначала шепот — тихий-тихий. Потом все громче. И так до крика. По-моему, женский голос.
Ендарь подошел ко мне.
— Не сочиняешь?
— С чего бы?
— Не к добру это. Нет у нас здесь союзников. Места гиблые, хворые. Не допустите, предки, хвоста поймать. Не отвяжемся. Коли все верно сказываешь, ворожея к тебе приходила.
— Тоже из этих — голодных?
— При жизни — девки ладные да справные. Но после смерти нет им покоя, коли умерли в болотах. Покуда лежат под водами и топями — злобу копят. А как выйдут в свет, так опаснее тварей кровожадных становятся. Потому что не крови и плоти алчут, а в самую душу смотрят.
— Наплодили гадости всякой, — вздохнул я. — Как бороться-то с этой ворожеей?
— Ночью даже твой камень ей не страшен. Днем — другое дело. Да только хоронится она днем. По омутам да норам сидит. Хотя и выбраться может, ежели оголодает.
— Подожди… Что ей мешало прикончить меня ночью? Ее время, да и спал я. Как ты говоришь: не мяукнул бы. Зачем помогла?
— Это меня и беспокоит, — нахмурился Аеш. — Игру затеяла. Может, не голодная была, а отдавать тебя на расправу умрунам не захотела. Самой нужен, про запас.
Не очень приятно ощущать себя эдаким теленком, приготовленным на убой. И смотрят за теленком, и от волков защищают, но конечный итог неизменен — жаркое. И неизвестно еще, какой вариант ухода из жизни лучше. Или разорвут на куски, или примутся сразу за душу. Знать бы еще, что такое душа… Хотя выбирать между смертью и смертью не дело!
Я резко поднялся на ноги.
— Кусты уже видны. Идем?
— Сначала завтрак, — Аеш посеменил к своему вещевому мешку.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — окликнул я его. — В дороге поешь.
Ендарь что-то пробубнил себе под нос, но все же закинул мешок на спину.
— Ешь вода, пей вода — не будешь гадить никогда, — бросил он мне напоследок и двинулся прочь с гостеприимного островка.
И снова вода. Снова холод, пробирающий до костей. После жара костра болото показалось мне по-зимнему стылым. Уже через несколько минут ходьбы почувствовал, как начинаю дрожать, а потому намеренно прибавил шагу. После встречи ночных гостей энтузиазма поскорее миновать болота и найти жезл Духов значительно прибавилось.
На деревьях все так же громоздились подобия коконов из паутины. Некоторые из них (те, что ближе к нашему ночному лагерю) оказались вскрыты и, судя по всему, пустовали. Я не стал подходить близко. Но даже с расстояния нескольких метров отлично видел склизкие внутренности, в которых мерно покачивались прозрачные трубки.
— Как пуповины… — проговорил вслух.
— Пуповины и есть, — шепотом откликнулся Аеш. — У всех них одна родительница. Она подкарауливает живую жертву, усыпляет ее, потом заражает и затаскивает на такое вот дерево. Плетет для будущего дитяти укрывище, в котором оно изменяется, пока не превратится в создание без ума и жалости. А пока питается ядом земли, коий высасывает из дерева. Пуповины старых умрунов прорастают сквозь древесину, опускаются ниже, сами превращаются в корни. А случается, что родительница сразу их в землю али пещеру прячет.
— То есть эти умруны относительно недавно людьми были?
— С чего так решил?
— Так деревьям от силы лет сорок-пятьдесят.
— Этим века по полтора будет, — усмехнулся ендарь. — Хворь не всегда убивает. Хуже, когда искажает. Дарует злую силу.
— Понятно. Надеюсь, мамашу их не встретим. Не нравятся мне эти гнезда.
— Дадут предки — не встретим, — кивнул Аеш.
Через пару часов после выхода вода под ногами наполнилась грязью и гниющими остатками каких-то растений — сделалась вязкой. Каждый шаг давался с огромным трудом, даже ендарь более не казался легким и быстрым. Фырча и ругаясь, он шел передо мной. Деревья исчезли — и я абсолютно не понимал, как ему удается ориентироваться. Мы брели по ровному полю жидкой вонючей грязи. Вокруг нет ничего, за что можно уцепиться взглядом. Далеко впереди, на самом горизонте, виднеется тонкая линия не то леса, не то суши. Впрочем, я мог и ошибаться. Разум страшился большого открытого пространства. Страшился не потому, что в случае нападения кого бы то ни было нам некуда спрятаться. Мне казалось, что преодолеть эту мертвую бесконечность просто невозможно. Ситуацию усугубляло выползшее на небо солнце. И ведь как назло — ни облачка. Даже сейчас, когда светилу еще только предстоял долгий путь до зенита, его лучи заставляли нас истекать потом. А ведь только недавно я жаловался на холод. Видимо, кто-то там, сверху, услышал мои мысли и пошел навстречу. Вот только легче от этого не стало. Даже наоборот. Но пенять на судьбу и дальше я не стал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});