Читать интересную книгу Ловцы звёзд - Глен Кук

– Что с тобой?

– Голова разболелась. Наверное, атмосферное давление изменилось.

А как ему, черт побери, работать, когда все тело болит, а ум вообще готов соскочить с нарезки? Можно было позавидовать древним артистам меча, которым приходилось беспокоиться только о том, чтобы клинок был острым.

– Лучше нам подстраховать свои ставки, Мойше. И начать планировать на долгий срок – на всякий случай.

– Я думал, ты с этим справишься. Маус пожал плечами:

– Надо быть готовым ко всему. Я тут пошатался вокруг. Эти сейнеры насчет хобби чокнутые не хуже нас. У них клуб нумизматов, и клуб филателистов, и архаистские группы по периодам… в общем, все как надо. Так вот я о чем думал: почему нам не организовать шахматный клуб для наземников? И будет повод нам встречаться.

– А у тебя будет повод поиграть.

– И это тоже. Понимаешь, многие сейнеры тоже играют. Может быть, мы подцепим несколько, с которыми можно будет и пообщаться.

Он подмигнул и усмехнулся. Вероятно, сейнеры, с которыми он собрался общаться, были женского пола.

Мойше не мог постичь Мауса. Маус почти всегда имел довольный вид. И это сбивало с толку. У этого человека груз одержимости был потяжелее, чем у него. А человек, чьей профессией был томагавк, должен был, по мнению бен-Раби, иметь коэффициент довольства близкий к нулю.

Бен-Раби вообще никогда людей не понимал. Казалось, что все остальные живут по другим правилам. Маус пожал плечами:

– Держишь пальцы крестом? Думаешь, Бэкхарт нас вытащит? Я бы против него не поставил. – Бен-Раби никогда не знал, какое он занимает место в обширных и извилистых планах адмирала. – Ладно, я здесь уже слишком долго просидел. Нет смысла привлекать к себе внимание с самого начала. Я видел, как эта девица давала тебе таблетки. В чем дело? Голова?

– Ага. Может быть, даже моя обычная мигрень. Голова такая, будто ею в футбол играют. Маус подошел к двери.

– Так сыграем партию сегодня вечером?

– Разумеется, если вы не против играть с любителем.

Бен-Раби смотрел ему вслед, чувствуя себя дураком. Вокруг не было никого, кто мог бы услышать их прощальные слова.

Система общего оповещения объявила обед для пассажиров. Маус обернулся:

– Как вы насчет обеда?

Бен-Раби кивнул. Хотя секунду назад болело невыносимо, сейчас трассер не подавал признаков жизни.

На них явно пытались произвести впечатление. Еда была великолепна. Такой обед на Флоте подавали, когда на борту бывали почетные гражданские гости. Все, конечно, было из гидропонных баков и утилизаторов, но в высшей степени вкусно. С каждым глотком бен-Раби вспоминал об ужасах кают-компании через шесть месяцев полета, когда кончаются все запасы свежего и замороженного. С некоторой точки зрения задание начинало казаться перспективным.

Он поискал глазами эту девушку, Эми, но нигде ее не увидел.

Потянулись ленивые дни. На переходе делать было практически нечего. Он почти все время сидел в своей каюте, бездельничая, возясь с «Иерусалимом» и стараясь не слишком предаваться воспоминаниям. Иногда заходил Маус и еще некоторые люди, с которыми он познакомился – поиграть в шахматы или просто поболтать.

Наземники начали осваиваться и знакомиться. Свободные одиночки находили себе пары. Маус, вообще не склонный к целомудрию, нашел себе девушку на второй день. И она уже хотела к нему перебраться.

Всем, кроме семейных пар, были выделены отдельные каюты. Места хватало. Корабль был рассчитан на перевозку тысячи человек.

Маус немедленно стал среди наземников лидером и заводилой. Идея шахматного клуба процветала.

Одним из тех, кто в него вступил, был тот сейнер, который старался напугать их в Блейк-сити.

Его звали Ярл Киндервоорт. Он не скрывал, что занимает высокий пост в полиции «Даниона». Бен-Раби снова поразился размерам траулера. Корабль настолько огромный, что имеет собственные регулярные полицейские силы, с сыщиками и оперативниками в штатском… просто невероятно.

Они называли себя Внутренней Безопасностью. В том, что бен-Раби узнал об их структуре, он не видел ничего напоминающего подразделение безопасности в Службе. Функции, несомненно, присутствовали, наспех разработанные в ответ на прибытие посторонних, но само ведомство выглядело как полицейское управление столичного города.

Шахматный клуб Мауса послужил вдохновляющим примером. Открылись еще полдюжины других, каждый с архаистическим уклоном.

В век, когда не было ничего постояннее утренней росы, люди, которым требовалось что-то постоянное, обращались к прошлому.

Ко всему движению архаистов бен-Раби относился с продуманным презрением. Он видел в нем убежище для слабых, для моральной трусости и нежелания взглянуть в лицо Дня Сегодняшнего без стратегических убежищ в дне вчерашнем, куда можно сбежать от мучительных требований Сегодня.

Архаизм бывал до чертиков забавен. Бен-Раби помнил, как по головидению показывали пузатого мужика, шагающего по Нью-Йорку в одежде ассирийского солдата на битву с легионами фараона из Нью-Джерси.

А бывал и дьявольски мрачен. Иногда они начинали верить всерьез. Он до сих пор вздрагивал, вспоминая рейд на храм Ацтекских Ревивалистов в Мехико-сити.

Как-то он попросил Мауса посмотреть рабочий вариант своего романа. Он все-таки сумел протолкнуть его до несчастливого конца.

Маус долго морщился и наконец сказал:

– По-моему, все как надо. Я же ничего не понимаю в необъективном искусстве.

– Значит, не получилось. Лучше мне все переделать, чтобы было как следует. Понимаешь, тебя должно зацепить, даже если ты не понимаешь, о чем тут, черт побери, идет речь.

– Ну, Мойше, меня вполне зацепило. Его тон был гораздо информативнее слов. Он ясно выражал мнение Мауса, что бен-Раби зря тратит время.

Мойше чуть не заплакал. Для него этот роман значил очень много.

Глава шестая:

3047 н.э.

Былые дни, Луна-командная

Он терпеливо ждал очереди перед отделом санобработки. Когда она подошла, он прошел в кабину «Р». До него никто этого не сделал – под литерой «Р» была пришпилена табличка НЕ РАБОТАЕТ.

Она болталась здесь уже больше двадцати лет, старая, грязная и перекошенная. На Луне-Командной каждый знал, что дверь кабины «Р» не ведет в стандартную камеру санобработки.

Люди, а иногда и не люди, не обращавшие внимания на этот знак, были агентами, возвращающимися с заданий.

Он закрыл за собой дверь, разложил вещи на конторке и разделся. Потом голым прошел через следующую дверь. От излучения встроенного в дверную раму сканера закололо кожу, и волосы на теле поднялись дыбом. Он задержал дыхание и закрыл глаза.

В него ударили жалящие иголки струй, убивая бактерий и смывая въевшуюся грязь. Ультразвуковые колебания разбивали длинные спирали молекул вирусов.

Брызги сменились туманом. Он начал глубоко дышать.

Что-то щелкнуло. Он вошел в следующую дверь. И оказался в комнате точно такой же, как и первая. Единственным предметом мебели была здесь конторка. Там лежала аккуратно сложенная одежда и тщательно разложенные личные вещи. Он оделся, рассовал вещи по карманам и хмыкнул. Его понизили. Судя по шевронам, он оказался ракетчиком второго класса. С боевого крейсера «Ашурбанипал», как гласила эмблема.

Об этом корабле он никогда не слышал.

Вытащив из выданного ему бумажника пустое удостоверение личности, он прижал большой палец к месту для фотографии. Через десять секунд там проявилась его фотография и идентификационные данные.

– Корнелий Уодлоу Перчевский? – произнес он, не веря своим глазам. – Все хуже и хуже.

Он пробежал номера и даты, запоминая, потом прикрепил удостоверение к груди. Натянув кепку с козырьком, которую носили космонавты на планетах, он объявил:

– Корнелий Перчевский на аудиенцию к королю. Пол под ним стал погружаться. Опускаясь, он слышал, как работает душ в камере санобработки. Через минуту он вышел из киоска в комнате отдыха несколькими уровнями ниже. Войдя в главный транспортный тоннель, он направился к автобусной остановке. Еще через шесть часов он сообщил обыкновенного вида женщине за простым столом в простой комнате за ничем не примечательной дверью:

– Корнелий У. Перчевский. Я на прием к доктору.

Она посмотрела журнал приема:

– Вы опоздали на пятнадцать минут, Перчевский. Но проходите. В белую дверь.

Он прошел в дверь, гадая, знает ли эта женщина, что она – ширма. Наверное, нет. Игры режима безопасности были серьезнее всего там, где казались наименее нужными.

В кабинете доктора он почувствовал себя Алисой, нырнувшей через кроличью нору в другой мир.

«Такой же сумасшедший, как Страна чудес, – подумалось ему. – Здесь черное – это белое. Верх – низ. Внутри – значит снаружи. Гек стал Джимом, и никто из них незнаком с Твеном…» Он хмыкнул.

– Мистер Перчевский? Он сразу пришел в себя.

– Да, сэр?

– Я так понимаю, что вы явились для отчета?