Читать интересную книгу Деяние XII - Павел Виноградов

С хриплым воплем вскочил и, как был с топориком, бросился на кухню. Машинально включил свет, огляделся бешеным взглядом. Всё, вроде бы, в порядке. Повернувшись, дёрнул дверь в комнату отца. Та легко открылась. Не глядя, шлёпнул выключатель. Вспыхнувший свет отворил ужас.

Это красное, мокрое… Теперь он видел: оно везде – и на стенах, и по полу во все стороны расходились дорожки кровавых следов. Огромная, уже подсыхающая лужа обрамляла сползшие на пол с дивана ноги. Он зафиксировался на них, чтобы не смотреть на превращённую в кровавое месиво голову, откуда на него серьёзно и укоризненно смотрел чудом сохранившийся голубой глаз.

…Он не знал, сколько простоял, глядя на труп отца. Наверное, немного, потому что всё это время фиксировал на уровне фона какую-то возню на лестничной клетке. Потом были стуки в дверь, потом в неё забарабанили и, наконец, со страшным грохотом она вылетела. А он продолжал смотреть, не веря глазам, даже когда милиционеры отобрали топорик и заломили ему за спину руки.

Судебная коллегия по уголовным делам верховного суда РСФСР.

Определение от 1 декабря 1981 года.

(извлечение)

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР 26 ноября 1981 г. Загоровский Руслан Евгеньевич признан совершившим в состоянии невменяемости общественно опасное деяние, предусмотренное ч. 4 ст. 102 УК РСФСР.

В соответствии со ст. 59 УК РСФСР Загоровский освобожден от уголовной ответственности с применением к нему принудительных мер медицинского характера: помещение в психиатрическую больницу со строгим наблюдением.

Франция, замок Брасье, 13 ноября 1981

– Таки убейте меня, мсье Сахиб, тольки я ничуточки не понимаю, на шо нам сдался этот кусок гнилого дерева…

– Зато, мсье Жан, это отлично понимали ваши предки. Если я не ошибаюсь, среди них числится некий Иуда Кириак…

– Ой вэй! Тот Иехуда был безумным, совсем безумным! Ви подумайте – этот поц всего-то неделю посидел в яме и таки предал ам Исраэль! Бенехэм бехеймес! Не нужно мне такого предка, лучше пусть он будет предком Арафата!

– Вряд ли раис этому обрадуется… Но мне удивительны ваши сомнения. Вы прекрасно знали, чем занимаетесь, когда собирали остальные части Артефакта. А теперь, когда дело лишь за тем, чтобы найти последнюю, самую важную, и сложить головоломку, которая приведет нас к победе…

– Вэйзмир! Я же не говорю: «Не стану этого делать». Старий Жан будет делать и это, и то, и другое, и всё, шо ни велит ему Сахиб, потому что Жан уже так влип в этот гешефт, шо его не вытащит и сам машиах. Я только чуточку хотел знать, шо нам отломится со всего этого?

– Если бы я сам знал… Но скоро узнаю. Все почти готово, не так ли, мсье Жан?

– Таки да, если ви об том мусоре, какой я уж тринадцать лет собираю по всему миру. 115 чурок и щепок, да ещё три ржавих железяки! Сказать, как мы разнюхивали, где они лежат, как тащили их и заменяли копиями – ви будете много и весело смеяться. Да шо я говорю, ви без того знаете… Но, барух Ашем, все они тут, в Брасье.

– Позже мы их посмотрим. Вы уверены, что в мире не осталось других частиц?

– Разве я всезнающий Б-г? Я просто виживший с ума мсье Жан. И я говорю: мне кажется, не осталось. Кроме той самой…

– Я верю. Много утрачено, но это неважно. Будет неважно, когда мы найдем пропавшую часть. И ещё…

– Да, Копьё… И скажите мне пожалуйста, к чему нам ещё это самое Копьё?

– Скажем так: существует некий ритуал, который, будучи выполненным мной, как главой Клаба, даст нам решающее преимущество в Игре… Но для этого необходимо иметь оба Артефакта.

– То Копьё…

– Да, то самое, которое так хотел иметь господин по имени Адольф.

– Тьфу на него! Он таки его поимел… Только это ему нисколечки не помогло.

– И не могло помочь, потому что он не представлял, как им пользоваться.

– А где, позвольте вас спросить, мсье Сахиб, был тогда Клаб, и с чего это тому поцу позволили завладеть такой важной вещью?

– Потому что для Деяния необходим главный Артефакт, а найти тогда основную его часть не было никакой возможности, ибо сделать это может только Отрок. Кроме того, мне самому тогда было многое неизвестно, в частности, о роли Копья. Я ответил на ваши вопросы?

– Ой вэй, ваши ответы рожают новие вопросы. Таки Клаб танцевал с Гитлером?

– Таки да. И не вам этим возмущаться. Не ваш ли дедушка в сорок втором предложил генералу Роммелю помощь против англичан от имени «Борцов за свободу Израиля» – в обмен на обещание не мешать созданию еврейского государства после оккупации Германией Ближнего Востока?.. И не через вашу ли семейную фирму гестапо договорилось с Сохнутом о переброске сионистов из Европы в Палестину?.. Могу назвать ещё пару-тройку подобных акций.

– Это всё фаршлепте кренк… Ни дедушка, ни папа никак не думали, что фюрер и на самом деле такой сонэ Исраэль, каким представлялся. Да и потом дедушка говорил: «Из труб крематориев улетучатся последние остатки нашего галутного позора». Он ошибался, но кто же не ошибается в этом мире, скажите мне?..

– В денежном выражении он очень выгодно ошибся, насколько я знаю… Ну да ладно, меня ваши старые гешефты не интересуют. Так вот, Клаб использовал Адольфа, и использовал по полной программе. Одно время казалось, что он придет в регион Игры и мы будем вести раунд за его спиной.

– Значит, ви тоже в нём ошиблись…

Сахиб пожал плечами.

– Да, мы проиграли тот раунд. Но очень быстро восстановили преимущество. К слову, не без помощи ваших дедушки и папы. А знаете, почему именно ваша фирма была выбрана для нужд Игры, а позже вас ввели в Клаб? Потому что некий Иуда имел непосредственное отношение к обретению Артефакта. За вашей семьей присматривали с тех самых пор, как его значение открылось нашим предшественникам. Все, кто имеет отношение к Артефактам – участники Игры. И только когда все они умрут…

– … таки тогда закончится Большая игра! Знаю-знаю…

– В этом-то, мсье Жан, и весь цимес.

Юноша отвернулся к обрамлённому под готику окну. За ажурной балюстрадой открывался пейзаж, похожий на старинную открытку: в чистом осеннем зеркале мирной реки отражались аккуратные крыши деревни. Редкие люди на её улочках казались призраками. Неподвижные автомобили у домов были столь неуместны, что взгляд сразу отталкивался от них и устремлялся к белым стенам круглого форта. Основательно обглоданные временем, они упрямо хранили память о феодальной славе. В закатном солнце старым золотом сиял густой кустарник по берегам, кое-где проступала тёмная зелень сосен, среди которых уже висели первые лохмы вязкого вечернего тумана. Вдали опустошённые пожухлые виноградники смиренно ожидали зимнего сна. Пишущий их продрогший художник, безнадежно пытающийся выплеснуть вместе с красками свою тоску, похоже, уже наполовину растворился в гулкой ноябрьской пустоте.

Сахибу всё это было безразлично. Сидел, нахохлившись, как замёрзший воробей, не потрудившись сбросить короткую кожаную куртку. Грязноватые перепутанные кудри свешивались на светлые глаза, странные глаза, одновременно и бешеные, и холодные, и подёрнутые дымкой печали. Он казался безмерно далеким от этого новодельного охотничьего зала, чучел животных, оружия и гобеленов под старину, от милого ветхого замка в ветхой мирной стране.

Мсье Жан встревожено взглянул на него. Его угловатое, словно написанное кубистом, лицо выражало болезненную озабоченность, а иногда по нему проскальзывала гримаса, очень напоминающая страх. Жан нервно ткнул длинным кривоватым пальцем в кнопку пульта. Почти сразу двери бесшумно распахнулись, вышколенный слуга в расшитой ливрее внёс старинный резной графин и два бокала, с изящным поклоном поставил поднос на стол. Сахиб, не глядя, мотнул головой, но мсье Жан всё же наполнил оба бокала золотистым местным вином.

Как и его гость, он чуял приближение великой развязки и никак не мог понять, что она принесет ему лично, от чего пребывал в лёгкой прострации. Истоки его частной разведки уходили глубоко в прошлое, может быть, ещё в наивное средневековье, когда между европейскими гетто и общинами Азии свободно циркулировали путники и их единоверцы всегда знали последние новости английского двора, секреты Святого престола и цены на шёлк в Кайфэне. Окончательно всё оформил дед мсье Жана, выдающийся человек, оставивший разветвлённую структуру, способную в кратчайшие сроки добыть любые сведения, и при этом ни от кого, кроме собственной семьи, не зависящую. Но что будет с этим семейным делом… да что там делом, вообще что будет с ам Исраэль в новом мире, наступление которого сулил успех Клаба?.. Мсье Жан не знал этого и знать не мог.

«Лоймир азой дер лебен мешиях», – пожав плечами, философски подумал он, обороняясь от тревожных предчувствий, и утешился глотком своего любимого вина.

Казалось, они так и будут вечно спускаться по длиннейшим лестницам. Сперва спуск радовал глаз чинной роскошью мрамора и изразцовых плиток, но чем ниже, тем темнее и уже становились переходы и лестницы. Фактически, это был второй замок, выдолбленный под первым в известняке. Он углублялся в недра настолько же, насколько внешний устремлялся к небу. Сахибу пришла в голову аналогия с игральной картой. «Скорее, валет, чем король», – мелькнула у него мысль, когда они шли под нависшими сводами, кое-где украшенными полуосыпавшейся прихотливой лепниной, мимо стеллажей с невзрачными, покрытыми клочьями пыли бутылками, содержащими пенистый напиток.