Будучи убежден, что с помощью «геометрического способа» он излагает вневременную логику мира природы и человека, Спиноза в духе своего века исходил из сугубо неисторического понимания человеческого познания. И в этих условиях естественно, что он видел в Евклидовых «Началах» образец достоверности, ибо понимание этого произведения доступно каждому человеку, наделенному способностью к логическому мышлению. Такое понимание, говорит автор «Богословско-политического трактата», не требует знания «жизни, занятия, характера автора, ни кому, на каком языке и когда он писал» (8, 2, 119).
Однако, подчеркивая неисторизм спинозовского истолкования познания, свойственный в сущности и всем другим философам того века, нельзя не отметить, что известные, хотя и небольшие, элементы исторического истолкования познания мы находим у автора «Трактата об усовершенствовании разума». Опровергая здесь аргументацию скептиков, отвергавших возможность достоверного знания на том основании, что нет ни одного устойчивого критерия такого знания, и отодвигавших такой критерий в бесконечность, философ доказывал несостоятельность скептицизма, ссылаясь на практику человеческого познания и действия. Согласиться со скептиками и признать, что люди ничего не в состоянии познать, поскольку у них никогда нет устойчивого критерия такого познания, все равно что признать невозможность для людей начать, например, ковать железо. Ибо для этого необходим молот, сделать который можно только другим молотом, и так до бесконечности. Между тем люди обычно начинают с того, что делают самые простые орудия, с помощью которых создают более сложные, все более и более совершенствуя их. Точно так же обстоит дело с «умственными орудиями», которые тоже совершенствуются в процессе познания, ибо человеческий дух, «больше понимая, тем самым приобретает новые орудия, при помощи которых еще легче расширяет понимание» (8, 1, 329 и 331).
Нам остается рассмотреть еще один смысл, в каком философ толкует интуитивное знание. Этот смысл почерпнут философом из пантеистической традиции и отсутствует в методологии Декарта. Под интуицией Спиноза понимает также постоянное стремление человеческого духа к целостному охвату объекта, завершаемому познанием наиболее грандиозного объекта, каким является природа-вселенная. И лишь тогда, когда осуществлено это последнее знание, можно считать завершенной мировую связь всех истин. Лишь на этой ступени полностью выявляется абсолютный характер истины, которая и освещает бесчисленные ступени ложности-истинности, ведущие к ней. Такой интуитивно-целостный охват всей Вселенной называется познанием ее разумом «с точки зрения вечности» (sub specie aeternitatis).
Максимальная целостность знания, достигаемая в масштабе всей Вселенной, с необходимостью приводит Спинозу к выводу о существовании в самой природе такой объективной способности, которую он назвал бесконечным разумом (intellectus infinitus). Его определяющее свойство — познавать всегда все ясно и отчетливо. Совершенно очевидно, что этот метафизический идеал завершенного в масштабе всей Вселенной знания представляет собой онтологическую проекцию того неисторического взгляда на высшую теоретическую способность человеческого духа, о которой говорилось выше.
Одно из важнейших его свойств состоит в способности к образованию двоякого рода идей. Некоторые идеи разум образует «абсолютно, а некоторые из других». Творческая способность человеческого духа, совершенно не зависящая от его телесно-чувственной деятельности, с наибольшей силой проявляется именно в образовании идей первого рода — идей бесконечности, а точнее говоря, идеи актуальной, завершенной, раз навсегда данной бесконечности. Вторые идеи — это все идеи количества, всегда ограниченные и зависящие от других идей. Так, любое тело воспринимается нами как результат движения каких-то плоскостей, плоскость — движения линий, а линия — движения точки (см. 8, 1, 356).
Решающей идеей Спинозе представляется идея абсолютной, актуальной бесконечности как наиболее ясная изо всех идей человеческого духа, если ему удается полностью отрешиться от смущающих дух чувственных идей. Эта главная идея кладет начало всем другим идеям (см. там же, 332 и 351) и составляет самый глубокий фундамент достоверного знания (см. 8, 2, 122). Отправляясь от нее, можно постичь «всю природу, как она реально существует в себе» (8, 1, 168).
Самый общий вывод интуитивно-рационалистической методологии Спинозы состоит в том, что максимально достоверное, подлинно философское понимание природы достигается не тогда, когда мы исходим из опытно-чувственных идей, начиная с познания внешних тел, а только тогда, когда отправляемся из глубин собственного духа. И только в этом случае философски мыслящему уму удается полностью преодолеть свою субъективность и выйти на широкие просторы природы-вселенной, ибо «то, что заключается в уме объективно[2], необходимо должно существовать в природе» (8, 1, 388). Уже с начала своей философской деятельности нидерландский мыслитель был убежден в том, что четко сформулировано в «Трактате об усовершенствовании разума», а именно — в единстве, «которым дух связан со всей природой» (там же, 323). Теперь нам и пора обратиться к этому учению о природе.
Глава III. «Бог, или субстанция, или природа»
Исконную философскую проблему природы в эпоху Спинозы невозможно было осмысливать вне достижений бурно прогрессировавшего тогда математического естествознания. Но почти равным образом ее нельзя было представить, не считаясь с многовековой традицией философско-теологической мысли, в фокусе которой находилось многозначное представление о боге. Мы сосредоточим сейчас внимание прежде всего на первом аспекте осмысления природы в философской доктрине Спинозы.
Как отмечалось выше, нидерландский мудрец не принадлежал к числу крупнейших естествоиспытателей своего века. Однако он живо интересовался его проблемами и в меру своих возможностей стремился также непосредственно заниматься ими. Правда, подтверждения этому мы почти не найдем ни в «Этике», ни тем более в «Богословско-политическом трактате», но найдем в переписке их автора (особенно с Ольденбургом, секретарем лондонского Королевского общества, одного из главных очагов естественнонаучной мысли в Европе той эпохи).
Излагая ему философскую программу и подчеркивая ее отличие от философских учений Бэкона и Декарта, Спиноза писал, что их «первая и самая важная ошибка заключается в том, что оба они очень далеки от понимания первопричины и происхождения всех вещей» (8, 2, 388). Именно эта мысль и привлекла наибольший интерес Ольденбурга, который в своих дальнейших письмах настойчиво просил Спинозу сообщать ему результаты его «возвышенных и трудных исследований относительно того, каким образом каждая отдельная часть природы согласуется с ее целым и как она сцеплена с остальными частями» (там же, 509). Ощущая неспособность Бойля и других лондонских естествоиспытателей к решению этой сугубо философской проблемы, корреспондент Спинозы даже предлагал последнему своего рода научно-философскую кооперацию между ним и членами Королевского общества. «Да будет мне позволено, — писал его секретарь уже в Ворбург в августе 1663 г., — побудить Вас главным образом к дальнейшему обоснованию принципов всего сущего… тогда как моего благородного друга Бойля я непрестанно подговариваю к тому, чтобы он подтверждал и иллюстрировал эти принципы посредством многократно и тщательно произведенных экспериментов и наблюдений» (там же, 443).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});