Читать интересную книгу Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы - Нина Молева

Свадебный сговор, венчание, рождение младенца, именины, переезд в новый дом, новое служебное назначение, повышение в чине, отправление в поход или возвращение из похода, погребение – все требовало, в представлении москвичей, обращения к патриарху. По старому обычаю, москвичи разных сословий – от первостепенных князей и бояр до простых ремесленников, плотников, каменщиков – почитали необходимым явиться к патриарху с именинным пирогом, за что одаривались иконами. Из царского двора непременно присылались первые дыни в июле, первые ягоды – малина, смородина и другие, первые яблоки, первые привозные арбузы, первый привезенный виноград (потому что был еще и московский, особенно успешно выращивавшийся в Измайлове и в Новинском).

Необычайно почтительно относился к Киру Адриану сам Петр I. Вспыльчивый и непоседливый по характеру, он проводил целые часы за беседами с патриархом, посылал Киру Адриану письма из всех своих дальних походов, обладая небольшим, но красивым баритоном, охотно разучивал с патриаршими певчими духовные концерты и сохранил эту привычку до конца своих дней.

Собираясь в Азовский поход, Петр I просидел с патриархом в Столовой его палате три часа 9 декабря 1695 года, а 1 октября 1696 года, на другой день по возвращении из этого похода, государь провел опять с Киром Адрианом три часа, и если в первый раз патриарх благословил государя образом Владимирской Божией Матери, то во второй – образом Всемилостивого Спаса. Кир Адриан позаботился и об особом угощении для царя: в Яблочном ряду были куплены у торговца «50 яблок, самых добрых больших наливу за 4 рубля».

Петр I благословляется у Кира Адриана перед своей первой поездкой по европейским странам, где будет учиться на верфях, – Великим посольством образом Владимирской Богородицы и сразу по возвращении из нее – 31 августа 1698 года, когда получает из рук патриарха образ Успения Богородицы.

Нередко ходил патриарх в Преображенское с поздравлениями, когда жила там царская семья. Выход этот обставлялся с большой торжественностью – около кареты патриарха ехало 20 стрельцов.

Ходил (так назывались выезды патриарха) Кир Адриан и в приходские церкви, и в новостроившиеся московские богоделенные дома, раздавая при этом нищим немалую милостыню.

Скончался Кир Адриан 13 октября 1700 года в своей маленькой каменной келье, существующей над Синодальным домом в Кремле и поныне. Тело покойного окутали в гробу сверх всего зеленым бархатом. Для выноса покойного был изготовлен одр с рукоятками – катафалк, обитый черным бархатом. После погребения с одра и с гробовой крышки черный бархат был употреблен на покров на гробницу, а остальной роздан кусками на камилавки домовым священникам и другим служебникам и шапочные вершки – в поминовение по святому патриарху. В день кончины Кира Адриана милостыни было роздано более чем 3 тысячам нищих, на второй день – 1600 человекам, в день погребения – 5 тысячам, 600 колодникам в московских тюрьмах и 200 безместным священникам.

На каменной гробовой крышке гробницы Адриана была вырезана надпись: «Зде во гробе телом лежит великий господин святейший Кир Адриан архиепископ Московский и всеа Росии и всех северных стран патриарх, иже преставися 7209 лета, месяца октоврия с 15 числа в нощи 1-го часа в четвертой чети. Его же душу Боже творче упокой». У нацгробницы было также вырезано на доске: «Патриарш свой престол правил десять лет пятьдесят три дни: от рождения своего име шестьдесят третие лето с октября 2 дня. Его же душу да упокоит Господь в вечном своем небесном блаженстве. Всяк зрящи гроб сей помолися».

Улица боярыни Морозовой

Кто не знает знаменитой суриковской «Боярыни Морозовой»? А знакома ли кому-нибудь улица, которой картина обязана своим рождением? Не потому только, что в годы работы над холстом художник жил именно на ней. Куда важнее то множество подробностей, которые были подсказаны Сурикову ею, – от тающего в морозной дымке пейзажа до примостившейся среди дворов церковки и полозьев саней на свежевыпавшем снегу.

Долгоруковская – Каляевская – рассказа о ней не найти ни в одном самом подробном путеводителе. Просто одна из напряженных транспортных артерий Москвы, ничем не сумевшая привлечь историков архитектуры и не ставшая предметом изучения историков культуры. Рядовая застройка, как теперь принято говорить, которую, кажется, нет нужды сохранять.

Кажется, а в действительности…

Все начиналось с дороги. С дороги, что вела от Московского Кремля к городу Дмитрову. Рождение города было далеко не обычным, а дальнейшая история его – очень важной для будущей русской столицы. В 1154 году, через семь лет после первого летописного упоминания о Москве, Юрий Долгорукий собирал дань – «полюдье» в долине реки Яхромы. И здесь у сопровождавшей мужа княгини родился сын Всеволод, получивший со временем прозвище Большое Гнездо и названный в крещении Дмитрием. В честь княжича и был назван заложенный на памятном месте город, который был тесно связан с Москвой и вошел в топонимику столицы: Большая Дмитровка (ныне Пушкинская), Малая Дмитровка (ныне – Чехова), Каляевская и Новослободская, еще сто лет назад составлявшие единую Новослободскую улицу. Название последней пошло от Новой Дмитровской слободы, объединившейся в середине XVII столетия с соседней Сущевской. Многолюдьем обе слободы не отличались – приходилось на них в 1653 году всего 149 дворов. Жители занимались торговлей и ладили телеги, как в Дмитрове выпасали коней для царских конюшен. От того времени сохранилась построенная в XVII веке церковь Николы, «что под вязками», достроенная в 1904 году трапезной и колокольней (Каляевская ул., 23).

В 1877 году растянувшаяся на две версты Новослободская улица была переименована в честь московского губернатора В. А. Долгорукова. Причиной тому стали не столько его хлопоты о благоустройстве города, сколько участие в организации обществ Красного Креста во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Великий князь Сергей Александрович

Однако спустя десять с небольшим лет, при регулировании планов Москвы, название Долгоруковской было сохранено только за отрезком от Садового кольца Селезневки. Остальной части улицы возвращено имя Новослободской. В 1919 году Долгоруковская получила современное название Каляевской – в честь И. П. Каляева, убившего бомбой великого князя Сергея Александровича в феврале 1905 года.

Улица горела в пожаре 1812 года, а в 1858 году Александр Дюма-отец, направляясь в сад «Эльдорадо», где Москва устраивала в его честь пышнейшее торжество – «Ночь графа Монте-Кристо», отметил понравившуюся ему уютную улицу из небольших домов, за которыми скрывались скромные зеленые дворики. Не потому ли начнут отдавать ей предпочтение перед другими, более богатыми районами художники и работавшая интеллигенция?

По-своему Долгоруковская отличалась немалыми удобствами. В 80-х годах прошлого века по ней прошла конка, а в 1899 году вместе с окончанием строительства Савеловского вокзала проложена первая в Москве трамвайная линия, соединившая нынешнюю Пушкинскую площадь с Бутырской заставой. Кстати, впервые москвичи увидели электричество именно в этих местах. Газетное объявление по поводу программы «Ночь графа Монте Кристо» сообщало: «На пруду при освещении электричества будет исполнена серенада на гондолах тирольскими певцами и инструментальной музыкой».

Суриков выберет квартиру на Долгоруковской (№ 18) в 1884 году, сразу по окончании «Меньшикова в Березове», на два года жизни – время работы над новым полотном. На этот раз это была «Боярыня Морозова». Художник не искал ни особых удобств, ни тем более высоких заработков. Сама работа была единственным счастьем и смыслом жизни.

«…Его скромная мастерская на Долгоруковской улице была недостаточно светла и недостаточно просторна для работы над большими полотнами, – вспоминал театральный художник А. Я. Головин. – Василий Иванович занимал две небольшие квартиры, расположенные рядом, и, когда писал свою «Боярыню Морозову», он поставил огромное полотно на площадке и передвигал его то в одну дверь, то в другую, по мере хода работы».

Многие из натурных этюдов писались прямо на улице – уже очень красивой и тихой казалась здесь зима, без ветра, в лиловатой дымке ранних вечеров.

«Мы на Долгоруковской жили, – рассказывал Суриков. – Там в переулке всегда были глубокие сугробы, и ухабы, и розвальней много. Я все за розвальнями ходил, смотрел, как они след оставляют… Как снег глубокий выпадет, – попросишь на дворе на розвальнях проехать, чтобы снег развалило, а потом начнешь колею писать… И переулки все искал, смотрел; и крыши, где высокие. А церковь-то в глубине картины – это Николы, что на Долгоруковской».

Картина была показана на XV Передвижной выставке в 1887 году, и, как всегда после окончания большой работы, художник сменил квартиру, чтобы через несколько лет вернуться в полюбившиеся места. Теперь ему надо было справиться со своим горем – смертью жены, попытаться в привычной обстановке обрести душевное равновесие. Весной 1891 года Суриков въезжает в дом № 17, в конце того же года переезжает через улицу – в дом № 18. Это начало его работы над «Покорением Сибири Ермаком» и завершение великолепных портретов сибирских красавиц – Т. К. Доможиловой и Е. А. Рачковской.