В двенадцать часов дня монтаж был завершён, и актёры приступили к переозвучиванию своих ролей. Тем временем я, объяснив двум звукооператорам, где и в каких местах я хочу видеть и слышать звуки, оставил их заниматься записью актёров и накладыванием звуков улицы и предметов, а сам пошёл в студию.
Там, я за полтора часа записал весь небольшой, но крайне необходимый, саундтрек для этого небольшого двухминутного эпизода.
Ещё часа два мы всё это дело монтировали, сводя все звуки воедино. А после этого стали сводить звук с изображением. Однако это мы сделали довольно легко, так как весь хронометраж у меня давно был просчитан посекундно.
Короче говоря, к пяти часам после полудня эпизод был готов. К тому времени в киностудию уже подтянулись, как комиссия, так и американец со своим напарником.
Мы прошли в мини-кинотеатр, находившийся в одном из корпусов, зарядили ленту, расселись по местам, выключили свет, киномеханик включил аппарат и луч прожектора сквозь темноту показал первые кадры фильма, который, как все хорошо знают, в последствии стал шедевром мирового кинематографа.
Нужно сказать, что практически сразу стало ясно, что с хорошо наложенными звуками и с неплохо синхронизированной переозвучкой, снятый эпизод производил совершенно другой эффект. Натуральные молнии способствовали тому, что зрителю действительно начинало казаться, будто бы рядом с автомобилем происходит какая-то аномалия, а не съёмки мультфильма.
Зрители мгновенно погрузились в тревожную атмосферу, которая царила на экране с первой секунды. Когда же одна из молний таки попала в мусорный контейнер и из него во все стороны полетел фейерверк искр, в зале народ мгновенно поёжился и прокашлялся. Такой реакции на неожиданное зрелище способствовали не только грамотная озвучка и синхронизация звука, но и сварщик сидевший в баке с двумя сварочными аппаратами и кучей электродов.
На экране же, от этого ужасающего зрелища усатый водила запаниковал и убежал, типа за скорой, и в кадре появился «Железный Юрий», как впоследствии стали называть Юрия Петровича Власова, впрочем, тут нужно признать, что и до этой роли он был не менее «железный»!
К молниям добавился дым и зазвучала не предвещающая ничего хорошего угнетающая музыка.
Близкий план. Поворот головы влево. Накат камеры. Поворот головы вправо и вот робот начинает двигаться к центру смотровой площадки на Ленинских горах. Степенно подойдя туда, осматривает ночную Москву, которая словно лежит у него под ногами.
В оригинале киборг прилетает к обсерватории «Гриффита», ибо там находится самая высокая точка, с которой виден весь Лос-Анджелес. Я тоже для съёмок выбрал высокую точку, а именно Ленинские горы, откуда на Москву также открывается превосходный вид. Конечно, можно было пойти дальше и сделать так, чтобы главный антигерой вообще появился на вершине лыжного трамплина, расположенного неподалёку, и уже там убил и раздел своих первых жертв. Но, как минимум, вокруг не было для трамплина снега, искусственное же покрытие в виде снега я посчитал моветоном, и, как максимум, я старался, лишний раз не отходить от оригинала, пользуясь поговоркой: работает — не трогай.
Город мы дополнительно подсветили ста пятьюдесятью прожекторами, расположенными в разных частях города. Это стало возможно при слаженной работе сразу нескольких специальных служб, грамотной координации и, разумеется, после определённых согласований.
Таким образом перед киборгом лежала довольно освещённая столица, которая в действительности в эти времена настолько хорошо освещена ещё не была.
Далее робот приближается к трём «фрикам», которых в моём фильме играли величайшие актёры: Антон, Мефодий и Дмитрий, за плечами которых уже была роль в суперблокбастере «Человек Земли», где они сыграли грузчиков.
В связи с тем, что самым здоровым из троицы был Дмитрий, я принял решение, что именно с него робот снимет одежду. Антон же, как человек не стесняющийся сцены, играл самого главного из троицы, а Мефодию досталась молчаливая роль субъекта, у которого будет изыматься и съедаться сердце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В нашей картине эти хулиганы не были панками-фриками, а были обычными для этих лет хиппарями одетыми в пёстрые одежды. Естественно, по сценарию они были пьяны и бухали на краю смотровой площадки, где были установлены несколько стационарных подзорных труб на подставках. В оригинальном фильме вместо труб был телескоп, тут же нам было не до телескопов, ибо и с подзорными трубами была целая эпопея. В связи с тем, что в этом времени Москва — закрытый город, то поразглядывать в хорошую оптику все его окрестности нам никто не дал, и нам пришлось ограничиться муляжами трёх труб.
…И вот, робот подходит к тройке припозднившихся парней, ведётся напряжённый диалог, хиппи достают выкидные ножи и финки и происходит кульминация, с якобы поеданием сердца, что, вкупе с изобилием свиной крови, произвело на собравшихся ошеломляющий эффект.
Одним глазом наблюдая за фильмом, а другим за залом, я с удовольствием отметил, что народ, который уже несколько раз смотрел похожие фрагменты и досконально знал сюжет, не отвлекается ни на что, а проникается сюжетом, по очереди открывая то рты, то страшно выпученные глаза. Многие присутствующие иногда подавались вперёд, дабы приблизиться к эпицентру событий, после чего судорожно вскрикивали и вдавливались в спинку кресла, ошарашенно посматривая на соседей.
В фильме же тем временем, наевшееся полуживое существо перевело злобный взгляд на последнего оставшегося в живых хиппоря, и тот понимая к чему идёт дело, сидя на асфальте спиной к парапету из мрамора, испуганно глядя на это чудовище перед собой, начал быстро снимать с себя светло-серую куртку.
Киборг-убийца сделал шаг к трясущемуся потерпевшему, где-то вдалеке стали звучать звуки милицейских сирен, и… плёнка закончилась.
Конец.
— О#@#@#! — выдохнул зал, а замминистра, глядя на прыгающего в восторге американца, немедленно приказал киномеханику включить мини-кино ещё раз.
* * *
Вернулся домой поздно. На часах было двенадцать ночи. Мама уже спала. Зайдя на кухню обнаружил записку, лежащую на столе.
«Саша, срочно позвони Ольге Ивановне Золотовой — заместителю главного редактора журнала «Огонёк». Она просила позвонить в любое время.
Котлеты с картошкой на плите. Салат и хлеб на столе. Холодное молоко не пей, погрей.
Мама»
— Ёлки-палки, чего Золотовой-то от меня понадобилось?! — шмыгнув носом, недовольно пробубнил я, облизнулся, глядя на плиту, тяжко вздохнул и пошёл к телефону.
Глава 8
Трубку на том конце провода сняли на втором гудке и довольно бодрый женский голос произнёс: — Алло!
— Здравствуйте, Ольга Ивановна, — узнав собеседницу, поздоровался я, — это Васин. Вы просили позвонить. Что-то случилось?
— Кто это?
— Васин! Васин! Я Вам сейчас не могу перезвонить с другого телефона, а этот у меня иногда шуршит — сломан.
— Саша — это ты?
— Я! Что случилось?
— Нет, — сказала замглавред и тут же нелогично поправилась, — то есть да. Случилось. Как хорошо, что ты позвонил. Саша, ты помнишь мы договаривались о твоей лекции по поводу будущего, а заодно с ней и небольшой конференции, где ты бы смог ответить на вопросы читателей разных изданий, которые тебе зададут их корреспонденты?
— Вообще-то, Ольга Ивановна, но это Вы с товарищем Полевым что-то там решали, сидя за столом. Меня Вы потом лишь в курс поставили. Признаться, лично я никаких лекций читать не планировал. У меня и так сейчас дел — по самые гланды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но как же так, Саша? — искренне удивилась и возмутилась собеседница. — Ты же не был против?!
— Да, — согласился я с очевидным фактом и потряс шуршащей трубкой, — против я не был. Но не был я и «за».
— Но Борис Николаевич и я, мы уже обо всём договорились! Я звоню, чтобы согласовать с тобой предстоящую лекцию. Мы подумали, что это будет всем интересно! И не только интересно, но для тебя, как для начинающего писателя, ещё и крайне полезно!