Читать интересную книгу Крестоносцы - Режин Перну

Письмо, датированное мартом 1098 г., само по себе свидетельствует, несмотря на его оптимистический тон, о неуверенности крестоносцев в завтрашнем дне и невероятных препятствиях, встречавшихся на их пути Письмо Стефана можно сравнить с посланием, которое, если верить Гильому Тирскому, султан Сулейман направил жителям Никеи Хотя мы и не уверены в его подлинности, оно, тем не менее, очень точно передает уверенность турок, поджидавших врага на своей территории, в собственных силах:

«Нисколько не опасайтесь этих огромных полчищ придя из отдаленных краев, где солнце заходит (рано), устав от долгого пути и трудов, выпавших на их долю, не имея лошадей, чтобы облегчить бремя воины, они даже сравниться не смогут в силе и ярости с нами, пришедшими не так давно в эти края Вспомните к тому же с какой легкостью мы одержали победу над этими огромными толпами, за один день уничтожив более пятидесяти тысяч из них Так воспряньте духом и не бойтесь более уже завтра, в седьмом часу дня вы утешитесь, увидев себя избавленными от ваших врагов».

Крестоносцам угрожала не только опасность проиграть битву более сильному, чем они, врагу, который находился на родной земле, они столкнулись с неисчислимыми природными препятствиями Все было против них климат, заставший врасплох франкских баронов, обливавшихся потом под доспехами в жару, дрожавших в холод и дождь, о чем повествует письмо Стефана Блуасского, расстояния, которые они были не состоянии правильно рассчитать (тот же Стефан Блуасский надеялся проделать путь от Никеи до Иерусалима за пять недель, тогда как на самом деле потребовалось два года, по правде говоря, чуть более года крестоносцы провели под Антиохией). Наконец, они неоднократно сталкивались с самым страшным врагом этой пустынной страны, так сильно отличавшейся от их родной Франции или всего Запада, полных реками, — жаждой. Гильом Тирский в леденящих душу подробностях повествует о страданиях крестоносцев от жажды, чем мусульманское население безжалостно пользовалось при первой возможности. Крестоносцы страдали от жажды на протяжении всего пути, но особенно сильные муки они испытали при подходе к Иерусалиму, когда мусульмане, прежде чем укрыться в городе, засыпали все колодцы и водоемы. Дважды в Антиохии крестоносцам грозил голод, и хронисты не жалеют жутких подробностей, чтобы описать происходящее. К тому же они не располагали никакими сведениями о враге, его тактике, языке, не знали, как в стране, где сосуществовало столько разных рас и религий, можно отличить армянина от сирийца и грека или выявить повсюду проникавших шпионов.

В марте 1098 г., когда Стефан Блуасский написал процитированное нами письмо, истекло два года с тех пор, как армия со всего христианского мира направилась к Святому городу. Но она начала таять уже в марте, за пятнадцать месяцев до того, как достигла своей цели. Многие участники похода познали разочарование и часто с горечью сожалели, что ввязались в бесконечную авантюру.

Именно во время осады Антиохии, наиболее трудного периода крестового похода, продлившейся еще два месяца, с марта по 3 июня, погибло огромное число бойцов, а мораль большинства оставшихся была подорвана. Многие дезертировали за эти два месяца, особенно в июне, когда крестоносцы, едва войдя в город, из осаждавших, в свою очередь, стали осажденными огромной армией султана Кербоги, обрекшей их на голодную смерть.

Поразительно, но в первых рядах дезертиров мы находим самого Петра Отшельника и автора того же письма, графа Стефана Блуасского. Первый, буквально схваченный Танкредом за шиворот, когда выезжал из ворот Антиохии, был силой приведен обратно; второй, застигнутый приступом «хандры», как мы сейчас сказали бы, вернулся домой. Там разыгралась сцена, достойная любой героической песни жена графа Адель, характером напоминавшая воинственную Гибор из «Песни о Гильоме», осыпала его столь горькими упреками, что тот, не выдержав стыда, вернулся в Святую Землю в составе второй экспедиции (1101 г), и на этот раз до конца выполнил свой обет, пав в бою.

Осада Антиохии является центральным эпизодом четырнадцатимесячного крестового похода. Этот город из-за двух его осад, затем отдыха, который князья решили дать утомленной армии в его стенах, как будто стал камнем преткновения, задержавшим крестоносцев в их пути. Конечно, этот отдых был необходим после испытаний, перенесенных бойцами, но он продолжался больше, чем требовалось, и вызвал всяческие распри из-за добычи и завоеванных территорий, соперничество вождей, что, быть может, больше, чем сама бесконечная осада, деморализовало дух крестоносцев. Поход чуть было не закончился в Антиохии сначала из-за невзгод, затем из-за процветания. Вся история латинских королевств наполнена такими перепадами: способные устоять перед лицом опасности и с честью выйти из самых страшных испытаний, бароны частенько будут ссориться между собой в дни побед и изобилия.

Последняя стоянка на пути крестоносцев была самой волнующей, ибо в среду 7 июня 1099 г. вдалеке уже был виден Иерусалим:

«Услышав, как произносят слово Иерусалим, все пролили немало радостных слез. Все были тем более взволнованы, потому что понимали, как близко находятся от Святого града, ради которого претерпели столько страданий и избежали стольких опасностей. Желая увидеть Святой град, все бросились вперед, забыв о преградах и усталости, и достигли иерусалимских стен, распевая кантики, крича и плача от радости».

Осада города началась через несколько дней (первый штурм предприняли 13 июня). Она буквально по часам описана анонимным хронистом крестового похода, который сам принимал в событиях активнейшее участие.

Для начала крестоносцы занялись подготовкой к осаде в жутких условиях, ибо, как мы видели, они очень страдали от жажды и были вынуждены приносить воду с расстояния в шесть миль от Иерусалима в зловонных бурдюках, спешно выделанных из бычьих шкур. Бароны приступили к изучению конфигурации города, затем построили два деревянных «замка» и три дня (воскресенье — 10, понедельник — 11 и вторник — 12 июля) устанавливали их напротив иерусалимской стены, между церковью Св. Стефана и Кедронской долиной.

Первый штурм начался двумя днями позднее:

«Но прежде чем вторгнуться туда, епископы и священники, проповедуя и увещевая всех, повелели устроить Бога ради крестное шествие вокруг укреплений Иерусалима, усердно молиться, творить милостыню и соблюдать пост».

Наконец, пополудни в пятницу, 15 июля, после почти двадцати четырех часов боя, произошел решительный перелом: рыцарь по имени Летольд, родом из Турне, первым взобрался по лестнице, установленной на деревянном замке, где бились Готфрид Бульонский и его брат Евстафий Булонский, на городскую стену:

«Едва только он оказался наверху, как все защитники города побежали прочь от стен, через город, а наши пустились следом за ними, убивали и обезглавливали их, (преследуя) вплоть до Соломонова храма, а здесь уж была такая бойня, что наши стояли по лодыжки в крови»14.

В то же время граф Раймунд Сен-Жилльский штурмовал южный участок стены и принял капитуляцию «эмира», оборонявшего башню Давида, находившуюся в западной части иерусалимских укреплений; гарнизон сдался графу, который обещал сохранить всем жизнь и действительно сдержал слово, отправив мусульман в целости и сохранности в Аскалон.

Следующие строки анонимной хроники дают представление о чувствах, которые переживали, как один, все крестоносцы:

«Крестоносцы рассеялись по всему городу, хватая золото и серебро, коней и мулов, забирая (себе) дома, полные всякого добра. (Потом), радуясь и плача от безмерной радости, пришли наши поклониться гробу Спасителя Иисуса и вернуть ему свой долг»15.

Взятие Иерусалима и последующая резня являются самой кровавой и черной страницей в истории крестового похода; для славы самих же крестоносцев было бы лучше, если б она никогда не была написана, чего так желал уже неоднократно нами упоминаемый историк XII в. Гильом Тирский. Но эти люди, три года бывшие в пути, каждодневно подвергали опасностям собственные жизни, познали голод и жажду, усталость в дороге, конца и края которой не видели. Их ожесточение достигло своего апогея, когда они увидели, что мусульмане на стенах намеренно подвергают оскорблениям христианский крест. Каждый мог ожидать, что победа будет сопровождаться вспышками насилия; но от этого она тем не менее не стала постыдной.

17 июля 1099 г. — спустя два дня после штурма — бароны собрались в Святом городе, чтобы выбрать средь себя вождя, способного сохранить завоеванную землю и управлять ею наилучшим образом. Особой его задачей, по словам Альберта Ахейского, должна была стать охрана Святого Гроба Господня, что напоминает нам о главной цели крестового похода: все бароны покинули отчий дом и перенесли столько испытаний, чтобы вернуть Гроб Господень христианскому миру. Вне зависимости от амбиций каждого из них — изначальных, как у Боэмунда, или зародившихся по ходу экспедиции у других баронов, — все они хранили верность своему первому обету наравне с бедняками и мелкими рыцарями. Прежде всего, нужно было сохранить то достояние всех христиан, каковым являлась гробница Христа.