Читать интересную книгу Энтони Джон - Джером Джером

Самое трудное было научиться ездить на велосипеде. Она предполагала выбираться по утрам за город и там учиться обращаться с непривычной машиной. Но для начала ей нужна была помощь и поддержка. Она имела в виду сына садовника, но боялась, что он недостаточно силен для этого.

— Мне бы хотелось, чтобы вы разрешили мне пойти с вами, — сказал Энтони, — я люблю гулять ранним утром. Это освежает мозги на весь оставшийся день.

— Благодарю, — ответила она, — я действительно подумала о вас, но было совестно отрывать вас от занятий.

Она обещала дать ему знать, когда доставят велосипед. Было бы хорошо, если бы он пришел посмотреть на него сначала.

Энтони не без тоски попрощался с Эдвардом, они расставались месяца на три. У него было не много друзей в школе, он был слишком самостоятелен для этого. Молодой Моубри был единственным товарищем, к которому он питал дружеские чувства.

«Приготовительное и коммерческое училище» Теттериджа, как ни странно, процветало. В циркулярах о школе говорилось, что она отвечает городским потребностям. Состоятельный класс Мидлсбро, вернее, торговцы, служащие, получавшие приличный заработок, и зажиточные углекопы были донельзя расчетливы, но среди простых рабочих и механиков находились многие, которые мечтали о лучшем будущем для своих детей. Очень многие стремились к образованию, чего боялись в высших кругах как начала красной опасности и нарушения основ, но рабочие смотрели на образование как на верный путь в обетованную землю. У Теттериджа был несомненный педагогический талант. Мальчики любили его и часто говорили о нем и о том, с чем он их ознакомил. Было ясно, что дом на Брайдлингтон-стрит скоро окажется недостаточным по размерам.

— Это звучит безрассудно, — сказал Теттеридж, — но иногда мне хочется, чтобы я в свое время не был таким чувствительным.

— Что же вы сделали, в чем вы себя упрекаете? — спросил Энтони.

— Я последовал вашему отличному, но юношескому совету, Тони, и основал эту школу, — объяснил Теттеридж.

— Что же в этом дурного? — рассмеялся Энтони.

— Успех, — ответил Теттеридж. — Школа слишком быстро растет. В конце концов, она станет большой организацией с филиальными учреждениями, с помощниками и священниками, которые будут читать молитвы в восемь часов. Я должен буду надеть фрак и напялить на голову цилиндр. Родители моих учеников, несомненно, мечтают об этом.

— Но останутся праздники, во время которых вы сможете делать экскурсии пешком, в коротких брюках и клетчатых кепи, — весело откликнулся Энтони.

— Нет, я не смогу делать этого, — сказал Теттеридж. — Я должен буду жениться. Вероятно, у меня будут дети. Придется уезжать на месяц на берег моря и слушать негритянские песни. Дети будут этого требовать. Мне, очевидно, не обойтись, и я никогда не покину Мидлсбро. Я, вероятно, и умру здесь в качестве почетного гражданина города. Знаете ли, о чем я когда-то мечтал? Я все это до точности разработал. Я хотел бы странствовать по всему свету с моей скрипкой, как Оливер Голдсмит. По пути зарабатывать свой хлеб, ночевать под открытым небом или где-нибудь в деревенском сарае, слушать разговоры и рассказы, наблюдать людей, любоваться видами, сочинять стихи, сидя на камне у проезжей дороги. Знаете, Тони, мне кажется, я мог бы себе составить имя в качестве поэта, оставить по себе память.

— Но у вас остаются свободные вечера, — возразил Энтони. — Ученики уходят в четыре часа. Вы могли бы писать между чаем и ужином.

— Но как вы думаете, что бы сказали родители моих учеников, если бы я этим занялся? Да и рифмы не приходят между чаем и ужином, они приходят во время урока математики. И я гоню их прочь и закрываю за ними дверь. Они никогда больше не возвращаются.

Лицо Энтони выражало смущение. Он что-то начинал понимать. Теттеридж засмеялся.

— Совершенно верно, — сказал он. Он снял с камина карточку дочери учителя и поцеловал ее. — Я скоро женюсь на самой прекрасной девушке, и мы будем очень счастливы.

Он поставил на место последний снимок мисс Ситон. У нее уже не было прежнего кукольного выражения. Рот сделался более серьезным, и исчезло удивление в глазах. Она была больше похожа на молодую женщину.

Теттеридж предоставил Энтони поиски новых возможностей. Энтони не знал еще, что делать, когда случилось нечто неожиданное. Младшая сестра Уормингтон после недолгой болезни умерла. Миссис Плумберри ухаживала за нею во время болезни и по просьбе Энтони пошла узнать в доме № 15 на Бертон-сквер, как обстоят дела. Дело казалось подходящим. В саду были выстроены две большие классные комнаты. Миссис Плумберри от рождения была хорошим дипломатом. Она сообщила, что мисс Уормингтон, оставшись совершенно одинокой, поплакала на материнском плече миссис Плумберри и созналась ей, что школа значительно упала за последнее время, что у нее не было ни сил, ни желания вести ее дальше. Миссис Плумберри посоветовала ей поискать себе заместителя и поговорить о том, чтобы у нее купили школу. Мисс Уормингтон сказала, что охотно продала бы дело, но не знает, где ей найти покупателя, и миссис Плумберри, не обещав ничего определенного, сказала, что поищет.

И случилось, что раз миссис Стронгсарм и Энтони снова очутились в столовой дома 15 на Бертон-сквер, но в этот раз миссис Стронгсарм уже не сидела на краешке стула и, когда вошла мисс Уормингтон, она первая протянула ей руку. Сначала миссис Стронгсарм хотела сделать вид, что она не видит протянутой руки, но вторая натура взяла верх. Мисс Уормингтон, старая и слабая женщина, была все-таки еще достаточно внушительной, и миссис Стронгсарм сочла нужным извиниться за вторжение.

Мисс Уормингтон улыбнулась, когда пожала руку Энтони.

— Когда мы виделись в последний раз, вы были маленьким мальчиком, — сказала она, — и вы сидели на стуле, поджав под себя ногу.

— И он не захотел поступить к вам в школу, если помните, — вмешалась миссис Стронгсарм. Она считала все-таки нужным напомнить об этом.

Мисс Уормингтон покраснела.

— Я думаю, что вы поступили правильно, — сказала она, — мне о вас говорили много хорошего.

Энтони закрыл дверь и подставил ей стул.

— И я вижу, что он приобрел хорошие манеры, — добавила она с новой улыбкой.

Энтони засмеялся.

— Я был достаточно груб, а вы очень любезны, что простили мне мою грубость.

Дело, по крайней мере в отношении мисс Уормингтон, было скоро покончено. Она потом очень удивлялась, как она могла принять предложение Энтони, даже не поспорив с ним. Его предложение было гораздо незначительнее, чем та сумма, на которую она рассчитывала. Но во всех других вопросах, кроме главного, он охотно шел на уступки, и ей все время казалось, что все делается так, как она и хотела. Они условились, что сделка будет совершена между миссис Стронгсарм и мисс Уормингтон, и Энтони все время объяснял, что его мать желала бы, чтобы было так, а не иначе, а миссис Стронгсарм все подтверждала односложными словами или даже знаками.

За чашкой чая дамы обменялись письмами. Миссис Стронгсарм обязалась уплатить триста фунтов и приняла на себя все обязательства мисс Уормингтон.

— А откуда мы возьмем деньги, ты наверное уже знаешь? — сказала миссис Стронгсарм, когда за ними закрылась дверь дома номера 15, — я лично этого не могу понять.

Энтони рассмеялся.

— Все будет в порядке, мама, — сказал он, — не волнуйтесь.

— Послушать его! — пробормотала она, обращаясь к вечерней темноте. — Он спокойно говорит о трехстах фунтах, которые должен заплатить в следующий четверг, и смеется еще. О, если бы у твоего бедного отца была такая голова!

Он объяснил своей тетке, что в настоящем деле у него имеется хорошее обеспечение и что поэтому она теперь получит только пять процентов. Она старалась уговорить его на семь, больше из принципа, нежели из расчета на успех. Но он только смеялся. Понемногу Энтони сделался ее доверенным, и под его руководством ее сбережения быстро росли. Для миссис Ньют хорошее дельце доказывало существование пекущегося о нас Бога. Она начала смотреть на своего племянника с большим уважением, так как, очевидно, Бог помогал ему своими советами.

У него было для нее и другое предложение. Собаки давным-давно были распроданы, а старый железнодорожный вагон разваливался. Низенький дом, в котором тетка теперь жила в одиночестве, грозил последовать примеру вагона, но земля, на которой он был выстроен, увеличилась в стоимости. Цена, которую, по его мнению, можно было бы получить за землю, заставила тетку прислушаться к его мнению. Продав землю и дом, она могла бы переехать на Бертон-сквер, платя только за помещение и за еду. Сумма, которую он назначил за это, заставила ее слушать еще внимательнее. Но он обещал, что устроит ее очень комфортабельно и будет о ней заботиться. Она снова сделала попытку тронуть его, но он только поцеловал ее и сказал, что за всем присмотрит и чтобы она не волновалась. Она прожила сорок лет — ровно столько — в своем коттедже на Мурэнд-лайн. Один день после свадьбы они с мужем провели на берегу моря, затем он привез ее сюда, и ни разу в жизни с тех пор она не спала в другом месте. В те времена их дом окружали поля. Она несколько раз обошла комнаты, выбирая то, что взяла бы с собой. В назначенный день она, впрочем, была готова. Купила перчатки и новую шляпу. Нужно же было прилично одеться, чтобы жить на Бертон-сквер.