Читать интересную книгу "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Бессмертный полк» - Альманах Российский колокол"

шуми,

Рассредоточьтесь, а то тесно,

В атаке левый фланг держи.

Я командир десанта, Ваня,

А хочешь – просто капитан,

Мои слова пускай не ранят,

Троих отправь на тот курган,

Там пулемет мной установлен,

Прикроют спины, если вдруг

Враг контратакой подготовлен,

То пулемет – наш лучший друг.

Надеюсь, ты задачу знаешь?»

«Отбить деревню и стоять?»

«Любой ценой – ты понимаешь? —

Врага нам надо задержать.

А потому скажи курсантам:

Назад дороги просто нет,

Вперед идут пусть за десантом,

На отступление запрет!»

«Иван, пойми, мои мальчишки,

Недавно школьники еще,

Войну узнали только в книжках,

А тут фашистское зверье».

«Сейчас война, забудь про жалость,

Они теперь уже бойцы,

Не знаю, сколько жить осталось,

Но верю, смогут пацаны!

Минут пятнадцать – и начнем,

Не дрейфь, старлей, и фронт держи!

Когда деревню отобьем,

Ты закрепиться всем скажи».

Ночной атакой той бесстрашной

Они погнали немцев вспять.

И та победа была важной:

Они учились побеждать.

Но были первые потери,

И были мертвые друзья,

Свинец им пел такие трели —

Не испугаться там нельзя.

«Ну что, старлей, деревня наша!

Теперь вгрызаться и стоять!

Под утро, чую, будет каша,

С землей нас будут здесь мешать!»

«Иван, давай убитых соберем,

Их надо где-то уложить».

«Ты что, старлей? А ну идем!

Хлебни сто грамм!»

«Не буду пить!»

«А я сказал, давай-ка пей!

На сбор убитых время нет,

Живых ты лучше пожалей:

Им завтра видеть много бед!»

«Ох, обжигает сей напиток!»

«Чистейший спирт, как ни крути!»

Рассвета час уже так близок.

Как знать, что ждет их впереди».

Ильинский рубеж обороны

А на Ильинском рубеже

С тревогой встретили рассвет.

«Майор, ну что, готов уже?»

«Да вот смотрю – фашиста нет!

Сдается мне, наш лейтенант

Достойно выполнил задачу».

«Узнать бы, что у них да как».

«Так тяжко точно, не иначе,

Слышна такая канонада,

И целый день уже бомбят!»

«Держаться там ребяткам надо,

Пусть за приказ меня простят.

А нам – поглубже рыть окопы

И доты лучше укрепить!

Плевать на море их пехоты,

Броню бы нам остановить!»

д. Стрекалово

Стрельба затихла, только треск

Домов горящих и дворов,

Огня безудержного блеск

Сожрать постройки все готов.

Картина боя ужасала.

Закат вступал в свои права.

Шесть танков в поле догорало.

Какие могут быть слова!

Он на краю воронки молча

Картину эту оглядел,

Тела, разорванные в клочья.

Кричать хотелось, но стерпел.

Увидел одного курсанта,

Тот шел и слезы вытирал.

«Пацан, не видел лейтенанта?»

Тот головой лишь покачал.

«Иди туда, к тому сараю!

Все, кто остались, будут там».

«Где командир, я и не знаю,

Я не пойму, как выжил сам».

«Иди, сынок, иди, родной,

Вы все герои, безусловно,

Ценой ужасно дорогой

На сутки задержали ровно!»

Он вдруг услышал: кто-то звал:

«Иван! Иван, иди ко мне!»

Он подошел, едва узнал:

«Ох, Леня! Ни черта себе!»

«Отвоевался я, Иван.

На ноги точно мне не встать».

«Да у тебя с десяток ран!

В тыл надо срочно отправлять!»

«Ты не смеши! Ты сам все знаешь:

До тыла мне не дотянуть,

Людей спаси – меня оставишь,

Их на себя хочу стянуть!»

«Ты подожди, перевяжу,

Носилки сделаем тебе».

«Ты брось, Иван, тебе скажу!

Останусь я на рубеже!

И обойдемся без сочувствий:

Мой выбор надо уважать,

И нет уже других предчувствий,

Тащи туда! Там буду ждать!»

У тела мертвого танкиста

Он простонал: «Оставь вот здесь,

Оценят пусть во мне артиста,

Я с них собью бравады спесь!

Снарядов пять возьми из танка,

Со мною рядом уложи,

Его чуть в сторону, обманка,

Его объедут – и кранты!

Своих давить они не будут,

А на меня поедут враз,

Ну а меня не позабудут,

Коль постараемся сейчас!

А мне оставишь ты гранату,

И тут нормально громыхнет,

Запомнят русского солдата,

Что не страшась на смерть идет!»

Иван укладывал снаряды,

На лейтенанта всё смотрел,

А у того в глазах бравада,

Он был действительно так смел.

«Все сделал, Леня! Ты держись!

Твой выбор очень непростой,

Но я клянусь: всю свою жизнь,

Я буду мстить за выбор твой,

За всех твоих юнцов курсантов.

Не будет жалости во мне,

Я буду бить этих поганцев,

Пока стою я на земле!

А коли выпадет погибнуть,

То буду помнить до конца,

Душе к такому не привыкнуть…

Наверно, всё же есть душа».

«Тебе спасибо, друг Иван,

Ты сохрани тех, кто остался,

Так получилось, много ран,

Но там скажи, как я сражался,

Как погибали пацаны,

Совсем безусые мальчишки.

Все это важно для страны,

Пускай о них напишут книжки!

Пускай запомнят их навечно

И память свято берегут,

Мы не апостолы, конечно,

Но, может, их в раю-то ждут?»

И капитан встал на колено,

Пожали руки: «Ну, прощай!»

«Я задержу их непременно!

Ты, Ваня, нас не забывай!»

Поднявшись, быстро капитан

Стал растворяться в темноте,

И предрассветный лег туман.

Так тихо стало на войне.

Он подошел – там у сарая

Бойцы сидели в тишине

И, грустный траур нарушая:

«Горушин!»

«Я».

«Иди ко мне!

Что, это все?»

«Все, кто остался.

Серьезно, больше не собрать,

Я, капитан, и так старался,

Но больше некого искать».