Читать интересную книгу Юркины бумеранги - Тамара Михеева

И я улыбалась, вспоминая свою первую любовь, гитариста Митьку.

Однажды Семён подрался с Ванькой. Они сцепились в холле на первом этаже. Дрались молча, зло. Я бросилась в корпус с улицы, когда девочка из одиннадцатого отряда радостно сообщила:

— А у вас в отряде драка!

Но меня опередила Марина. Она не стала смотреть на происходящее, как половина отряда.

— Прекрати немедленно! — Сказать таким железным голосом даже у меня бы не получилось.

Она схватила тощего Ваньку за шиворот и стала оттаскивать к стене. Ух, каким гневом сверкали ее прекрасные «нездешние» глаза.

— Марина, не лезь! — крикнул разгневанный Семён.

Но тут подоспела я и окончательно разняла дерущихся.

Драки в нашем лагере под большим запретом. Я ничего не сказала А. М., а Олега предупредила, что на сегодняшнюю дискотеку Иван Кустов и Семён Арсеньев не идут. Олег даже не спросил почему, только сказал рассеянно:

— Хорошо, я останусь с ними… — и тяжело вздохнул. — Конечно, ради тебя, Маша, я готов на такие жертвы, но знай, что из-за этого может быть разбита моя личная жизнь!

Я рассмеялась, а Олег посмотрел на меня грустными глазами.

— Тебе хорошо смеяться, а, может, я влюбился первый раз по-настоящему? Может, только сегодня у меня есть шанс? Что тогда?

— Скажи хотя бы, кто она?

— Клянешься никому не говорить?

— Эту тайну я унесу с собой в могилу, — торжественно пообещала я.

— Нина.

Я улыбнулась: расстраивать личную жизнь своего напарника — это еще куда ни шло, но лучшей подруги — это уж слишком!

— Ладно уж, иди — выпросил.

Олег просиял:

— Машенька, я знал, что ты одна способна понять молодое, горячее сердце!

— Иди уж, «молодое, горячее»… Но укладываешь ребят тогда ты!

— По рукам! А из-за чего была драка-то?

Весь день Сёмка хмурил свои темные, будто нарисованные, брови, а Маринка демонстративно не обращала на него внимания. Когда они «случайно» оказывались рядом, она громким шепотом требовала:

— Скажи немедленно: из-за чего вы подрались?

«Немедленно» — любимое Маринкино словечко. Но Семён упрямо мотал головой и был непреклонен.

Полчаса я промучила этих «рыцарей», не поделивших неизвестно что, заставив чертить бланки для анкет, но потом отпустила. Пусть веселятся. К тому же они, кажется, помирились. Оживленной наша беседа не была, но друг с другом они были предельно вежливы. И то ладно.

Настроение у меня было лиричное. Мне правда очень хотелось посмотреть, как Олег собирается очаровывать неприступную Нину, но на дискотеку я не пошла. Это время — единственное, когда в лагере ни души. Малыши уже спят, все остальные отрываются на дискотеке. Можно побродить, подумать о своем. Или сесть в беседку и заняться наконец-то отчетом по практике. Я облюбовала себе беседку в зарослях шиповника и открыла блокнот.

Но ничего записать не успела. Тяжелая дверь актового зала открылась, и вышла Марина. Она села на ступеньки, обхватила руками коленки и замерла в ожидании. Через минуту нарисовался Семён.

— Ты чего ушла? — Сёмка встал рядом.

— Надоело. Там скучно, — ответила Марина, не поднимая головы.

— Здесь веселее?

Маринка неопределенно повела плечами. И видно было, что она ждет приглашения погулять вдвоем, и понятно было, что он не знает, как предложить.

Я смотрела на них и немножко завидовала, забыв, что вообще-то подслушивать и тем более подглядывать нехорошо.

Наконец Семён решился:

— Может… тогда… пойдем погуляем?

— Ну пойдем, — почти равнодушно согласилась Маринка.

И они пошли. На пионерском расстоянии. Несколько раз Семён порывался взять ее за руку, но так и не решился.

Я не тревожилась за них: придут к отбою, тем более его объявляют так, что слышно на весь лагерь.

…Но к отбою они не пришли. А. М. ушла на планерку, Олег куда-то запропастился, видимо все-таки с Ниной, потому что с первого этажа доносился зычный голос Валерик:

— Света, долго тебя ждать? Я не собираюсь всю ночь стоять над вами жандармом, тем более мне на планерку пора! Я уже опаздываю. Что тебе, Саша? Я не знаю, где Нина. Толик, ну это беспредел! Курочкин, я кому сказала?! Оставь подушку в покое! Ты русский язык понимаешь?

Да, не повезло нам сегодня с Валерик.

Первую мальчишескую палату, которая именовала себя «Мафия», я быстро уложила. Просто Васька сказал, что я могу не беспокоиться. Через три минуты все лежали в кроватях, а из-за приоткрытой двери доносился его приглушенный голос: Василь — мастер рассказывать страшные истории.

Но — увы! — не в каждой палате есть такой Васька. (Васька — он вообще один-единственный в целом свете!) Алина с Ольгой, как всегда, до умопомрачения долго умывались, раздевались, причесывались. Их медлительность сведет меня в могилу! Леночка полчаса летала на крыльях любви, потому что ее целых два раза пригласил на танец мальчик из первого отряда. Антон подошел ко мне и попросил прочитать стихотворение, которое он написал для Анджелы — как, мол, оно, ничего? Герка сорвал кран в туалете, и я побежала за слесарем. Ромка забыл свитер на дискотеке, пришлось его отпустить за ним… И так далее, и так далее… Наконец, поработав почтальоном («Ой, Маша, ты не отнесешь эту записку Кате? Только не читай! И не говори от кого!»), я их уложила. Вздохнула с облегчением. Но тут на «Камчатке» (в дальней палате девочек) грянул взрыв смеха.

— Девчата… — начала было я и осеклась: увидела пустующую кровать.

— Где Марина?

— А она в туалете. Сейчас придет.

— Доброй ночи, девочки.

Про Семёна мне сказали то же самое. Дружно так, хором.

Ну что прикажете тут делать? Что думать? Одиннадцать часов! Час после отбоя прошел! Даже если они не слышали сигнала, то уже стемнело — догадаться можно! Я ходила по холлу из угла в угол, отгоняя плохие мысли.

А. М. вернулась с планерки.

— Машенька, я завтра все расскажу, хорошо? Что-то я устала сегодня. Все в порядке?

Наверное, она и правда устала. От нелюбимой работы и одинокой жизни. Мне даже стало ее жалко.

— Да, все в порядке.

— А где Олег?

— Его попросили помочь… стулья в актовом зале расставить.

Почему я должна всех прикрывать? Ну где шатаются эти двое?! Хоть бы Олег пришел, обошел лагерь… Еще пять минут — и я бью тревогу.

Через пять минут я вышла на крылечко.

И сразу увидела их. Два детских силуэта в конце центральной аллеи. Ничего не боятся! Вот увидит сейчас директор… Так, половина двенадцатого. Спокойно, Маша, спокойно!

Они приближались. Сёмка держал Маринку за руку, но расстояние все же соблюдали. На Маринкиных плечах Сёмин свитер; она прятала лицо в скромный букетик полевых цветов. Как трогательно! Ну держитесь, голубчики!..

— Та-ак… Ну и как это называется?

Они стояли передо мной. Сёма опустил голову, Маринка смотрела в сторону. А глаза от колокольчиков — с сиреневым отливом.

…Я сама была маленькой. Я сама сбегала в сончас и по ночам гулять с Митькой, я сама была влюблена, и мне знакомо чувство, когда кажется, будто мир создан для вас двоих. И я тоже не предупреждала вожатых…

— Спать! И если еще раз…

Сёмка вскинул на меня счастливые глаза. Такие откровенно счастливые, что я улыбнулась. И Маринка тоже.

Они не стали прощаться при мне, разошлись, как чужие.

Проходя мимо «Камчатки», за дверью которой только что скрылась Маринка, я услышала многоголосый шепот:

— Ой, Мариша, вы где пропадали?

— Тут Маша извелась вся!

— Ну рассказывай!

— Ой, девочки!.. — вздохнула Маринка. — Я такая счастливая!..

Но всех перебил совершенно не сонный Катеринкин голос:

— А может, спать будем?!

— Ой, Катька, отстань, дай послушать!

— Рассказывай!

— Вы… целовались? — вдруг напрямик спросила Лерка.

Конечно, жизненно важный вопрос! Видимо, Маринка отрицательно покачала головой, потому что слышится разочарованное:

— Как — нет? Почему?

— Ну вы даете!

Всё, пора Маринку спасать. Я открываю дверь со словами:

— Девочки, сколько можно болтать?

Маринка отскочила от двери — наверное, у самой двери стояла. Тут же воцаряется мертвая тишина.

— Ты почему еще не в постели, красавица моя?

Взгляд у Маринки становится умоляющим.

— Машенька, можно я воду наберу для цветов? Ну пожалуйста! Завянут ведь до утра!

Это, конечно, совсем наглость, но что я могу? Ведь и правда завянут.

— Бегом!

Я сажусь в холле. В Васькиной палате еще шепчутся, в других — тишина. Хочется послушать, о чем шепчутся, но я сдерживаюсь. Внизу булькает вода. Это Маринка набирает в фонтанчике воду для Сёмкиных цветов. А Нина и Олег еще не пришли. И мне становится грустно.

Я не злопамятная, но утром мы все-таки поссорились с Олегом. Поднимать отряд, оказывается, тоже должна я. А зарядку не провести? Может, вам еще и завтрак в постель, Олег Викторович?