Читать интересную книгу Баку - 1501 - Азиза Джафарзаде

В Эрзинджане было принято два важных решения: первое - начать неотложную борьбу против злостного врага Сефевидов Ширваншаха Фарруха Ясара и второе - собрать военное снаряжение и снарядить войско для наступления.

Для сбора средств Хыныслы Ильяс-бек направился в Манташскую крепость, а Хюлафа-бек - в Ахалцикскую. Заготовив необходимое снаряжение, Ширваншах Фаррух Ясар был тотчас объявлен ими врагом веры. Начав священную войну газават, кази организовали поход из Эрзинджана на Ширван. Теперь уже в войске Исмаила было более семи тысяч всадников и столько же пеших воинов. И всегда бессменными стражами у его шатра были воины лучшего шахского полка, руководимого военачальником Байрам-беком Гараманлы, и среди них - племянник Байрам-бека Рагим-бек. Ведь только благодаря мужеству этого молодого кази, спасшего его от покушения, Исмаил смог целым и невредимым добраться до Ширвана, стать победоносным военачальником и государем. Ему невольно вспомнилась одна очень давняя сцена... О, как часто он обращался к прошлому. Правда, это прошлое его никогда и не отпускало, оно будто таилось в поэтическом уголке его души и временами всплывало наружу.

Говорят, детская память бывает очень острой. И действительно, как в выпуклом зеркале проходила сейчас перед Исмаилом его встреча с дядей. По просьбе его отца Султана Гейдара Аламшах-беим направилась в резиденцию своего брата Султана Ягуба ибн-Узун Гасана. В поездку мать взяла с собой и маленького Исмаила: не могла и на день расстаться с любимцем-последышем, да к тому же хотелось показать ребенка его дяде. Султан Ягуб жил тогда в Тебризе. Исмаил был не по возрасту развит и любознателен, с интересом рассматривал все новое, запоминал увиденное и услышанное. В течение нескольких дней, что они гостили в Тебризе, между братом и сестрой шли горячие споры о суннитской и шиитской сектах ислама. В сознании ребенка, как клеймо, выжженное раскаленным железом, навсегда отпечатались слова дяди Султана Ягуба, сказанные им при расставании с его матерью: "Моя дорогая сестра, заступаясь за своего мужа, ты уничтожаешь нас. Наверняка станешь врагом взрастившему тебя отцовскому очагу, врагом своему родному брату. Весь мир знает, что Ширван от края и до края населен суннитами. Твой любимый муж мечтает их всех перебить, а мы, если он начнет, пойдем на вас. Если ты разбираешься в государственных делах, в политике, если хочешь пойти по пути нашей бабушки Сары-хатун - подумай хорошенько. Рассуди, на кого вернее оказывать влияние, чьей быть советчицей. Подумай: кому во вред и кому на пользу братоубийственная война? Во всяком случае, я, конечно, знаю, что ты не откажешься от стремлений своего мужа, не пойдешь с нами. Потому что его победа - это и твоя победа. И все же подумай!"

Весь во власти нахлынувших воспоминаний, Исмаил все не давал ответа молодому кази. Он думал: "Ты спас меня от опасности, и я тоже должен беречь тебя. Здесь, правда, пока нет никакой опасности. Маленькое племя забралось на вершину скалы. Хотя они и гяуры, как сказал этот проводник, но, видно, очень упрямы. Но нет, я не прав - эта битва может быть и тяжелой. Ведь вот же, во имя жизни пробили гору, не побоялись гяуры никаких лишений, наверняка будут бороться до конца. Порой группа таких отчаянных людей бывает опаснее целого войска. Это мне неоднократно говорили и Хюлафа-бек, и Леле-бек. Самый бездарный военачальник тот, кто считает неприятеля слабее себя, не принимает его в расчет. Если раной пренебречь - начнется заражение крови..."

Исмаил протянул правую руку едущему на расстоянии от него Рагим-беку:

- Хорошо. Только будь осторожен, Рагим-бек! Один твой ноготь ценнее для нас тысячи гяурских голов.

Рагим-бек наклонился и почтительно, с любовью поцеловал белую с нежной кожей, но крепкую и сильную руку государя.

То, что молодой человек воспринял приказ об истреблении племени с таким видимым удовольствием, пробудило легкое сожаление в сердце государя-поэта.

Перед его мысленным взором ожила потрясшая его сцена впервые увиденной смерти. В сущности, еще ребенком он был свидетелем многих смертей. Видел повешенных, убитых стрелой, кинжалом и даже ядом. Но все те убийства осуществлялись чужими руками - нанятыми слугами, предателями, а в большинстве своем - палачами. А это... впервые в жизни он сам, своей рукой, ударом меча отсек голову врагу. В первую минуту он почувствовал страшное потрясение: ужас, изумление, жалость обуревали его. Он замер в этот миг: вся поэтическая душа его всколыхнулась - своей рукой он положил конец человеческой жизни! Он убил человека - человека, значительно старше себя, гораздо больше повидавшего на свете, имевшего, возможно, семью, детей!.. "Насильно отобрать у живого существа жизнь, дарованную ему милостью божьей!"

...Но в тот же самый миг, когда в нем вспыхнули эти мысли, до него донеслись возгласы дядьки Гусейн-бека Бекдили и Байрам-бека Гараманлы: "Браво, мой государь! Отлично! Да будет всегда твой удар разящим, мой шах!" Он увидел восхищенно сияющие глаза Рагим-бека - и забыл обо всем. Надежные друзья охраняли его со всех сторон, и он, юноша, чьей силе и храбрости раздавались хвалы, с безумным неистовством принялся рубить направо и налево. Первая кровь ослепила его, затуманила совсем еще детский разум, сосредоточив все мысли в одной точке, и стерла зародившиеся было в сердце юного поэта чувства изумления и жалости. И впоследствии эти испытанные в день первого убийства чувства, хотя и пробуждались время от времени в его сердце на поэтических и музыкальных меджлисам, беспокоили его, но на поле боя они не возникали уже никогда...

Через день после этого, перевернувшего всю его душу, случая между дядькой и старым воином, обучавшим его военному искусству, произошел странный разговор. Воин сказал муршиду: "Может быть, тебе лучше самому подготовиться к принятию власти? У этого ребенка, по-моему, больше тяги к книгам, чем к мечу. Боюсь, из него ничего не выйдет". - "Не бойся, выйдет! - ответил тот. - Я воспитал в нем такое жестокое сердце, что и палач позавидует. Такого еще, быть может, и мир не видал! Он сам будет стыдиться своих поэтических склонностей. Что же до моего правления... Нет! У черни к нему большое доверие. Она верит в род Шейха Сафиеддина13 и пойдет за ним с закрытыми глазами. А это-то нам и нужно".

Хотя Исмаил никогда не узнал об этом диалоге, но впоследствии, на полях сражений, он полностью подтвердил пророчество своего дяди...

8. КОНЕЦ ОДНОГО ПЛЕМЕНИ

(Продолжение)

Окружение затянулось дольше предполагаемого... Государь отдал основным частям войска приказ двигаться вперед, и предводительствуемые знаменитыми военачальниками, кази направились к Шемахе. На берегу реки Гюнешли остались только люди Рагим-бека. В течение дня они несколько раз атаковали лагерь на скале - впоследствии это место назвали "Гяургазан" - ("Прорубленное гяурами"), но только потеряли несколько человек на узенькой тропинке, по которой не могло пройти больше одного воина. Кази вынуждены были отступить. У Рагим-бека иссякало терпение: шах ждал его с победой. Он должен был обратить в шиитов засевших на горе гяуров, или же просто уничтожить их! Смести с лица земли! Видя, что осада может принять затяжной характер, военачальник мучительно искал выход. В это время один из кази, отыскавший дорогу к верховьям прорытой племенем тропы, догадался установить на ней арканную ловушку. Захваченного таким образом пленника привели к Рагим-беку.

Рагим-бек поднял глаза на молодого человека, примерно одних с ним лет - и удивленно вгляделся. Черты его лица показались ему странно знакомыми. Откуда? Ведь он никогда не бывал в этих местах и видеть этого парня нигде не мог. И все-таки он где-то его видел. Рагим-бек не знал, конечно, что пойманный - Гюнтекин, брат той самой девушки, которой он любовался накануне на берегу реки, не понимал, что именно ее черты лица угадал он в незнакомце.

- Я предлагаю тебе принять святые законы нашей веры. Прими сам и призови к этой вере своих соплеменников. Пусть сдадутся, чтоб не пролилась напрасно их кровь.

- Но мы, слава аллаху, мусульмане! И мои соплеменники, и я.

- Я призываю тебя к священному шиитству.

- А что это такое, я не понимаю, ага?

- Прочти свою молитву.

- Нет бога кроме аллаха, а Мухаммед - пророк его.

- Добавь: Али - их последователь.

- Но зачем?

- Во имя Али, который является представителем пророка на земле!

- В нашей вере, где аллах един, пророк един, Коран един, я не знаю такого.

- Тогда позови аксакалов вашего племени.

- Зачем? Они тоже не примут!..

Допрос продолжался долго, но парень ни сам не принимал шиитства, ни для соплеменников пощады не просил. Терпение Рагим-бека, наконец, лопнуло. И он придумал выход...

По его приказу воины вместе с пленником отошли на открытое место, хорошо видное из лагеря на скале. Остановились у местной святыни - могилы старика, приобщившего в свое время племя к исламу. Здесь, у неказистого пира, будет приведен в исполнение приговор, и страшное зрелище заставит содрогнуться и сдаться непокорных сельчан.