В компании девчонок, нескольких охранников и Артура мне стало легче. Все оказались нормальными людьми. Мы весело переговаривались и ждали, когда наверху… Закончат свои дела.
Интересно, Стас занимается с кем — то сексом? Наверное, с той, что сидела у него на коленях и так открыто предлагала себя.
Прямо, как ты, Ника!
Прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Нужно постараться забыть все, что произошло сегодня. Это не я — это алкоголь. И вообще такая атмосфера, все эти разговоры… У меня была естественная реакция организма! Ничего такого не произошло.
Ага, потому что Стас тебя отшил!
Как же я ненавижу свой противный внутренний голос.
Наконец — то ночь подошла к концу. Около пяти утра джентльмены начали расходиться по домам. Я выискивала Стаса глазами, но так и не увидела его. Когда за последним гостем закрылась дверь, все выдохнули.
— Пошли, заберем бабки и поедем домой! — сказала одна из девушек.
— Слушайте, давайте вызовем пару такси и скинемся? Кому куда?
Переговариваясь, каждая подошла к своим столикам. Я обнаружила на столе три кожаные папки — счет. Открыла первую, где сидел певец, и обнаружила там пять тысяч рублей! Мои глаза буквально на лоб полезли. Трясущимися руками открыла папку, где сидел Виталик, здесь было две тысячи рублей. Черт подери! Сколько денег, с ума сойти можно! Может, мне все таки удастся отправить Димку в лагерь…
На столе остался один не тронутый счет. Я боялась брать деньги от Стаса, почему то мне казалось, что это неправильно. Особенно после того, как я… Приставала к нему…
Хотя, если подумать, я заработала эти деньги. Он даже не знал, что я буду здесь, как и я не знала про него. Поэтому думаю, он отнесся ко мне, как к другим официанткам.
Резким рывком открыла парку и обомлела. На стол посыпались оранжевые купюры. Я стояла и моргала в удивлении, точнее в шоке и неверии.
Стас оставил мне пятьдесят тысяч рублей.
* * *
Домой я попала только в восемь утра, хорошо, что сегодня выходной. Димка уже ушел в школу, а баба Тома пошла к соседке.
Я сидела на кухне и гипнотизировала взглядом деньги, разложила их перед собой на столе. Думала, что мне делать. Я не могла принять их с чистой совестью, мне кажется, это неправильно… Но с другой стороны я так остро нуждаюсь в этих средствах. Что же делать, что делать?
— Вероничка, ты когда вернулась? — на кухню, ступая бесшумно, словно ниндзя, зашла баба Тома.
Я вздрогнула и попыталась спрятать деньги, то бабушка треснула меня по рукам деревянной кухонной лопаткой.
— Что ты там прячешь? — она подошла ближе, посмотрела на деньги, а потом медленно подняла голову и посмотрела на меня.
— Откуда? — строго спросила.
Я нервно сглотнула и честно ответила:
— Заработала, — молчание в ответ.
— И где сейчас такие зарплаты? Вероника, ты ничего не хочешь мне рассказать?
Представляю, что баба Тома себе надумала уже.
— Я же Вам говорила, что знакомая с работы пригласила поработать… Мы обслуживали столики, а одним из клиентов оказался Стас… Ну, тот, кто взял меня на работу, нынешний работодатель. И вот он оставил мне пятьдесят тысяч чаевых, — выпалила на одном дыхании.
Баба Тома скептически посмотрела на меня, а затем хмыкнула.
— Это ж как ты его обслуживала, что он оставил тебе столько денег… Или правильно будет сказать чем?
— Баба Тома! — возмутилась я. Хотя в глубине души была в чем — то согласна с ней.
— Ну, а кислая чего такая сидишь? Радоваться надо, что деньги привалили.
— Я думаю, что их надо вернуть.
— Ты дура? — припечатала меня баба Тома.
— Думаю, нет.
— А ты не думай, Вероничка. Когда еще ты такие деньги в руках сможешь подержать? Радуйся моменту и хватит себя накручивать.
— Но я так не могу…
— Ну, говорю же ду — ра!
Черт, может и правда послушать бабу Тому? Тем более Стас видел сколько оставил…
— Баба Тома, — говорю я. — Поедите со мной по магазинам?
— Тьфу, думала, ты уже не спросишь!
* * *
Мы сегодня сделали столько всего. Первым делом отвезли деньги тренеру, а потом пропали на рынке. Купили обои, чтобы поклеить новые в комнатах, зашли на барахолку и взяли симпатичные покрывала на диваны, еще много чего по мелочи. Заехали за продуктами. Я затащила бабу Тому за новыми халатами и тапочками, она отбрыкивалась, но я в итоге победила! Счастливые приехали домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Надька увидит мои новые халаты и помрет от зависти, — засмеялась старушка.
— Разве так можно говорить?
— А как еще? Эта старая маразматичка достала меня, во где сидит, — проводит ребром ладони по шее.
Я смеюсь.
Зазвонил мой телефон, я взяла его и сердце пропустило болезненный удар. Звонили из органов опеки.
У меня появилось очень нехорошие предчувствие, когда я ответила на вызов.
— Алло.
6
Вероника
— Алло, — отвечаю на вызов, голос предательски дрожит.
— Вероника, добрый день! Это Людмила Павловна.
— Да — да, я Вас слушаю.
Когда я пришла оформлять опекунство, то Людмила Павловна прониклась моей историей и старалась помочь по мере возможности. Я очень благодарна этой женщине.
— Вероника, я сегодня просматривала документы и увидела, что на опеку над Димой подала заявление Морозова Евгения Владимировна, которая является тетей.
— Как подала? — прошептала, холодея от ужаса.
Когда Женя объявилась, то мы договорились, что она забирает дом, а я с Димкой буду. Она сказала, что не будет претендовать на опекунство.
— Сегодня утром. И боюсь, у нее больше шансов получить опеку. Она замужем, со стабильным достатком…
— Но Вы же мне говорили, что я смогу получить опеку!
— Да, говорила. Но ты мне сказала, что никто больше не будет оформлять.
— И что мне делать? — я обессилено опустилась на стул и зажмурила глаза.
— Я не знаю. По закону — ты проиграешь. Попробуй по — человечески поговорить с ней, — посоветовала Людмила.
Я едва не засмеялась истерическим смехом. Поговорить с этой сукой?
— Больше мне нечем помочь, Вероника.
— Спасибо, что позвонили. Я очень ценю все, что Вы сделали.
— Удачи и пока.
Я сидела и смотрела в одну точку. Все силы, вся вера в лучшее будущее — покинули меня. Я даже не поняла, что плачу, пока баба Тома не стала меня утешать.
— Ч — ш — ш, — гладит меня по волосам. — Поплачь, поплачь, девочка. Немного можно, а потом придется собраться.
— Зачем? — выдавила сквозь рыдания, обнимая бабушку. — У меня ничего не получается… Без папы… Я могу потерять Диму… Мне никто не поможет! Я не знаю что делать, просто не знаю…
Эмоции мощнейшими волнами покидали меня. Такая апатия накатила. Хотелось свернуться клубочком, накрыться сверху одеялом и чтобы никто не трогал.
— Ничего — ничего, Вероничка. Бог терпел и нам велел. Слезы не помогут…
Я так и замерла. А ведь баба Тома права — слезы не помогут. Я высвободилась из ее объятий и решительно вышла из дома.
— Вероника, ты куда? — услышала крик бабы Томы, но не остановилась.
Зло вытерла слезы и побежала вверх по улице. Меня трясти начало от чувств, они грызли меня, просились наружу. Добежала до своего бывшего дома и зашла внутрь! Плевать на все! Рывком открыла входную дверь и пошла искать Женю. Эту тварь нашла на кухне. При виде меня женщина смешно округлила глаза, а потом заголосила.
— Ты что здесь делаешь?! А ну пошла отсюда! Пошла вон!!!
Я проигнорировала ее, тяжело дыша, подошла вплотную.
— Что ты хочешь, тварь?! — прорычала я.
Клянусь богом, я готова была ее разорвать на мелкие кусочки. Перегрызть глотку зубами, только бы не видеть и не слышать об этой суке ничего. До этого момента я и не знала, что способна на такую черную ненависть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ника, ты ч — чего? — заикаясь спросила.
— А ты не знаешь? — рукой взяла ее за щеки и с силой сжала. — Какого х*ра ты подала на опекунство?! Тебе, сука, мало?! Мы же договорились! Ты что творишь, идиотка? Ты же даже не знаешь Диму! Ты — никто! Отец не хотел иметь с тобой ничего общего. Ты думаешь, я тебе отдам ребенка?! Я убью тебя, поняла? Ножом на куску порежу и в морозилку засуну.