– Найдут, – не согласился Жужик. – Будут ведь знакомых допрашивать, друзей. И ты расколешься. Не выдержишь.
– Я? – обиделась Метла. – А на спор?
– А как проверить? – хмыкнул Жужик.
– Тебя вот убью, закопаю и никогда не сознаюсь. Потому что сознаются, когда жалко, а мне тебя не жалко.
– Это почему? – не поверил Жужик.
– Потому. Или вон Леща, – сказала Метла. – Мне его тоже не жалко.
– А мне тебя! – остроумно и быстро ответил Лещ.
– А меня? – спросил Тихон Метлу, надеясь на другой ответ.
– И тебя, – усмехнулась Метла, но Тихон подумал, что это усмешка шуточная, Метла просто не хотела при всех показать свое отношение.
– Мысль хорошая, – сказал Тихон. – Я тоже иногда думаю: вот идет человек по улице ночью, а кто-то навстречу и вдруг в него стреляет. Или ножом. И уходит. И никто не видел. И никто никогда не найдет и не докажет. Но это ладно, допустим, да, убить можно, чтобы не нашли. Но они ведь не просто так, которые студента убили, у них цель была.
– Да пошел ты, – сказал Жужик. Ему стало скучно, потому что пиво кончилось, а дурацкий разговор ему надоел.
В следующее воскресенье опять отправились в парк, к гроту. Жужик, правда, канючил:
– Если вы опять начнете, я уйду!
– Не начнем, – пообещал Тихон.
Жужик сомневался, но его успокаивало то, что пива взяли больше, чем обычно. Он об этом и позаботился, добавив к общим деньгам столько, чтобы хватило на еще одну двухлитровую бутыль. Одно неприятно: нести тяжело, а Жужик не любил, когда тяжело.
Но вот пришли, и стало легко и весело.
Он, Жужик, даже сам первый сказал:
– Ну, валяйте, давайте опять про то, как убить.
– Не про то как, а про то зачем, – поправил Тихон.
– Затем, чтобы испытать себя! – сказал Лещ четко и ясно, как отличник на экзамене.
Значит, тоже думал об этом.
– Да, – согласилась Метла. – И я так считаю. Чтобы испытать свою дружбу. Одного убивают, то есть он погибает, вроде того, тоже для дружбы. А остальные не выдают друг друга. Эти ведь тоже должны были не выдать, но не сумели.
– Он сам всплыл, – напомнил Жужик.
– Надо было без этих хитростей, – сказал Лещ. – В воду бросать или там зарывать, ерунда это все. Метла правильно говорит: будто кто-то мимо шел и камнем кинул. Или приходит какой-нибудь бомж. Психованный. Мы нормально сидим, ничего не делаем…
Он вдруг перекосил лицо и заговорил по-другому, словно обращался к будущему следователю:
– Мы сидим, ничего не делаем, товарищ майор…
– Они господа теперь, а не товарищи, – вставила Метла.
– …а он подошел, а потом как даст Жужику по черепушке! Жужик упал и сразу умер!
Лещ захлюпал и начал вытирать обеими руками воображаемые слезы.
Метла тоже всплакнула.
А Тихон, веселясь от души, погладил Жужика по круглой колючей голове:
– Бедный мальчик, он умер совсем юным! Он так много мог бы сделать на ниве…
Тут смех задушил его, да и не придумывалось, на какой ниве мог бы что-то сделать Жужик, работающий курьером в интернет-магазине.
Жужик отдернул голову, хотя тоже смеялся.
– Я сам сейчас возьму вот камень и грохну кого-нибудь.
– А если серьезно? – спросил Лещ. Он отпил несколько больших глотков прямо из бутыли и прищурил глаза, скроив зверскую физиономию, как бандит в сериале. – Если серьезно, смогли бы мы или нет?
– Кого? Жужика? – спросила Метла.
– Не обязательно. В принципе?
– Ни фига бы не смогли.
– А я бы смог, – сказал Лещ.
И всем показалось, что он сказал это не как бандит из сериала, а сам по себе. От себя. Стало как-то неприятно.
– Не смешно, – сказала Метла.
– И я бы смог, – сказал Тихон. Не потому, что действительно решил для себя, что смог бы, а потому, что ему захотелось так сказать. Для Метлы. Но и для себя тоже.
– Я пошел за камнем, – сказал Лещ.
И встал.
– А я домой, – поднялся Жужик.
И покачнулся от выпитого. И схватился за решетку. И лицо его вдруг стало испуганным. По-настоящему испуганным. Он полез наружу, словно боялся оставаться здесь.
– Камень догонит! – дурашливо закричал Лещ.
– Хватит, – сказала Метла. – Лично мне завтра вставать рано.
– Мне тоже, – сказал Тихон.
В следующее воскресенье, купив пива, пошли в парк «Дубки».
– Давайте тут сегодня посидим, – сказал Жужик. – Надоела мне ваша эта пещера.
– Мне тоже, – сказала Метла.
– Как хотите, – сказал Лещ.
Они устроились возле кустов поодаль от пруда, скрытые плакучей ивой – чтобы не раздражать народ и курсирующую здесь время от времени по дорожкам парка патрульную полицейскую машину.
Но было как-то пресно, как-то скучновато.
– А там, может, кто-то сейчас сидит, – сказал Лещ. – Занял наше место.
– Надо посмотреть, – сказал Тихон.
– Вы опять? – насупился Жужик. – Чего вам, плохо тут?
– Поехали! – решила Метла.
Они пошли к двадцать седьмому трамваю.
Ехали не как обычно – весело переговариваясь, безобидно задирая пассажиров, громко смеясь и ловя на себе настороженные взгляды быдла – так называла Метла мирное население. Молчали, смотрели в окна.
Молча вышли у академии, молча пошли к гроту.
Залезли, выпили и сразу повеселели, будто что-то непонятное, что возникло, ушло и забылось.
– Предупреждаю, – сказал Жужик. – Если кто-то опять будет про студента, я сразу сваливаю!
– Ты чего-то боишься, Жужик?
– Ничего я не боюсь. А только вот, на всякий случай, – и Жужик достал из своего старенького грязного рюкзачка, в котором носил пиво, обломок железобетона. Увесистый и бесформенный. И положил рядом с собой.
– Ого, – сказал Лещ. – Солидно!
И потянулся к камню.
Жужик схватил его и сунул за спину.
– Не трогай!
– Ты что, Жужичек, решил, что мы тебя убить хотим? – спросила Метла так ласково, так нежно и так по-женски, что у Тихона стало горячо в животе.
– Ничего я не решил, а просто вы придурки и неизвестно до чего договориться можете!
– Можем, – кивнул Лещ. – У меня вот отец, когда в Чечне воевал, там было так, что надо было всем уйти, но одного кого-то оставить. И командир им сказал: я не могу приказывать, хотя могу. Давайте так: вы сами решите. И они спички тянули. У кого короткая, тот остается. Отцу длинная досталась. А одному короткая. И он остался. И погиб, между прочим.
– У нас не война, – сказал Жужик.
– Неважно. Мы можем тоже спички тянуть. У кого короткая, того… – он сделал резкое движение кулаком сверху вниз, будто что-то дернул.
– С какой стати? – спросила Метла.
Спросила задумчиво. Потому что хотела, как понял Тихон, действительно узнать, с какой стати можно и нужно кого-то убить. И решил высказаться:
– Мы же все время говорим, что нам всё пофиг. И даже каждый чуть не помер. Лещ таблетки глотал, глотал ведь?
– Ну глотал.
– Жужик в газовой духовке травился.
– Я отца хотел отравить, – угрюмо отозвался Жужик. – Ну и себя заодно. Вернее, взорвать. Чтобы накопилось газа, а потом…
– А ты, Метла, вены резала. – Тихон посмотрел в красивые зеленовато-голубые глаза Метлы и почувствовал опять в животе что-то горячее.
– Дурочкой была малолетней, – махнула рукой Метла.
– А ты ничего не делал, – сказал Лещ.
– Зато я не боюсь смерти, – спокойно, хотя все в нем подрагивало, ответил Тихон. – Я готов хоть сейчас спичку тащить.
– Думаешь, я нет? – завелся Лещ.
– И я готова, – негромко сказала Метла.
И всем показалось, что именно она произнесла самые веские, самые серьезные слова, после которых отступать уже нельзя.
– А я не готов! – крикнул Жужик.
– Не бойся, тебе короткая не достанется, – успокоил Лещ. – Отец говорит: судьба дурачков любит. У кого спички?
У всех были зажигалки.
Жужик, помявшись, сказал:
– Нет, вы точно психи, – и достал из рюкзака спички. У него там часто оказывались неожиданные и необходимые вещи. Штопор, например, – когда купили, кроме пива, бутылку вина с пробкой и не знали, чем ее вытащить. На день рождения Метлы, кажется.
Лещ протянул руку к коробке, но Тихон перехватил ее. Он почувствовал, что как-то очень быстро, за считанные минуты, стал значительнее и важнее Леща, хотя считалось, что именно Лещ у них по умолчанию командир. Ну, или Метла. То Лещ, то Метла. Но если доходит до чего-то важного, всё, оказывается, очень быстро встает на свои места. Главный – Тихон. И сейчас это доказал. А Лещ подтвердил – тем, что не стал скандалить и спорить. Да и Метла смотрела на Тихона так… Так, как никогда не смотрела.
На виду у всех Тихон отломил кончик у одной из четырех спичек, потом спрятал их в ладони, перемешал и протянул в крепко сжатом кулаке.
– Кто первый?
– Я, – сказала Метла.
Она решительная, если заболит зуб, сразу идет к врачу, а не ждет, когда перестанет. Или, было такое, в шестнадцать лет делала аборт у какой-то тетки на дому и чуть не померла от потери крови, но все равно не сомневалась, что поступила правильно.
Тихон держал спички так, что она не сумела вытащить.