— Но другим людям не все равно. Мы станем посмешищем.
— Вот оно что. Ты боишься, что люди станут смеяться над тобой и над твоим любовником.
Кэрол снова разозлилась:
— Майкл, почему ты такой мерзавец? Ты даже в Бога не веришь! Тебе-то какая разница?
— Я не могу развестись с тобой, потому что это убьет мою мать. Мой отец мертв, так что, слава Богу, он от всего этого избавлен. Мне нужно думать о своей семье.
— Твоей семье? Ты имеешь в виду своего вшивого брата-священника? Он был любимчиком у папочки, и ты подлизываешься к нему, чтобы доказать, что ты тоже из этой шайки. Ты не веришь в Бога, но это не мешает тебе быть хорошим католиком. Ты это хочешь сказать, верно?
— Кэрол, хватит...
— Нет, не хватит. Майкл, ты ведешь себя недостойно. Может быть, я не святая, но, по крайней мере, у меня есть какие-то принципы. Не волнуйся, я не собираюсь тебя смущать. Я попрощаюсь с твоей милой мамочкой и уеду. Не знаю, сколько времени ты собираешься провести в Англии, но если ты здесь надолго и если решишь спокойно обсудить наши проблемы, как цивилизованный человек, позвони мне. Номер ты знаешь. И не беспокойся, с Саймоном тебе говорить не придется. Он проводит почти все время в своем сраном ресторане.
Она резко повернулась и исчезла. Какое-то мгновение в воздухе еще оставался запах ее духов, резко выделяющийся среди сырых осенних запахов беседки. Майкл узнал запах — духи от Герлен, «Жики» или «Жарден Де Багатель». Ему казалось, что какая-то пружина внезапно разворошила сад, лишив его порядка. Резкий запах вызвал в памяти воспоминания, которые он бы предпочел спрятать подальше.
Майкл вышел из беседки. Небо над головой медленно темнело. Он хотел вернуться в Каир, где осень не терзает сердце с такой силой. Он взглянул на часы. Еще полным-полно времени, чтобы успеть вернуться в Лондон.
Глава 6
Прошло года два с тех пор, как Майкл последний раз появлялся в Школе восточных и африканских исследований. Насколько он помнил, тогда он слушал лекцию Пьера Кашиа о современной арабской литературе. За год работы в Воксхолл-Хаусе он регулярно приходил в Блумсбери на лекции и семинары, а также чтобы воспользоваться прекрасной библиотекой.
Все это вспомнилось ему в тот момент, когда он открыл дверь в помещение, где проходил прием. Он узнал нескольких людей из министерства иностранных дел, двух дипломатов из арабских посольств и нескольких египтян. Было множество ученых, приглашенных из университетов Европы и Ближнего Востока, а также нескольких явных американцев. Семинар, как узнал Майкл, проходя через фойе, был посвящен «Каменным гробницам Хайа и Мерир II в Амарне» — тема, о которой он не знал абсолютно ничего.
Пытаясь раздобыть в буфете бокал дешевого болгарского вина, он оказался прижатым к столу лысеющим японским профессором, который только что окончил какой-то спор с двумя датчанами, итальянцем и студентом-дипломником из Милуоки. Его очки в роговой оправе были, похоже, произведены фирмой, специализирующейся на атрибутике времен Второй мировой войны. Рука профессора крепко сжала локоть Майкла.
— Вам не кажется, что профессор Юргенс допустил очень серьезную ошибку? Он не обратил внимания на мою статью про западную стену гробницы Хайа. Надпись на стене содержит упоминание о двенадцатилетии, в этом нет никаких сомнений. Но имя в надписи приведено в форме Ра-Атона. Следовательно, гробница должна датироваться периодом после второй половины восьмилетия. Кроме того, примите во внимание изображение шести дочерей на западной стене гробницы Мерир. В гробнице Хайа нарисованы только четыре дочери. Но...
— Прошу меня извинить, но я должен похитить у вас профессора Ханта.
Голос Тома Холли никогда еще не звучал так радушно.
— Ты как раз вовремя, Том, — вздохнул Майкл, пока они пробирались через толпу фанатичных археологов. Японский ученый уже хищно озирался в поисках новой жертвы. Майкл в одной руке держал стакан, а в другой соломинку для коктейля. Том уверенно вел его к пустому пространству в центре зала.
— Майкл, очень прошу меня извинить. Я просто не смог выбраться на похороны. В последний момент кое-что произошло, и пришлось остаться. Ты ведь знаешь, как это бывает.
— Все в порядке, Том. В общем-то я не слишком ждал тебя.
— Венок от меня вы получили, все в порядке:
— Венок? Ах да. Лилии. У тебя отличный вкус. Матери он очень понравился.
— Как она?
— Ну... Это испытание она перенесла. Меня больше волнует, что будет потом. Она ужасно зависела от отца. Он был не просто ее мужем, а... после Египта он стал для нее всем миром. Путь назад был для нее закрыт. По крайней мере тогда, когда они только приехали в Англию. Может быть, позже, в семидесятых, была возможность вернуться, но тогда уже было слишком поздно. И сейчас слишком поздно.
— Я бы не советовал ей возвращаться, Майкл.
— Она даже не думает...
— Майкл, я серьезно. Поверь мне. Скоро коптам придется туго. Очень туго. — Холли сделал паузу. — Ей действительно понравился венок?
Майкл покачал головой:
— Она едва понимает, что творится вокруг. Я прочел ей твою и все прочие карточки, но это прошло мимо ее сознания. Их было не слишком много, и они остались лежать до лучших времен.
— Спасибо, Майкл. Спасибо, что выбрался. Мне жаль, что пришлось просить тебя приехать.
— Честно говоря, я был рад убраться оттуда.
Том нахмурился:
— Кэрол? Она что, появилась там?
Майкл кивнул.
— Какая жалость. Ей было бы лучше держаться подальше. Но, правда, Кэрол никогда не отличалась тактом.
— Том, она беременна. Она хочет, чтобы я дал ей развод.
Том спокойно принял новость. Он первый увидел Кэрол вскоре после того, как они с Майклом стали появляться вдвоем. Сперва он завидовал успеху друга, покорившего такую привлекательную и утонченную женщину. Прошло некоторое время, прежде чем он узнал правду или часть правды.
— И ты согласился?
— Развестись? Том, ты же знаешь, что это невозможно.
— Неужели? Ябы на твоем месте поразмыслил, Майкл. Я бы очень серьезно поразмыслил. Возможно, это был бы самый разумный шаг с твоей стороны.
Майкл сменил тему:
— Ты говорил, что хотел познакомить меня с кем-то. Давай займемся этим делом. Он приехал?
Том беспокойно оглядел комнату:
— Туда, Майкл. Вон там в углу, рядом с пальмой в горшке.
Около комнатной пальмы, явно находившейся в последней стадии медленного и неизбежного умирания, собралась небольшая кучка арабских ученых, ведущих громкий разговор. Темой разговора, как понял Майкл, подойдя ближе, была не археология, а политика, — точнее говоря, угроза, которую представляли для гражданских свобод фундаменталисты. Здесь собрались трое мужчин и женщина. Последняя, судя по всему, спорила с одним из своих коллег.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});