Про пропавшего молодого воина никто ничего не знал, а в яблочко Ираки попала с первой попытки.
Тайхан отправился по самым дорогим гостиницам, резонно предположив, что наш чужак должен был где-то остановиться. Вряд ли с его аристократическими привычками он прибыл пешком и без сменной одежды, а мы с Ираки поехали в лавку с тканями: поглядеть на новинки, купить хлопка, шерсти и шелка для шитья одеял и послушать сплетни. Впрочем, ничего нужного не узнали, хотя денег потратили больше, чем я рассчитывала. И зачем мне, спрашивается, ильхонская шелковая мужская рубашка?
Тайхана мы дожидались в небольшом уличном ресторанчике. Пили чай, вкушали морские деликатесы (включая того самого маринованного кальмара), обсуждали новую моду: женщины теперь носили халаты с крупной вышивкой. Раньше шелковые одежды были все больше разрисованные красками. Изменились и прически, стали более гладкими, сдержанными. Никто уже не носил в волосах целые икебаны, достаточно жемчужного, а то и деревянного гребня. Надо признать, выглядело очень достойно. Скажу Тайхану, что нужно заехать ещё в лавку с украшениями, не стоит отставать от моды.
Мой сынок появился, когда мы уже откровенно заскучали. Тайхан был не один, если можно так выразиться. Он вёл на поводу лошадь, да какую лошадь! Вороную длинноногую кобылку красоты неописуемой, наша скромная лошадка рядом с ней выглядела, что старая дворняжка в сравнении с борзой. Через холку вороной были перекинуты кожаные сумки. Нетрудно было догадаться, кому принадлежала лошадь.
Тай плюхнулся на стул, с сомнением заглянул в пустой чайник, утащил с тарелки Ираки остатки тофу и принялся сосредоточенно жевать с самым невинным видом. Мне немедленно захотелось стукнуть его ложкой по лбу.
– Кто? – не утерпела я. – Кто он?
– Кейташи Кио.
Было от чего ахнуть. Кио! Императорская фамилия! Да, все-таки заполучу я своё гражданство, в этом нет сомнений.
– Покойный Кейташи Кио, – остудил меня сын, – два дня назад найден изуродованным до неузнаваемости в канаве. Опознали по волосам и нагрудному медальону. Тело отправили в столицу, где его, я думаю, предадут ритуальному сожжению.
Мы с Ираки переглянулись с самым изумленным видом. А кто тогда у нас в конюшне? За беседой с ученицей я как раз успела узнать, что на секретного раненого уже поглядела вся школа.
Выходит, или наш Кейташи – не Кио, или удачно замел следы. И я склоняюсь ко второму варианту. Единственное, что меня смущало…
– Он похож на полукровку.
– Матушка, ты вообще Императоров видела? Или их портреты хотя бы?
– Видела. В учебниках. Не сказать, что что-то выдающееся.
– Ну хотя бы историю бы вспомнила… Первая Императрица была дочерью ниххонского воина и эльзанской графини. А ее супруг – лис-оборотень. Ты хочешь, чтобы их потомки были сплошь узкоглазы и черноволосы?
– Учебники…
– Печатаются с клише. Попробуй передать на крошечной гравюре разрез и цвет глаз.
– Допустим, наш Кей…
– Я думаю, да. Кстати, его лошадь и пожитки обошлись в семьсот рюпов. Надеюсь, мне воздастся.
– Надеюсь, ты стребуешь долг не со школы, а с Кея. У меня совсем нет денег сейчас.
– Ну да, а в банк мы заезжали исключительно для того, чтобы поболтать с банкирами. Так чай мне будет или нет?
– Уже поздно. Если ты хочешь нарваться на ночной дороге на грабителей, пей, конечно.
– Просто мечтаю, да и Ири тоже, верно, дорогуша?
Ираки молча кивнула и улыбнулась как-то кровожадно.
– Но я знаю, тебе дурно от вида крови, поэтому я переживу без чая. Поехали. Ири, хочешь верхом?
– Неприлично незамужней девушке ездить верхом, – вздохнула ученица. – Лея Мальва, может быть, вы?
– По сумеркам и на незнакомой лошади? Не смешите меня. Я еду в повозке.
К счастью для меня и к сожалению для моих спутников, домой мы вернулись хоть и в темноте, но без происшествий. Несмотря на то, что в повозке лежало несколько тюков с дорогими тканями, шкатулка с гребнями и заколками, мешочек с иголками и нитками для вышивания, а ещё сундучок с письменными принадлежностями, никто не покусился на эти богатства. Возможно, городская стража знала свою работу, а возможно, мы уже примелькались тут. Пару лет назад на нас уже нападали, и закончилось это очень печально. Для разбойников, разумеется. Кстати, тот случай пошёл на пользу нашей репутации. Весь Шейнар увидел моих девочек-воительниц в деле, а им тогда было всего четырнадцать лет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
11. Разговоры
Несмотря на то, что время было позднее, я отправилась в конюшню вместе с Тайханом. Уж очень было любопытно поглядеть, как отреагирует Кейташи на лошадь. В каморке Тая горит свет. Гость наш императорских кровей не спит. Интересно, он там один? Лучше бы один. Убью того, кто к нему прикоснется.
Странная мысль, разве я имею на него какие-то права?
Тем временем Тайхан привёл нашу лошадку и отправился за второй. Я прислонилась к стене, ожидая. И мое терпение было удовлетворенно в высшей степени! Стоило вороной заржать, как из каморки послышалось шебуршание, и через пару мгновений оттуда выскочил полуголый Кейташи. Невольно я залюбовалась длинной сухощавой фигурой, широкими плечами и золотистой кожей. Красив, как и все ильхонцы, ничего особенного… но… много ли я видела обнаженных ильхонцев?
– Цийлин! – Кейташи просто сиял, обнимая лошадь. – Откуда? – оглянулся на Тая и спросил со смехом: – Сколько отдал?
– Восемьсот.
– Ха! Она стоит втрое дороже! В ней кровь легендарных кирин (*демоническая лошадь-дракон), пара капель, но все же! Видел бы ты, как она ходит в тумане…
– Итак, Кейташи Кио, что вы забыли в моем саду? – обратила я на себя его внимание. Во всем Ильхонне на «вы» было принято обращаться только к членам Императорского рода. Ну и дети, разумеется, старших обязаны были почитать. Взрослые же люди все были равны.
Он оторвался от лошади, бросил на меня острый взгляд и вдруг замер. Уже медленно и пристально оглядел меня с ног до головы. Я немедленно заволновалась. Целый день в разъездах! И волосы растрепались, и белая блузка далеко уже не белая, и лицо уставшее. Наверное, убеждается, что я не фэйри. Те всегда выглядят идеально. Надо было хотя бы умыться перед тем, как приходить.
– Во мне что-то не так? Я испачкалась?
– Нет, ты… прекрасна как всегда. И я не могу пока рассказать, что я делал в твоём саду. Я и сам этого ещё не знаю. Но прошу позволить мне остаться здесь ещё на какое-то время. Пока не решу, как быть дальше.
Некоторое время мы просто стояли и глядели друг другу в глаза. Его взгляд странно мерцал при свете фонаря.
– Вы ужинали? – наконец, отвернулась я.
– Ты. Здесь я просто Кейташи. Кей. Я ужинал, мне эта девушка Нориэ принесла поесть.
– Что ж, просто Кей. Я вижу, ты уже ожил. Не пора ли, в таком случае, освободить каморку моего сына?
– Матушка, что ты говоришь! – возмутился Тайхан. – Все в порядке, лей Кио…
– Она права, Тай. Я прекрасно размещусь в стойле рядом с Цийлин. Мне так даже будет спокойнее. И никого не стесню. Раны меня почти не беспокоят, а твоя постель, прости, жесткая, как голые доски.
– Ну уж не императорская опочивальня, – по-звериному фыркнул Тайхан, зевая. – Матушка, ты сегодня в конюшне ночуешь? Или все же пойдёшь к себе?
Снова я поймала острый злой взгляд Кейташи. Сейчас-то что Светлоликому не нравится? Мое присутствие? Так я тут хозяйка, где хочу, там и хожу.
– Лей Кейташи, я жду тебя завтра после завтрака в саду. Будем разговаривать.
– Звучит тревожно.
– Не менее тревожно, чем имя твоего рода.
Он только усмехнулся, расправив плечи. Заметил мой взгляд и красовался, словно павлин. Но на него и вправду было приятно поглядеть.
Я вышла, напомнив Тайхану разгрузить повозку, и направилась прямиком в баню, чтобы смыть пот и усталость непростого дня. Там горел свет, значит – кто-то уже был. Мне нравился ильхонский обычай принимать ванну без обнажения, в тонкой шелковой сорочке. Несмотря на то, что я давно покинула родину, вбитые в приюте понятия о целомудрии и скромности все ещё давали о себе знать. Раздевалась догола я только в одиночестве или при дочери, если последнего нельзя было избежать.