Читать интересную книгу Прозрачность зла - Жан Бодрийяр

ПРОФИЛАКТИКА И ВИРУЛЕНТНОСТЬ

Растущая мозговая деятельность машин должна, естественно, повлечь за собой технологическое очищение тел. Тела смогут мало-помалу рассчитывать на свои антитела, и, следовательно, придется защищать их снаружи. Искусственное очищение всей окружающей среды восполнит ослабление внутренней иммунной системы людей. Если иммунная система слабеет, то происходит это потому, что необратимая тенденция, часто именуемая прогрессом, ведет к тому, чтобы лишить человеческое тело и разум их защитных свойств, чтобы переместить их в техническую область искусственного существования. Лишенный своих защитных свойств, человек неизбежно становится уязвимым для науки и техники так же, как, будучи лишенным страстей, он неизбежно становится уязвимым для психологии и терапии, которые будут непременно сопровождать его; избавившись от своих аффектов и болезней, человек неизменно становится уязвимым для медицины. Ребенок, находящийся словно под стеклянным колпаком, облаченный медициной в скафандр, предлагаемый НАСА, защищенный от всех инфекций искусственным иммунитетом, ребенок, которого мать ласкает через стеклянные перегородки, который смеется и растет в своей неземной атмосфере под наблюдением науки - это экспериментальный собрат ребенка-волка, ребенка-дикаря, принятого волками в свою стаю. Сегодня заботу о детях, нуждающихся в попечительстве, берут на себя электронно-вычислительные машины. Этот ребенок, облаченный в скафандр, ребенок-пузырь, является прообразом будущего, всеобщей антисептики, повсеместного избавления от зародышей, являющих собой биологическую форму прозрачности. Этот ребенок символ существования в вакууме, существования, бывшего до сих пор привилегией бактерий и микроорганизмов в лабораториях, а теперь постепенно становится нашим существованием. Мы окажемся зажатыми в пустоте, словно пластины, мы будем законсервированы, заморожены в пустоте и мы умрем в пустоте, как умирают жертвы чрезмерного терапевтического усердия, думая и размышляя в пустоте, прославляемой искусственным разумом. Не будет абсурдным предположить, что уничтожение человека начинается с уничтожения его зародышей. Потому что человек, такой, как он есть, со своими настроениями, страстями, смехом, полом, секрециями, сам являет собой лишь маленький грязный зародыш, иррациональный вирус, нарушающий гармонию вселенской прозрачности. И как только он будет изгнан, как только будет положен конец всякому социальному и бактериологическому загрязнению, во вселенной смертельной чистоты и смертельной фальсификации останется один лишь вирус печали. Под угрозой оказывается и мышление, будучи на свой лад сетью антител и естественной иммунной защитой. Вероятно, оно будет благополучно заменено электронной церебрально-спинальной капсулой, лишенной всякого животного и метафизического рефлекса. Даже при отсутствии технологии создания ребенка-пузыря мы уже сейчас живем в таком пузыре, в той кристаллической сфере, которая окружает некоторые персонажи Жерома Боша, в прозрачном конверте, в котором мы укрылись, одновременно обделенные и сверхзащищенные, обреченные на искусственный иммунитет и бесконечное переливание крови, приговоренные к смерти при малейшем контакте с внешним миром. Таким образом, мы все теряем свою защиту, мы все в потенции обречены на иммунный дефицит. Все интегрированные и сверхинтегрированные системы, технические системы, социальная система, само мышление в искусственном разуме и его производных стремятся к этой границе иммунного дефицита. Нацеленные на устранение любой внешней агрессии, они выделяют свою собственную внутреннюю вирулентность, свою пагубную обратимость. Достигнув некоторой точки насыщения, они берут на себя, сами того не желая, эту функцию изменения направления, искажения, стремясь при этом к самоуничтожению. Даже сама их прозрачность угрожает им - кристалл мстит за себя. В сверхзащищенном пространстве тело теряет всю свою защиту. В операционных помещениях профилактика такова, что ни один микроб, ни одна бактерия не может выжить. Но именно здесь можно увидеть возникновение таинственных, аномальных вирусных болезней. Потому что вирусы начинают распространяться, как только для них образуется свободное пространство. В мире, где уничтожены старые инфекции, в идеальном клиническом мире появляется неосязаемая, неумолимая патология, рожденная самой дезинфекцией. Патология 3-го типа. Подобно тому, как в нашем обществе мы имеем дело с новым насилием, рожденным из парадокса умиротворенного и вседозволяющего общества, мы являемся свидетелями новых болезней - болезней тел, сверх меры окруженных искусственной медицинской или информационной защитой, уязвимой для всех вирусов и для самых неожиданных и порочных цепных реакций. Сегодня мы имеем дело с патологией, которая обнаруживает не несчастные случаи или анемию, но аномалию. Происходит совершенно то же самое, что и в социальной жизни, где те же причины вызывают те же порочные эффекты, те же непредвиденные дисфункции, сравнимые с генетическим беспорядком клеток, и здесь обусловленным сверхзащитой, сверхкодированием, сверхобрамлением. Социальная система, как и биологическое тело, теряет свою естественную защиту по мере ее подделки и замены. Медицине будет очень трудно преодолеть эту небывалую патологию, потому что она сама составляет часть системы сверхзащиты, протекционистского и профилактического усердия, направленного на тело. Как не существует, по всей очевидности, политического решения проблемы терроризма, так нет и биологического решения проблемы СПИДа и рака - и по той же причине: речь идет об аномальных симптомах, пришедших из глубины самой системы и противостоящих с реакционной вирулентностью политическому сверхобрамлению социального тела или биологическому сверхобрамлению тела как такового. На начальной стадии этот злобный гений "искажения" принимает форму несчастного случая, поломки, аварии. Последующей стадии соответствует вирусная, эпидемическая форма, вирулентность, которая проходит через всю систему и против которой система беззащитна, потому что это искажение порождено самой ее интеграцией. Вирулентность овладевает телом, сетью или системой, когда эта система избавляется от всех своих негативных элементов и разлагается в комбинацию простых элементов. Именно потому, что окружности и сети становятся виртуальными существами, не имеющими тела, вирусы начинают неистовствовать и эти "нематериальные" машины оказываются гораздо более уязвимы, чем традиционные механизмы. Виртуальное и вирусное начала неразделимы. Именно потому, что само тело становится нетелом, превращаясь в виртуальную машину, вирусы овладевают им. Вполне логично, что СПИД и рак стали прототипами нашей современной патологии и всевозможных убийственных вирусов. Когда мы доверяем свое тело одновременно протезам-заменителям и генетическим фантазиям, происходит нарушение систем защиты нашего организма. Это фрактальное тело, предназначенное для расширения своих собственных внешних функций, в то же время обречено на внутреннюю редукцию собственных клеток. Оно метастазирует: внутренние биологические метастазы симметричны внешним, каковыми являются протезы-заменители, сети, ответвления. По мере развития вируса ваши собственные антитела разрушают ваш организм. Эта лейкемия живого существа съедает его собственную защиту, и потому нет больше угроз, нет бедствий. Абсолютная профилактика убийственна. Медицина не поняла этого, она трактует рак и СПИД как обычные болезни, тогда как эти заболевания рождены триумфом профилактики, и медицины, исчезновением болезней, ликвидацией патогенных форм. Патология 3-го типа недоступна всей фармакопее предшествующей эпохи (эпохи видимых причин и механических эффектов). Все болезни сразу приобретают характер иммунного дефицита (это немного похоже на то, что все виды насилия приобретают характер терроризма). В какой-то мере атака и вирусная стратегия заменили и работу подсознания. Подобно тому, как человек, задуманный как осязательный механизм, становится объектом вирусных болезней, логические сети становятся мишенью электронных вирусов. Здесь также нет ни профилактики, ни эффективной терапии; метастазы захватывают всю сеть, лишенные символов машинные языки оказывают вирусам не больше сопротивления, чем лишенные символов тела. Исход аварий, традиционных несчастных случаев зависели от доброй старой медицины, способной восстанавливать; внезапные срывы и аномалии, неожиданное "предательство" антител неизлечимы. Мы умели лечить болезни, имеющие форму, но мы остаемся беззащитными перед патологией формулы. Повсеместно жертвуя естественным равновесием форм в пользу искусственного совпадения кода и формулы, мы рискуем вызвать куда более значительный беспорядок, нестабильность, не имеющую прецедента. Создав телесную оболочку и язык для искусственных систем, предназначенных для искусственного интеллекта, мы приговорили их не только к искусственной глупости, но и ко всякого рода вирусным искажениям, порожденным этой беспомощной искусственностью. Наличие вирусов есть патология замкнутых и целостных окружностей, скученности и цепной реакции. Это патология инцеста в широком и метафорическом смысле. Отсутствие изменений порождает другое, неуловимое, но абсолютное изменение, которое и являет собой вирус. Тот, в чьей жизни не происходит изменений, погибает от этого. Тот факт, что СПИД затронул сначала гомосексуалистов и наркоманов, объясняется кровосмешением среди этих групп, функционирующих в своем замкнутом кругу. Гемофилия уже коснулась поколений, рожденных от кровосмесительных браков, потомства с ярко выраженной эндогамией. Даже странная болезнь, поразившая много лет назад кипарисы, была одним из видов вируса, который в конце концов приписали минимальной разнице температур зимы и лета, тесному соседству времен года. Призрак Отсутствия Изменений еще раз нанес свой удар. В любом принуждении к сходству, отказу от различий, в любой приближенности вещей к их собственному изображению, в любом смешении людей с их собственным кодом всегда есть угроза кровосмесительной вирулентности, дьявольского изменения, появляющегося с целью испортить этот столь красивый механизм. Это выход на поверхность принципа Зла в иной форме. Тут нет ни морали, ни виновности: принцип Зла просто синоним принципа возврата к прежнему состоянию и принципа бедствия. В системах, развивающихся по пути всеобщей позитивности и утраты символов, зло в любых своих формах равносильно основному правилу обратимости.