Читать интересную книгу Девять десятых судьбы - Вениамин Каверин

В густой темноте, вместе с отрядом Кривенки он вошел под арку на Морской и сквозь овал арки впервые за весь день увидел Дворцовую площадь.

Он остановился; и весь отряд на одно мгновение подался назад.

Площадь была озарена бледным, затуманенным, задымленным светом, со всех сторон, со всех прилегающих улиц, из-за каждого угла смутными тенями неслись, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь цепи солдат, красногвардейцев, матросов.

Все окна Зимнего были освещены; в этом свете у баррикад видны были броневики, облепленные темной массой людей.

Без одного слова команды, без возгласов и без пения, отряд продвинулся под аркой и вышел на открытое место.

Шахов вдруг бросился вперед, и четкое сознание отметило в ту же секунду, что весь отряд побежал вперед, пересекая Дворцовую площадь.

Он бежал, забывая нагибаться и заметил это только тогда, когда сзади раздался крик - "нагнись!".

И снова напряженное и звонкое сознание, которое как-будто было не в нем, в Шахове, а где-то отдельно, рядом, припомнило, что давеча днем солдаты шутили над тем, что красногвардейцы во время перебежек никогда не наклоняют голову.

- "Бежит и пулю ртом ловит!" - припомнил Шахов и остановился.

Он стоял у пьедестала Александровской колонны. Пулеметы, скрытые в глубоком секторе юнкерских баррикад, стали стрелять наперерез отряду. Рабочий, стоявший рядом с Шаховым был убит, едва только он выглянул из-за пьедестала колонны; Шахов машинально наклонился над ним, заглянул в лицо и разогнувшись некоторое время стоял неподвижно, оглядываясь вокруг себя бессмысленными и напряженными глазами.

И вдруг он снова почувствовал голод, сдавивший ему грудь и звонкой пустотой отдавшийся в голове. Неожиданно для самого себя он выбежал из-за колонны и поднял руку с винтовкой.

- Бегом! - закричал он с бешенством, полуобернувшись к красногвардейцам и указывая на дворец винтовкой.

А дальше все покатилось куда-то, сдвинулось - он на бегу обернулся и увидел, что из-за колонны разом выбежала темная масса людей и под разодранный треск пулемета побежала через площадь к дворцу.

Короткими вспышками сознания, точного до болезненности, Шахов отметил высокого матроса, стоящего перед баррикадой и размахивающего ручной гранатой, и труп солдата, на который он едва не наступил, подбегая к баррикаде.

Но еще через несколько мгновений и матрос с гранатой и труп солдата остались позади - перед Шаховым были высокие штабеля дров.

Он тотчас же, не останавливаясь ни на одну секунду, начал молча взбираться по скользким, вымокшим бревнам.

Два или три раза он поскользнулся, упал, и снова поднялся, стараясь не выпустить из рук винтовку. И повсюду вокруг него были такие же как он молчаливые, упорные люди, которые взбирались вверх по скользким бревнам, падали и снова поднимались и так же, как он, крепко держали в руках свои винтовки.

И вдруг грохот орудий сразу упал и, заглушая сухую, ружейную трескотню, поднялся длительный, бешеный крик.

Черная сплошная масса людей накатилась на баррикаду снизу и сразу обогнала Шахова, разбрасывая бревна, перекатываясь через штабеля.

Несколько гранат одна за другой разорвались впереди него; он стоял на баррикаде и по многу раз, не целясь, стрелял из винтовки.

Яркий свет лился из окон дворца, двое солдат у главного входа возились с пулеметом, высокий полный офицер, без фуражки, бежал к баррикаде, размахивая рукой, вооруженной револьвером.

Но все это было там, у самого входа во дворец; здесь рядом с Шаховым вразброд щелкали ружейные выстрелы и черные, забрызганные грязью, люди прыгали, бесновались, кричали и, размахивая винтовками, непрерывным потоком катились от баррикады к дворцу.

Шахов прыгнул вниз и вместе с другими красногвардейцами, перебравшимися через баррикаду, бросился к подъезду. Здесь, на лестнице второго этажа солдаты теснили юнкеров, стрелявших сверху:

Когда Шахов вмешался в толпу - сопротивление юнкеров было уже сломлено.

Стрельба сразу прекратилась, только несколько раз еще щелкнули одиночные ружейные выстрелы.

Чей-то звучный голос закричал сверху: "Прекратите стрельбу! Мы сдаемся!" - и в ту же минуту Шахов, как футбольный мяч, был вброшен толпою в одну из комнат второго этажа.

Повсюду на полу разбросаны были обоймы, патроны. В углу, сжатые толпою, теснились юнкера - невысокий лохматый матрос ругал их по-матери, грозил кулаками, яростно стучал об пол винтовкой. Немного в стороне, солдаты прикладами разбивали огромные упаковочные ящики и тащили из них ковры, занавесы, белье, фарфор, статуэтки.

Высокий человек в солдатской гимнастерке с сухим энергичным лицом и лихорадочными глазами грозил им револьвером и кричал:

- Назад! Назад клади! Мы не бандиты! Ничего не брать! - Товарищи! прокричал он вдруг так громко, что все находившиеся в комнате к нему обернулись. - Все, что находится здесь - принадлежит народу! Ни одна вещь не должна пропасть из дворца! Не позорьте революции!

Шахов остановился посреди комнаты, не зная, что нужно делать дальше и чувствуя, что нужно итти куда-то, что кому-то нужна эта сила, которая заставляла его бежать наперерез пулеметам...

- Где ваши министры? - кричал матрос юнкерам, - сбежали? Сбежали? Говорите, сукины дети, корниловцы!..

- Вот оно что... Временное правительство... - вдруг вспомнил Шахов. Вот куда...

Он выбежал на лестницу; по лестнице вверх и вниз непрерывной цепью шли солдаты.

И вдруг среди беспорядочной толпы началось какое-то движенье: снизу отхлынули назад, сверху подались вперед - толпа шпалерами расступилась вдоль перил.

Невысокого роста человек в очках и в фетровой шляпе, сброшенной на затылок, торопливо шел, почти бежал по этому живому коридору.

Давешний солдат с лихорадочными глазами выбежал навстречу ему и, протолкавшись сквозь толпу, окликнул его по имени.

- Временное правительство?

- Во втором этаже, через три комнаты от малахитового зала... Там еще...

- Что?

- Там еще юнкера... Не сдаются.

Они скрылись в толпе. Шахов бросился вслед за ними.

Небольшая колонна юнкеров - последняя гвардия Временного правительства - неподвижно стояла в караульной комнате у дверей, за которыми тринадцать министров, с упорством, достойным лучшего применения, все еще играли свою пьесу, не замечая, что занавес уже давно опустился. Вся колонна держала винтовки на-изготовку и ни одним словом не отвечала на бешеные крики, которыми толпа, втиснувшаяся вслед за человеком в очках в караульную комнату, встретила это последнее препятствие.

И вдруг все смолкло. Человек в очках поднял руку.

- Товарищи! Не нужно крови! Сопротивление бесполезно. Положите оружие! Временное правительство здесь?

Один из юнкеров за спиною своих товарищей открыл дверь в кабинет и вытянулся на пороге во фронт.

- Как прикажет Временное правительство? Защищаться до последнего человека? Мы готовы, если прикажет Временное правительство!

Он, молча, взял руку под козырек, выслушал ответ и, повернувшись, прошел сквозь колонну.

Человек в очках, подняв голову, смотрел ему в лицо, сощурив глаза, схватившись за рукоятку револьвера.

- Временное правительство просит сообщить, что оно уступает силе и сдается!

8.

С той самой минуты, как Шахов переступил порог этой комнаты, он почувствовал томительную неловкость, подобную той, которую испытывал он иногда на любительских спектаклях, следя за плохой игрой знакомых актеров, когда эти знакомые актеры сами не сознавали, как плохо они играют.

Он вдруг усомнился, точно ли из-за этих скучных, упорно старающихся поддержать свое достоинство, тринадцати начальников департаментов юнкера, казаки, ударные батальоны в течение долгих восьми часов стреляли из ружей, пулеметов и пушек.

Он почувствовал усталость; все напряжение его сразу упало.

Сквозь тяжелеющее сознание он слышал и видел, как человек в очках опрашивает членов Временного правительства, записывает их имена, составляет протокол об аресте, - несколькими короткими фразами сдерживает напор толпы, готовой, при известии о том, что Керенского нет, смыть и снести к чортовой матери и Временное правительство, и его самого, и все, что попадется под руку.

Он приходит в себя только тогда, когда давешний высокий солдат, наклонившись к человеку в очках, говорит ему что-то на ухо (человек в очках, не отрываясь от протокола, кивает головой) и, обводя комнату своими лихорадочными глазами, останавливается долгим взглядом на нем, на Шахове.

Должно-быть, лицо Шахова согласуется с тем, о чем он только что думал, он отделяется от стола и, пройдя сквозь кольцо матросов, подходит к Шахову.

- Вы - красногвардеец, товарищ?

- Да, смольнинского отряда!

- Возьмите двух людей и пройдите на чердак. Осмотрите все помещения нет ли где телеграфа. Если найдете какие-нибудь бумаги, телеграммы - все отнесите ко мне, сюда. Я - комендант Зимнего. Сделайте все это без шума.