Читать интересную книгу И нитка втрое скрученная - Гума Ла

Чарли стряхнул дождевик прямо на пол. В дверь протиснулся Сторож, и в одно мгновение добавил к этому всю грязь, собранную им на улице. Собака шумно отряхнулась и юркнула за печку. Непогода продолжала реветь за дверью голодным чудовищем.

Приоткрыв занавеску, из спальни, где лежал отец, показался дядюшка Бен.

- Бедняга, - сказал он, входя. - Он здорово болен, правда, Чарли. Сильно болен.

Чарли рассматривал покоробившийся картон на потолке. Он ответил:

- Еще бы. Я вот думаю: неужели мать попала в самый ливень? Ты подожди, дядя Бен, пока дождь кончится. - Потолком он вроде бы остался доволен. Ничего, здесь пока держит. Надо взглянуть, как в той комнате. Там у отца не потекло, не заметил? Я не хочу ходить туда взад-вперед.

- Вроде все в порядке, - сказал дядя Бен. Его свернутый в узел комбинезон лежал на кухонном столике, и он положил на сверток ладони, как бы в благословении.

- Слушай-ка, Чарли, малыш, - сказал он полушепотом. - Я тут прихватил с собой кое-чего. Пару бутылочек. Сладкая роса, божья слеза. Что, если мы с тобой одну быстренько раздавим, как ты считаешь?

- Можно, - усмехнулся Чарли. - Отчего же нет. Только пойдем лучше в нашу комнату. - Он подмигнул дяде Бену и засмеялся. И первым прошел в дверь. Плащ он повесил сушиться на гвоздь, но так, чтобы клеенка не касалась еще горячей печки. Дядюшка Бен последовал за ним, прихватив сверток и свою затрапезную шляпу.

С потолка в маленькой холодной комнатушке больше не текло, и только огромное сырое пятно все еще расплывалось по намокшему картону. Вот только бы теперь в другом месте не открылась течь, может, даже сразу в нескольких. На какую-то минуту он замер среди застоявшихся запахов еды, постелей и плесени, а из дыр в стенах дул ветер, и дождь изо всех сил барабанил по крыше.

- Садись на постель Ронни, - сказал он дяде Бену. Он принес с собой из кухни две стеклянные банки и поставил их на ящик между кроватями. Дядя Бен почтительно развернул свой комбинезон и, освобождая оттуда бутылки, сказал:

- А что еще, как не выпить в такой день, а? - Он откупорил одну и разлил желтую влагу по банкам. Неожиданно ему в голову пришла какая-то неприятная мысль, и он с нескрываемой тревогой посмотрел на Чарли:

- Слушай-ка, Чарльз, а ты не думаешь, что твоя матушка будет ругаться за выпивку?

Чарли взял одну банку, ту, что поближе, и посмотрел ее на свет. Он сказал:

- Ма вовсе не против, если человек иногда выпьет. Почему иногда не выпить? - И он серьезно добавил: - Но ты ведь всегда пьян в стельку, вечно еле на ногах держишься.

Дядюшка Бен грустно уставился в свою банку. Он сказал:

- Я и сам не понимаю, что со мной. Правда, Чарли. Ведь вот у каждого своя мера, разве нет? А меня будто что-то толкает: пей, пей, пей. Будто сила злая заставляет человека пить до тех пор, пока он уже на ногах не держится. Говорю тебе - будто сила злая!

Шквал налетел на крышу, прогрохотал и пронесся дальше, оставив за собой на какое-то мгновенье непривычную тишину ровно моросившего дождя, но тут же обрушился новым потоком. В комнате, где лежал больной, стали громче и протяжнее жалобные стоны.

- Я слышал, непьющие люди говорят, будто выпивка - большой грех, сказал Чарли.

- Ну, я так не думаю, - сказал дядюшка Бен, и они выпили. - Грех, Чарли, - это то, что заставляет человека упиваться до смерти, что заставляет бедного старого человека до могилы трястись от холода в лачуге с дырявой крышей, без ложки горячего супа и без лекарств.

- Ты думаешь, отец умрет? - в тревоге спросил Чарли.

- Я этого не говорю, - угрюмо ответил дядюшка Бен. Выпивка всегда нагоняла на него безысходную тоску. - Я не говорю этого. Но что заставляет человека страдать? Вот так трястись и дрожать до смерти?

Чарли отпил немного и сказал:

- Ну ты же принадлежишь к этой масонской ложе. Там, поди, вас учат, что к чему.

- А-а, давным-давно бросил эту ложу, - сказал дядюшка Бен. Он чувствовал, как на него наваливается тоска. Он прихлебывал из банки, в перерывах затягивался сигаретой из пачки Чарли, и его опухшее от пьянства лицо светилось в клубах дыма, как безжизненный лик солнца в зимнем небе. Ничему она не учит человека, эта ложа, - вот все, чему я там научился. Библию я вот почитываю.

Чарли сказал:

- Ма читает Библию каждый вечер. Непохоже, чтобы старику от этого полегчало.

- Мы должны верить в бога, Чарли, - сказал дядя Бен. - Твоя матушка читает Библию потому, что ей пришлось трудно. С семьей у нее беда, хлопот полон рот. Ты вот, и отец еще болен, и этот малец Ронни от рук отбивается, и Каролина собирается рожать, и нищета заела...

- И ты еще... - подхватил Чарли и, посмеиваясь, выпил глоток. - Ты тоже свое приложил.

Ветер успокоился, и дождь теперь опять ровно барабанил по кровле. Муха, захваченная зимой врасплох, сонно проползла по рассохшейся обшивке на стене и запнулась в самом низу, у пыльного плинтуса. Она обшаривала комнату мириадами своих глаз, и в полумраке чуть поблескивали ее радужные крылышки. Поколебавшись, она оторвалась от стены и, прожужжав в крутом вираже, села на ящик между кроватями. Почистила крылышки, перепрыгнула через горку стряхнутого с сигареты пепла и остановилась, умываясь передними ножками. Казалось, она дрожит от холода. Затем она снова снялась с места, описала петлю над кроватью, где сидел дядя Бен, и понеслась на тусклый свет из крохотного оконца. Она ударилась о стекло и стала падать вниз, но выровнялась и, прогудев над ухом Чарли, уселась ему на рукав. Он смахнул ее, и она, покружившись, снова опустилась на ящик. Она осторожно поползла по крышке ящика, наткнулась на каплю пролитого вина, отпрянула, потом погрузила в нее хоботок и принялась пить.

Дядя Бен говорил:

- ...так-то вот. Просто не знаю, что это, Чарли. - Он уже был во власти печали, вина в первой бутылке заметно поубавилось, оставалось меньше чем на четверть.

Чарли сказал, подняв бутылку и опоражнивая ее себе в банку, в то время как дядя Бен откупоривал вторую:

- К нам на трубопровод пришел один новенький из города. Знаешь, что он говорил? А уж он знает, он всегда читает газеты и все такое. Он говорил: бедные вовсе не должны быть бедными. - Чарли взял вторую бутылку и долил, чтобы в обеих банках было поровну. - Он говорит, если б бедные собрались все вместе и захватили все, что есть в этом чертовом мире, никакой бы бедности больше не было. Просто смех разбирает, послушаешь, а ведь похоже, так оно и есть... - сказал Чарли.

Он продолжал, воодушевляясь:

- А дальше этот новенький говорит, если б, мол, все имущество на свете распределить поровну между людьми, всем бы хватило жить припеваючи. Он считает, что люди должны объединиться и взять все себе.

Дядя Бен нахмурился и неодобрительно покачал головой.

- Это уж греховно звучит. В Библии сказано: "Не пожелай добра ближнего своего".

- ...твою Библию! - сказал Чарли. - Этот парень знает, что говорит, так я полагаю.

- Я наслышался таких разговоров, - сказал дядя Бен. - Это штучки коммунистов. Разговоры против властей.

- Слушай, - сказал Чарли, когда они выпили еще по одной. У него развязался язык. - Слушай, дядя Бен, однажды я зашел за Фридой в дом к тем людям, у которых она работает, чистит там и намывает. Черт, вот у них дом так дом, ей-богу, огромный, что твоя ратуша, не вру. Ну так вот, и там эта старая шлюха с рыжими волосами и толстым задом и ее муженек обжираются за столом длиной в милю, а на столе модные подсвечники и все такое прочее... А такой, как я, и коснуться не смей парадной двери. Тебе положено идти с черного хода! Жрут за шикарными полированными столами жаркого до отвала и всякие такие вещи, - Чарли насупился и глотнул из банки. - В Библии говорится также: "Возлюби ближнего своего". Слышал такое, когда еще сопляком ходил в воскресную школу.

Муха опрокинулась на спину и теперь тонула в лужице вина. Скрюченные ножки беспомощно колотили по воздуху, крылья прилипли. Шум дождя за стеной перешел в тонкий шипящий свист, как при утечке газа. Чарли протянул руку и смахнул муху на пол. Она и там не переставала барахтаться. В родительской спальне закашлялся отец. После этого он долго дышал с присвистом, как худые кузнечные мехи.

Дядя Бен тихо сказал:

- Просто не знаю, Чарли, малыш. Может, вы, молодежь, знаете лучше моего, конечно. - Он говорил печально, будто сквозь слезы, и потряс вытертой, как старое шерстяное одеяло, головой, чтобы поймать ускользнувшую мысль. За спинами у них, оплакиваемый мелко сеявшей изморосью, угасал худосочный день. Чарли еще раз разлил по банкам, когда они услышали, как скрипнула и захлопнулась дверь на кухню.

- Ма, - сказал Чарли.

Это действительно была она. Мать заглянула в дверь.

- Ну как отец? - спросила она, увидела дядю Бена, и лицо у нее стало строгим. - О, вот кто у нас.

Дядя Бен робко улыбнулся, перевел взгляд на Чарли и потом сказал:

- Вот, Рахиль, зашел проведать, как дела у Фредерика.

- Гм. - Карие глаза матери, словно два острых ржавых гвоздя, впились в сторону бутылок на ящике: - Я не желаю терпеть здесь никакого пьянства, понятно?