Академическая булимия у тебя, да? Сессия, да? Воркуль — кто такой? Скажи: понятия не имею! Скажи: лектор, что ли? Скажи! Не ударю, клянусь. А то не соизмерю и — совсем гроб!
Ничего не сказала. Молча ответила — в оранжерейном эркере воскресая белую гвоздичку: питательный раствор, опрыскивание. Иначе гвоздичке — совсем гроб. Qui fleurit sa maison… Ой, а тут вдруг муж! Что у тебя с лицом, муж? Сама — сама невинность. С подтекстом: слушаю тебя, слушаю. Не говори ничего.
Называется — на опережение. Умеют они!
Гвоздичку — опознал. Даже если не та, другая. Нам всё известно!
Мужчина, чемпион, кавказец — и потерять лицо?! Ещё и носом шмыгнул. Мгновенную простуду подхватил после бани — на семи ветрах прошёлся нараспашку, всего-то двести метров. Шмыгнул.
А она, главное, краешком губ дрогнула: сопли? вопли?
Да, вспылил. Был неправ. Прав! По-своему прав! Мужчина, чемпион, кавказец! Лёгким движением руки, обводным — по тюльпанам. Вырвал с корнем, с луковицами (Viceroy, Semper Augustus, ах!), с комьями земли. («Виталь, знаешь, лучше бы он меня тогда убил! Меня! Тюльпанчики-то в чём провинились?!») А букет! Срочно вот нужен! Ухожу. Только не спроси, куда!
Переступая порог, назначил: сессия-мессия, меня не касается! обед чтобы готовый был!
Когда?
Всегда! Знай своё место, женщина.
А если обед не готов… имеет право съесть свою жену, если голоден, а жена должна смириться с такой участью и тогда раствориться в муже.
Сказала вослед: «Порог не переступишь!»
Консьержка слышала. Может, не дословно. По смыслу — так.
А дословно?
Да так вроде. Вроде так.
Потом?
* * *
Потом — всё как всегда. Хан готов подтвердить. Очевидец. Даже участник. Сразу позвонил оттуда. То есть отозвался на звонок.
Хан?
Чингиз! Бикмурзин. И посейчас в школе «Иточу» хоть мальцы, хоть пенсы меж собой: Хан, Чингиз…
Суббота была. Очередная. Заказанные три часа люкса в Казачьих с одиннадцати утра. Плюс-минус, кто как подтянется. Все свои. По обычаю, Саныч пораньше — веники довести до кондиции, до нужной.
А все пришли. Почти все. Хан, понятно. Из вольников — Шильников. Зелин-классик с сыном. Игорь-колонель (ну, не полкан же!). Упомянутый Измайлов, мнимый. А Виталя, Евлогин? Будет? Сегодня Аврумыч — пас. Звонил: не получается. И Макс Багдашов тоже. Служба. Какая служба в субботу? Или Аврумыч не Аврумыч? Соблюдай день субботний!.. Не цепляйтесь, не берите в голову. Кворум есть? Вот главное! Своя компания.
Кворум? Есть…
Думали: придёт Амин, не придёт Амин? То есть не так чтобы думали-думали, но в уме держали. Заранее каждый сам с собой договорился — виду не подавать. Газет не читаем, телевизор не смотрим, Интернета ещё нету. Просто собрались попариться, как обычно. Всё бывает в жизни. Впервые — тем более.
Тем более какой-то бурят (Бамбай Цыжыпов, а?!) в какой-то Мордовии на каком-то захудалом турнире самого Амина Даниялова сделал. Примитивный о-сото-гари — и пожалуйста! Иппон! Нет, не понимаете? О-сото-гари! Большой внешний охват. Классический, чуть ли не первый приём при обучении дзю-до! В каком душевном и физическом состоянии надо пойматься на примитивный о-сото-гари! Да не парься! Турнир захудалый, отборочный, ни в коем случае не «звоночек»: сдавать ты стал, чемпион чемпионов! Ещё зверская простуда, зверский насморк. Тоже камешек на весы. Пустяк, но камешек при прочих равных.
А в баню пришёл, пришёл. Виду не подали. Сам виду не подал. То есть все чуть шумней и дружелюбней, чем всегда. Он чуть мрачней и молчаливей, чем всегда. Так все по субботам в бане всегда шумны и дружелюбны. Он всегда мрачноват и скуп на слова. Коньяку? Да, коньяку принёс, как обычно. Этого добра у него… И да, персонально фляжку — для Саныча. Традиция.
Что-нибудь предвещало? Кто-нибудь первым заметил? Кто, кстати, первым заметил?
Да никто и ничего!
Игорь-колонель между парилкой и ещё парилкой — на бильярде сам с собой.
Измайлов-мнимый в креслах — сигаретку за сигареткой.
Зелин-классик — ну, с сыном о своём.
Саныч тоже как всегда: за три часа из парилки в зало не посунулся — такая у него… карма, своеобразное, но удовольствие. Вольника Шильника пропарил от души, потом — Амина щадяще, только чтоб хворь изгнать. Саныч чуткий.
Словом, общее состояние — таким женским словом: истома. Или вот ещё женское туда же: трепетная нега. На то и субботняя баня!
Вот Амин вышел от Саныча в истоме, с трепетной негой. На ногах — еле-еле. То ли ему очень хорошо, то ли очень плохо. Не понять. Пойду, сказал, приляжу. Хрипло, задыхаясь. Нормально, после веников. Ушёл в «любовницкую» — диван кожаный, бра, тумбочка, нумер обособлен, дверь закрывается. Хочет человек побыть один, даже вздремнуть. Отпущенного времени — почти час.
Но, извини, Амин, через почти час давай вставай. Сеанс окончен. Хан? Сходи, подними его, ты с ним как-то ладишь…
Сходил. Тук-тук! Амин? Тук-тук!
А поздно. «Скорую» вызвали, но…
Всполошились? Не-ет. Но грузная мужская общая досада: не было печали!
— Главное, он же нормальный пришёл?
— Нормальный пришёл.
— Саныч?
— Я его сегодня легонько, нежно. Как… ну, как бабу. Но он… нет, он был уже какой-то…
— А говорят чего? Сердце?
— Ничего пока не говорят.
— Жене позвонили?
— Кто будет звонить? Ты? Звони!
— Что я-то?!
— Спокойно все! Хан уже связался. Кому надо, все в курсе.
— М-да. Мужики! А по стакану-то?! Не оставлять…
— Да-а… Его коньяк… А разливай.
— Прямо здесь?
— Нет! Щас пройдёмся всего ничего, к «слонику», и — там! Заодно, чтоб два раза не вставать, выразим жене наше… наши…
Так выпьем! За пошатнувшееся здравие? Или за случившийся упокой? Врачи борются, спортивная общественность молится, друзья цинично бодрятся.
— Получается, следующая суббота у нас пролетает?
— Кто о чём!
— Сам вшивый!
— Очень смешно!
С лёгким паром!
Не смешно, не смешно.
Да-а, чемпион чемпионов… Заскорузлость, панцирь, броня, колосс. А сердечко-то… Бурят (Бамбай Цыжыпов, а?!) в Мордовии на захудалом… Примитивный о-со-гари… И сердечко — ёк! А ведь медкомиссии у них, постоянные медкомиссии… Внутренний позор ни одна медкомиссия не диагностирует. Самурайский кодекс плюс кавказская гордость. Или просто с коньячком стоило бы ограничиться? Или в семье глубоко личные нелады? Или звёзды так сложились? Что мы знаем о ранимой мужской душе? Ни хрена не знаем!
Пристойный спич. Роняя скупую слезу — с громким всплеском.
Нет, не сердце. Тогда б — красиво. Ну, приемлемо.
Врачи скажут, наконец?! Диагноз, диагноз!
Да нате! Ботулизм. При попадании в организм пищевых продуктов, содержащих ботулотоксин, продуцируемый спорообразующей палочкой Clostridium botulinum. Начинается внезапно. Выраженная общая слабость, головокружение, головная боль.