– Ты сделала это со мной. Я буду нести твое проклятье до конца жизни!
– Ты сама сделала это с собой, – спокойно ответила Джезмин, – но если предпочитаешь обвинять меня, я сниму с тебя проклятье. Искупайся в водах реки Шеннон в полночь и навсегда исцелишься.
Она знала, что болезнь девушки вызвана лишь воображением; любой ритуал мог исцелить ее.
Джезмин повернулась и с царственным достоинством отошла от валлийки. Так казалось со стороны. В действительности же она почти ничего не видела, слепо ища места, где могла бы укрыться. Тэм последовал за госпожой в спальню и беспомощно наблюдал, как она почти рухнула под оконной амбразурой, прислонив голову к стене, настолько измученная и замерзшая, что даже не могла связно думать. Зубы Джезмин стучали, комната завертелась перед глазами.
– Миледи, клянусь, я не знал, что она здесь, – с отчаянием пробормотал Тэм.– Зачем, зачем вы ее исцелили?!
Несколько секунд Джезмин, словно не слыша, смотрела на него и наконец ответила:
– Потому что не к Морганне испытываю ненависть!
– И внезапно ее выдержка куда-то испарилась, разбилась на миллион осколков, совсем как израненное сердце. Тэм молча прижимал Джезмин к себе, пока она не выплакалась и слез больше не осталось. Потом он помог ей лечь в постель, потеплее укрыл меховым покрывалом и потихоньку вышел из спальни.
Глава 40
Добравшись на следующий день до замка Галуэй, Джезмин увидела, что в гавани стоит корабль Уильяма, и узнала, что, когда он прибыл вчера, к Фолкону послали гонца и ожидают прибытия хозяина с минуты на минуту. Джезмин внутренне съежилась при мысли о том, что так скоро увидит мужа. Она не имела ни малейшего представления о том, что скажет ему, знала только, что ненавидит его с силой, угрожающей уничтожить ее саму. Благодарение Богу, Эстелла вернулась и сможет дать ей совет.
В кухне Джезмин застала Мэрфи с огромным рогом эля.
– Ах, словно ангел по душе прошел, – удовлетворенно заметил он.
– Рада, что ты благополучно вернулся. Удалось Уильяму выиграть дело? Как его здоровье? Где Эс-телла?
– Слишком много вопросов, моя дорогая малышка. Эстелле пришлось остаться с королем. Она дала мне для тебя письмо.
Ледяной ужас сковал Джезмин.
– Но она лечила Уильяма. Король вынудил ее? – допытывалась она.
Мэрфи отложил пустой рог.
– Дорогая, она вряд ли что сможет сделать для Уильяма, и он первый это понимает. Джону не приш лось ее заставлять, Эстелла уверена, что их судьбы сплетены. Разве переспоришь эту женщину? – Он пожал плечами и улыбнулся.– Ну вот, ты узнала плохие новости, остальное все великолепно. За Уильямом закрепили все владения де Бергов, но пусть лучше он сам расскажет обо всем Фолкону и тебе.
Джезмин сунула письмо за пояс и поспешила к детям. Оба встретили ее одинаково и, быстро чмокнув мать, потребовали привести отца и никак не желали понять, почему она вернулась без него.
Джезмин уселась в большое деревянное кресло, развернула письмо.
«Моя любимая Джезмин! У меня всего несколько минут, чтобы предупредить тебя. Король пожаловал де Бергам все, о чем они просили, и даже больше. За это Уильям был вынужден отдать в заложники сыновей и Фолкону придется сделать то же самое. Я слишком хорошо знаю тебя и боюсь, что ты, как Матильда де Бреоз, откажешься сделать это, рискуя жизнью Фолкона и своей. Ни его гордость, ни мужество, ни умение сражаться не защитят вас от гнева короля. Дети будут в полной безопасности под присмотром Хью де Берга, и я останусь здесь, чтобы обеспечить их благополучие. Подумай хорошо, прежде чем сотворитькакую-нибудь глупость.
Твоя любящая бабушка Эстелла «.
Джезмин откинула голову на спинку кресла, и Мик проворно забрался ей на колени. Она погладила черные завитки, бесконечно драгоценные для нее, думая о ребенке, которым Фолкон наградил Морганну в то время, когда Джезмин так верила, что его сердце бьется только для нее. Боль в ее собственном сердце была настолько невыносимой, что она с трудом дышала. Неудивительно, что мрачные предчувствия так истерзали ее. Сначала отняли мужа, теперь – сыновей.
Джезмин взглянула на Рикарда. Тот ухитрился стащить с нее туфлю и дергал за пальцы, напевая считалку.
Доля женщины в этом мире – боль и слезы, непрерывный страх и постоянные жертвы. Джезмин отчаянно прижала Мика к себе, поцеловала в висок и поклялась, что ее дети не будут принесены в жертву.
Мик начал вывертываться из слишком крепких объятий до тех пор, пока мать не поставила его на пол. Она долго смотрела вслед малышам. Оба не обращали вниманий на игрушечных животных и барабаны, предпочитая деревянные мечи, выструганные отцом. Они так походили на Фолкона, что у Джезмин перехватило дыхание.
– Не отдам сыновей на потеху негодяю, пусть не думает, что может вытворять все, что в голову взбредет, – прошептала она.
Джезмин искупалась и переоделась. Она знала – де Берг может приехать в любую минуту. Нужно выглядеть как можно лучше, это всегда придавало ей уверенности. Джезмин перебрала платья, отодвинула в сторону белые и розовые, потому что де Бергу больше всего нравилось, когда жена казалась мягкой и женственной. Она чуть поколебалась над черным. Может, стоит надеть траур по любви, которую он убил?
В конце концов она выбрала вызывающе красный бархат. Оставалось ждать, пока из Портумны прибудут мужчины.
Фолкон уже целый час беседовал с Уильямом за закрытыми дверями, прежде чем Джезмин решилась войти, зная, что к этому времени муж успел налить дяде не один кубок крепкого ирландского виски Она не могла заставить себя взглянуть на Фолкона, но приветствовала Уильяма родственным поцелуем.
– Поздравляю с ошеломительным успехом, милорд! Наконец-то Мейлеру фитц Генри указали его место! – И, заметив, какой у него больной вид, печально вздохнула.– О Уильям, вижу, Лондон не прибавил тебе здоровья!
– Каждый день шел дождь, – кивнул он.– Боюсь, лондонская сырость никому не на пользу.
Фолкон молча наблюдал за женой. Она не сказала ему ни слова, не смотрела в его сторону. Все ее поведение ясно показывало: между ними произошло что-то неладное. Уильям протянул запечатанный пергаментный свиток.
– Король доверил мне письмо для тебя, Джезмин. Фолкон почернел как ночь и перехватил послание.