— Споешь мне? — попросила Ксанта. — Я в долгу не останусь, песня дара требует.
Она сняла с шеи ожерелье из кожаных ремешков, оплетающих солнечный камень, — еще один подарок Андрета — и положила перед старухой.
Агрисса вздохнула:
— Не песня это. Слова живые, придут или нет, не знаю. Придешься ты им по стати, тогда придут. У меня столько песен, столько сказок, в озере не утопишь — воды не хватит, жечь на огне будешь, огня не хватит. А сказать не всегда могу. Придут слова — скажу.
— Расскажи, бабушка, — попросила Лакмасса.
— Расскажи, попробуй, — вторила ей Аркасса. Агрисса махнула рукой.
— А ладно, попробую. Если придут слова, слушайте, запоминайте, ваше счастье. А если плакать буду, когда мать олененка к себе кличет — не мешайте. Так должно быть.
Женщины придвинулись поближе к огню, и Агрисса вполголоса начала:
— В давние времена жили старик и старуха. Три дочери у них было, и ни у одной брата не было. Не родился у старика со старухой сын. Потому бедно жили. Старик совсем слабый стал, охотится не мог. Вот старшая дочь говорит: «Пойду я в лес охотиться, может какой еды добуду, хоть птицу какую подстрелю. Взяла лук своего отца, собаку своего отца… Пошла. Только до леса дошла, налетел огромный ворон, ее с собой унес. Дальше стали жить. Совсем голодно стало. Средняя дочь говорит: «Пойду я на море охотиться, может, тюленя убью». Взяла лодку своего отца, острогу своего отца, собаку своего отца… Пошла. Только в лодку села, поднялся из моря тюлень, лодку перевернул, ее с собой утащил. Стали дальше жить. Так от голода ослабели, совсем мочи нет. Младшая дочь говорит: «Пойду теперь я в лес, может, оленя убью». Взяла нож своего отца, собаку своего отца… Пошла. Долго бродила по лесу, заблудилась, обессилела, упала на снег, умирать стала. Тогда сам олень ее пожалел, к ней пришел. Сказал: «Ты меня убей, кровь мою выпей, мясо съешь, а копыто с задней левой ноги через плечо за спину брось, тогда я снова встану». Она так и сделала: кровь выпила, мясо съела, копыто через плечо бросила, и снова олень из снега встал и в лес убежал. Женщина не знала, как ей домой идти, построила шалаш, стала там жить. Олень к ней снова приходил, себя убить давал, потом снова оживал. Семь раз так было. Так и жили до лета. Летом женщина уже травой, кореньями питаться стала, тогда олень к ней снова пришел и сказал: «Я через твои руки столько раз к жизни возвращался, что могу теперь человеком оборачиваться. Хочешь ты этого?» Женщина ответила: «Хочу». Тогда он человеком обернулся, ей мужем стал. Вскоре женщина сына родила, тот умел тоже олененком оборачиваться. Муж жене строго-настрого наказал — постель, ребенком намоченную, на солнце не сушить, сразу в воду бросать, иначе беда будет. Они и послушалась. Так и жили. Мужчина-олень на охоту ходил, птиц ловил. Хорошо жили.
А старик со старухой перезимовали зиму как-то, а как настала весна — пошли дочек искать. Шли-шли, вдруг видят: на высокой-высокой сосне дом стоит, а вокруг дома воронята летают. Увидели старика со старухой, закричали человеческими голосами: «Мама, мама! К нам бабушка с дедушкой идут!» Тут спустилась к старикам из того дома их дочка. Старики смотрят, а один глаз у нее выклеван. Ну что делать! Пошли в дом, стали пировать. Вечером ворон-зять вернулся, человеком обернулся. Пожили так немного, потом старики дальше пошли, среднюю дочь искать. Пришли к озеру, видят: посреди озера на камнях дом стоит, а вокруг тюленята-серки плавают, играют. Увидели стариков, закричали: «Мама, мама! К нам бабушка с дедушкой в гости пришли!» Вышла к старикам их средняя дочь, смотрят, у не одна рука отгрызена. Ну, что делать, стали жить. Вечером приплыл в дом тюлень-зять, человеком обернулся. Поели попили, спать улеглись. Прожив так немного, дальше пошли младшую дочь искать.
Идут так, идут и видят: в лесу дом стоит, а возле дома олененок-малыш играет. Увидел старика со старухой, кричит: «Мама, мама, дедушка с бабушкой к нам пришли!» Вышла к ним дочка. Видят старики:
сытая она и здоровая, румяная, как наливное яблочко, одета в шкуры оленьи, всем довольна. Пошли в дом, сели за стол, пировать стали. Вечером пришел олень-зять, человеком обернулся, обрадовался старикам, стал просить, чтобы подольше оставались. Ну, так и стали жить.
Прошло немного времени, старуха стала на дочь браниться, что не по обычаю здесь поступают, мокрую постель после сна ребенка в воду бросают. Дочка матери послушалась и положила мокрую постель на солнце сушиться. И забыла. Наступил вечер, солнце закатилось, вернулся зять-олень домой. Видит постель детская лежит, а от нее кислый запах детский идет. Ударил этот запах в ноздри оленю, стянуло ему уши назад, чихнул он и не мог больше человеком обернуться. Закричал он тогда: «Зачем постель сушиться положили!» — ив лес побежал. И сынок его обернулся олененком и тоже следом за ним побежал. Стала женщина сына обратно на свои колени звать, а он ей отвечает: «Не вернусь я, мама, не вернусь! Мне раздолье дикое милей! Не могу с людьми я больше жить!» Тогда женщина ему говорит: «Если не вернешься ты ко мне, то охотников бесчестных бойся ты, а к счастливцу подбеги ты сам. Хлебом солью будешь ты ему. Ты закрой, прикрой свои глаза, не беги ты от своей стрелы, пусть она пробьет твои бока. Пусть отдаст копыто лесу он. Вновь оленем обернешься ты. А когда семь раз тебя убьют, человеком станешь ты опять. Ты опять придешь со мною жить. И найду невесту я тебе. Крепкий ты тогда построишь дом. На охоту будешь ты ходить, малых своих детушек растить!» Так потеряла женщина и мужа, и сына через мать свою, старуху. Ну, что поделаешь? Пошли все вместе домой.
Приходят они в селение, а там людям есть совсем нечего, голод. Вернулась женщина в лес, мужа позвала, говорит: «Что делать? Есть моим родичам нечего. Надо их спасать». Тот отвечает: «Они и мои роДичи ведь. Надо помочь. Пусть идут на охоту, выйдут к вам олени». Та говорит: «Не хочу я, чтобы они на тебя и на моего сына охотились. Да и не пойдут они в лес — совсем ослабели». Тогда муж-олень говорит. «Ладно, будь по твоему. Тогда я в поселок артунов приведу. Вы их съешьте, только головы с рогами не трогайте, в лес унесите, тогда они снова оживут». Так и сделали: на другой день пришли артуны в поселок, люди их убили, мясо сварили, кровь подмешали в брагу, напились. Стали совсем дикие, женщину не послушались, выломали из черепов артунов рога, насадили на концы железные наконечники, привязали к палкам, стали землю царапать. «Чего, говорят, нас не кормишь совсем?! Корми лучше!» Олень в то время на холм поднялся, хотел жену позвать, как увидел, что люди творят, — окаменел.
Женщина к нему бросилась. А холм обрушился, и ее засыпало. С тех пор только сын ее, олень по лесам бродит. Так назвали наш поселок Олень-камень. Люди здесь оленей не убивают, только мясо оленье в других поселках берут, меняют. Когда на артунов охотятся, головы всегда обратно в лес относят. И грудь земли никогда острым рогом не скребут. Если кто такое делает, того зимой человек-олень непременно в лес заведет и убьет. Если потом, когда время пройдет и кости развалятся, человек в лесу рог найдет, он его в охотничью землянку относит, а что там с рогом мужчины делают мы не знаем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});