Читать интересную книгу Тайна России - Михаил Назаров

Александра II убили 1 марта 1881 г. — в тот самый день, когда он собирался подписать либеральную конституцию. Но эту символику можно толковать по разному… К чему привела бы эта конституция, мы знаем из аналогичного развития в начале XX в. Во всяком случае, этот очередной шок остановил либеральные реформы и дал России четверть века международного величия и устойчивости. Два последних выдающихся Государя задержали революцию, однако даже они видели все меньше творческих сил, пригодных для проведения долгосрочных оздоровительных реформ, которые, по сути, должны были заключаться в восстановлении идеологии удерживающего Третьего Рима. К сожалению, в ведущем слое страны это мало кто четко понимал…

Показательно, что крупнейшие российские историки XIX в. (Карамзин, с. М. Соловьев) в своих фундаментальных трудах осмысляют русскую историю и свою эпоху не с духовной точки зрения Третьего Рима, а скорее с западнической. Наиболее известный философ B.C. Соловьев не любил Византию, трактовал понятие Третьего Рима как гордыню и выводил отсюда необходимость воссоединения с католиками. И даже профессор Московской духовной академии А.Д. Беляев в своем двухтомнике "О безбожии и антихристе" (Сергиев Посад, 1898), писал: "В старину иные русские Москву и Россию называли третьим Римом; но это название не привилось. В настоящее время никто из ученых не употребляет этого названия, а народу оно даже совсем неизвестно. Да и действительно, что общего у православной России с Римом?.. (с. 508).

В России, однако, нарастание апостасийных сил — декабристы, либералы-западники, марксисты — было не единственным процессом. Россия как бы раздвоилась, и наперегонки с апостасией верхов, после западнического XVIII в. с сильно поврежденной русскостью верховной власти, в XIX столетии обозначилась и противоположная тенденция: русская православная почва постепенно пропитывала собою верхи — вплоть до двух последних истинно православных Государей, чьи царствования вполне соответствовали симфонии с Церковью. Возникает правая русская общественность, которая констатирует плачевный духовный результат петровских реформ и предчувствует обрыв, к которому толкало Россию западничество.

Наше славянофильство XIX в. было лишь внешне схоже с западными романтиками, ибо в отличие от их туманного мистицизма стремилось к православной традиции. Да и называть их «славянофилами» — неточно, ибо их интересовал прежде всего вопрос: что такое Россия? Они переломили западническое подражательство петербургского периода и заложили фундамент для возрождения всей последующей русской идеологии. Однако в борьбе с западниками у большинства тогдашних славянофилов не было четкого понятия об удерживающем призвании российской монархии. Они видели особую роль России в слишком оптимистичном ходе истории и даже надеялись спасти Европу, чувствуя себя ее древней частью ("страна святых чудес"…), — хотя Европа уже давно не хотела быть «святой» и требовала того же от России.

Осознав это, правая русская мысль после Крымской войны стремится изолироваться от Европы и ее геополитического вызова — это было логическим развитием славянофильства. Н.Я. Данилевский в книге "Россия и Европа" (1869) верно отражает картину русско-европейских противоречий, ставит верную цель — строить свой славянский мир; однако примененная им к нациям натуралистическая аналогия не достаточна для понимания цели мирового развития и идущей в мире духовной борьбы, от которой не укрыться в свою изолированную цивилизацию. России в этой борьбе неизбежно предстояло принять вызов Запада, ибо ей была уготована всемирная удерживающая роль, которая даже в рецептах по «подмораживанию» (К.Н. Леонтьев, К.П. Победоносцев) не всегда осознавалась в должном масштабе.

Правда, в 1860-е гг. происходит первая (!) публикация писем старца Филофея; этому способствует длящийся русско-турецкий конфликт из-за судьбы порабощенных христиан. Соответственно публицистами обсуждается миссия Третьего Рима по отношению ко Второму, — но лишь в политическом аспекте: "Константинополь должен быть наш!. Удерживающее эсхатологическое значение Третьего (и последнего) Рима недостаточно осмыслено ни у Достоевского, ни у В.О. Ключевского, ни у М.Н. Каткова, ни даже в глубокой монографии "Монархическая государственность" (1905) Тихомирова (лишь позже он затронет эти темы)…

Разумеется, удерживающую идею России можно было выражать и иными словами, что мы видим в статьях и стихотворениях гениального Тютчева. Разные ее стороны ощущают Данилевский (особость славянского "культурно-исторического типа"), Достоевский ("русская всечеловечность", нарастание конфликта с западной культурой, грядущие "бесы"), Леонтьев (социально-культурный аспект византийский преемственности на фоне разрушительного эгалитарного всесмешения на Западе), Тихомиров (давший первое детальное обоснование самодержавия как истинной власти). Всех их господствующее либеральное мнение зачислило в «реакционеры», и они были ими — в смысле здоровой реакции на западничество и революционный нигилизм.

И, конечно, кто никогда не забывал об удерживающем призвании русского самодержавия, — так это наши православные подвижники: прп. Серафим Саровский, святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, оптинские старцы, св. о. Иоанн Кронштадтский, новомученик прот. Иоанн Восторгов… Их мудрые голоса тонули в море политических страстей и идей противоположной направленности. Но Истина не переставала быть таковой от того, что ее сознавали лишь немногие: она неумолимо действовала сама по себе — и уже все ближе к упомянутому "закону смерти"…

Приведем слова святителя Феофана Затворника о том, что надо "под Римским царством разуметь царскую власть вообще… царская власть, имея в своих руках способы удерживать движения народные и держась сама христианских начал, не попустит народу уклониться от них, будет его сдерживать. Как антихрист главным делом своим будет иметь отвлечь всех от Христа, то и не явится, пока будет в силе царская власть. Она не даст ему развернуться, будет мешать ему действовать в своем духе. Вот это и есть удерживающее. Когда же царская власть падет и народы всюду заведут самоуправство (республики, демократии), тогда антихристу действовать будет просторно… Некому будет сказать вето властное" ("Беседовательное толкование Второго Послания к Солунянам Епископа Феофана", М., 1873, с. 71).

Спровоцированная "мировой закулисой" русско-японская война 1904–1905 гг. и привязанная к ней первая революция открывают XX в. как первая попытка устранения Удерживающего. Но революционные структуры в России были еще слабыми, народ оказал им стихийное сопротивление ("черносотенство"), да и в далекой войне местного значения эта цель закулисы была недостижима.

Понадобилась Мировая война, знаменующая эпоху установления "Нового мирового порядка". В этой войне "мировой закулисе" путем длительной пропагандной, дипломатической и финансово-экономической подготовки удалось столкнуть и привести к крушению, с одной стороны, две последние наиболее консервативные европейские монархии (Германию, Австро-Венгрию) и, с другой стороны, Россию. Тем самым последние местно-удерживающие остатки западной монархической государственности (наследники "Священной Римской империи германской нации"), впавшие в националистическую гордыню, были спровоцированы "мировой закулисой" на устранение всемирного православного Удерживающего.

Русское царство было повержено совместными усилиями и его военных противников (включая опять-таки мусульманскую Турцию), и его лицемерных «союзников» по Антанте, руководимых международным еврейством, которое внутри внешней войны (она все-таки не грозила огромной России поражением) развязало главную — внутреннюю войну против Удерживающего, организуя революционеров и сепаратистов всех мастей. Объединенная масонами мощь этих сил была уникальна в истории по неограниченности финансовых средств и вседозволенности (план Гельфанда-Парвуса): клевета, дезинформация, подкуп, игра на разнузданных инстинктах масс, провокации, вооруженный террор против лучших деятелей…

Защитники православной монархии не могли себе позволить столь циничный арсенал средств для ответных действий. Во всей Европе консерваторы в свое время оказались не способны противостоять новым, демократическим течениям. Ибо консерватизм состоит в обладании и защите традиционных нравственных ценностей, а не в разработке «адекватных» методов противостояния силам откровенно безнравственным, агрессивно-разрушительным.

В других работах (см. раздел I данного сборника) мы уже рассмотрели действия враждебных сил. Сейчас повторим, что никто в нашей катастрофе не виноват больше нас самих. Ведущий слой российского общества (дворянство, интеллигенция, высшее чиновничество, да и большинство церковных властей) согрешил, поддавшись апостасийным процессам или не рассмотрев эту опасность. Это было следствием утраты в самой России знания о своем предназначении в мире и о сути православного самодержавия, что выразилось уже в 1905 г. в требовании демократической конституции, — на что Государь пойти не мог: это противоречило его ответственности как Помазанника Божия. Преодоление этого греха остается главной задачей русского народа, если мы хотим возродить Россию. И если нам еще оставлено время для этого, то прежде всего надо вынести уроки из случившейся катастрофы.