на дипломатическом поприще ознаменовали начало XIX века, их ждало лишь недолгое счастье. В 1804 году он писал: «Я живу как в сказке». Ему приходилось уезжать далеко, очень далеко, но возвращался он в Фервак. «Там жила фея, которая была немного не в себе. Ее называли «принцессой без всякой надежды», потому что если от ее друзей не было весточки хотя бы два дня, то она считала их умершими или уехавшими далеко-далеко в Китай…»
Шатобриан жил в Ферваке, поселившись в покоях Генриха IV. Он сам себе их потребовал. То был месяц август, и пламя страсти объединило Шатобриана и Королеву Роз. Страсть длилась не дольше обычного увлечения писателя. Когда в октябре он возвратился во дворец, пламя уже погасло. Шатобриан стал молчалив и не выказывал больше любви. У него был талант превращать в подруг самых страстных любовниц. Он возвращался в Фервак в 1816-м, в 1819-м и, наконец, в 1823 году. Но любви больше не было. Дельфина же продолжала сохнуть по нему до самой смерти 13 июля 1826 года. Это произошло в Бексе…
С 1982 года замок является собственностью КИННОР, музыкальной ассоциации, объединяющей как людей с ограниченными возможностями, так и здоровых людей.
Часы работы
Экскурсии по телефону 02 31 32 33 96.
http://le.kinnor.monsite-orange.fr/
Ферне (Ferney)
Господин Вольтер и его племянница
Рай земной там, где я нахожусь…
Вольтер
Когда Вольтер в 1758 году купил участок в Ферне, который на настоящий момент относится к департаменту Эн, ему было шестьдесят два года, и он успел рассориться с половиной Европы: сначала с королем Франции Людовиком XV, считавшим его опасным агитатором и пособником сатаны, а затем и с прусским королем. Фридрих Великий, при дворе которого просветитель жил два года и который выказывал ему благоговение, не смог простить Вольтеру его писательский талант. Вольтер превосходил короля в этой области и, не стесняясь, афишировал это. Наконец, Вольтер поссорился с «месье из Женевы», рядом с которыми он поселился в очаровательном особняке, названном «Отрадное». Они не поняли той чести, которую он им оказал, начав критиковать этих ярых кальвинистов так же яростно, как и католиков. Великий писатель вообще считал любую форму фанатизма страшным грехом.
Устав от вечных споров, надеясь пожить в тишине и покое, Вольтер приобрел очаровательное местечко в Ферне и поспешил написать своему давнему другу Терио: «Заброшенный участок в Ферне теперь очень хорош; я строю тут прекрасный дворец (тут он немного преувеличил); у меня есть земля и древесина, а мрамор мне поставляют с Женевского озера. Я построил на этой красивейшей земле три поместья недалеко друг от друга и сделал в Ферне множество других преобразований. Все это мне обошлось в десять тысяч ливров, но на самом деле выйдет более двадцати, потому что еще приходится содержать дом с тридцатью людьми и кормить двенадцать лошадей. Сам бы я, дорогой мой друг, обошелся сотней экю в месяц, но мадам Дени, моя любезная подруга, заслуживает дворца, кухарок, кареты и роскоши…»
Ох уж эта мадам Дени! Вот о ком следует рассказать, потому что именно она управляла прекрасным раем на земле, созданном ее дядей. Она была племянницей Вольтера и в то же время хозяйкой дворца и его любовницей. Но она, по меньшей мере, не оказывала ему той чести, которую он заслужил.
Когда в 1749 году умерла маркиза де Шатле, любовь всей жизни и советчица Вольтера, Марии-Луизе Дени, дочери Екатерины, сестры великого философа, было тридцать семь лет. Она была привлекательной женщиной, может, чуть полноватой, но такой веселой и приветливой, что никто не мог ее упрекнуть в паре лишних килограммов. Дело все в том, что под приятной внешностью скрывалась душа мегеры и эгоистки, а также корыстное сердце. Она овдовела пять лет назад, и лишь присутствие мадам де Шатле, которую Мария-Луиза ненавидела, мешало ей посвятить себя дядюшке, к которому она, если не считать пары ее любовников, уже давно питала нежные чувства. Гениальный дядя не мог не привлекать женские сердца.
Именно она стала утешать Вольтера, когда он оплакивал «дорогую Эмили». Он был очень несчастен, и хитрая племянница приложила все силы к тому, чтобы растопить «бесчувственное сердце». Она окружила дядю заботой и так привязала его к себе, что при отъезде в Потсдам он с трудом ее оставил: «Я зря вас покинул. Я думаю о вас больше, чем можно предположить…»
Вольтеру так ее не хватало, что он умолял ее приехать в Германию:
«Дорогое мое дитя, король Пруссии сделал меня своим камергером, наградил меня орденом, назначил жалованье в двадцать тысяч франков и предложил вам четыре тысячи, дабы обеспечить нашу жизнь, если бы вы переехали из Парижа в Берлин».
Мадам Дени почти не раздумывала. Конечно, ее прельщали деньги, но в Париже ей всего хватало, к тому же она могла позволить себе любовные приключения: одно – с немецким музыкантом, другое – с маркизом из Генуи, третье – с испанцем, маркизом де Хименесом, «высоким и длинноногим, постоянно печальным». Поэтому она не очень быстро собралась и поехала в Германию лишь тогда, когда между Вольтером и Фридрихом II испортились отношения. Возможно, потому что дядя просил ее приехать на встречу во Франкфурт, в отель «Золотой лев».
По приезде она обнаружила Вольтера в окружении шпионов прусского короля, требовавшего вернуть обратно некий сборник «стихов», которые он написал. Все это привело к комичной и навязчивой ситуации, продлившейся несколько недель. Брагодаря ей отношения между дядей и племянницей вышли на новый уровень: они так скучали друг по другу, что, утешая друг друга, не заметили, как оказались в одной постели. Причем они не пожалели об этом, и по приезде в Париж мадам Дени стала любовницей Вольтера, да так ей и осталась.
Возвращение на родину ограничилось приездом в Кольмар, где Вольтер пробыл год, пытаясь найти другое место жительства, потому что ни один европейский монарх не хотел его принимать. Новым домом для него стала Швейцария, а затем Ферне, где импозантная мадам Дени превратилась в хозяйку, принимая высокопоставленных людей со всей Европы. Если уж монархи не хотели более принимать несчастного великого человека, то их подданные, по крайней мере, были не столь категоричны.
В Ферне Вольтер построил конюшню, затем часовую фабрику, которая получила большое признание по всему миру – даже в Тунисе и Алжире. Но и об искусстве писатель не забывал. Самая великодушная часть его творчества была написана в Ферне, и особенно тут следует