Читать интересную книгу Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

– А Микаэль Блумквист?

– Мне не удалось с ним связаться. Его мобильник не отвечает.

– О'кей. Но приметы Лундина сходятся с приметами человека, совершившего нападение на Лундагатан. Так что мы можем исходить из того, что парни из «Свавельшё МК» с некоторых пор охотились за Саландер. А почему?

Бублански развел руками.

– А что, если Саландер жила в летнем домике Бьюрмана все время, что мы ее искали? – задалась вопросом Соня Мудиг.

– Я тоже об этом подумал. Но Йеркер с этим не согласен. В доме ничего не говорит о том, что в нем в последнее время кто-то жил, а кроме того, у нас есть свидетельница, которая увидела ее впервые только сегодня.

– Зачем она туда приехала? Я сомневаюсь, чтобы у нее была там назначена встреча с Лундином.

– Это вряд ли. Вероятно, она явилась туда что-то искать. А единственное, что мы там нашли, это были папки, содержавшие, по всей видимости, материалы о Лисбет Саландер, собранные лично Бьюрманом. Там имелись самые разные документы: из социальной службы, из опекунского совета и старые школьные отчеты. Но части папок не хватает. Они пронумерованы на корешках. У нас имеются папки за номерами один, четыре и пять.

– Вторая и третья отсутствуют.

– А может быть, и больше, если есть последующие номера.

– И тут встает вопрос: зачем Саландер понадобилась информация о ней самой?

– Я могу представить себе две причины. Либо она хотела скрыть что-то, что знал о ней Бьюрман, либо хотела сама что-то выяснить. Но есть и еще вопрос.

– Да?

– Зачем Бьюрману было собирать такое подробное личное дело о Саландер и прятать его в летнем домике? Похоже, что Саландер обнаружила его там на чердаке. Он был ее опекуном, и в его обязанности входило следить за ее финансовыми делами и тому подобное. Но, судя по папкам, он как одержимый собирал все возможные данные о ее жизни.

– Чем больше мы узнаём о Бьюрмане, тем он все более кажется темной лошадкой. Сегодня я как раз об этом задумалась, когда читала список клиентов в «Миллениуме». Почему-то я ждала, что наткнусь там на его имя.

– Вполне логичная мысль. В компьютере Бьюрмана хранилась большая коллекция порнографических снимков на темы насилия, и ты сама ее нашла. Об этом стоит подумать. Ты что-нибудь откопала?

– Сама еще не знаю. Микаэль Блумквист занимается людьми из списка, но, со слов девушки из «Миллениума» Малин Эрикссон, он не обнаружил ничего интересного. Ян... я должна кое-что сказать.

– И что же?

– Я не верю, что это сделала Саландер. Я имею в виду убийства в Энскеде и на Уденплан. Сначала я точно так же, как и все остальные, была в этом уверена, но теперь больше так не думаю. Хотя сама не могу объяснить почему.

Бублански кивнул. Он и сам думал так же.

***

Белокурый гигант беспокойно слонялся взад и вперед по дому Магге Лундина в Свавельшё, то останавливаясь перед кухонным окном, то глядя перед собой на стену. По всем расчетам, им давно пора было вернуться. Его грызла тревога. Что-то было не в порядке.

Кроме того, ему было не по себе одному в чужом жилище. В его комнате наверху гулял холодный ветерок, в доме то и дело раздавались какие-то скрипы. Он пытался освободиться от этого неприятного чувства. Белокурый великан знал, что все это глупости, но не любил оставаться в одиночестве. Он нисколько не боялся людей из плоти и крови, но ему казалось, что в пустых деревенских домах таится какая-то несказанная жуть. Множество разных звуков будили его воображение, он не мог избавиться от ощущения, что какая-то злобная сила следит за ним сквозь дверную щель. Иногда ему чудилось, что он слышит ее дыхание.

В молодости его дразнили из-за боязни темноты. То есть дразнили, пока он не проучил хорошенько своих одногодков да и тех из приятелей постарше, которые забавлялись, потешаясь над ним. Уж что-что, а проучить он умел.

И все равно это ему мешало. Он терпеть не мог темноту и одиночество. Он ненавидел создания, населявшие безлюдную тьму. Он мечтал, чтобы Лундин поскорее вернулся. Присутствие Магге восстановило бы его душевное равновесие, даже если бы они не разговаривали и находились бы в разных комнатах. Ему нужно было слышать настоящие, живые звуки и движения и знать, что поблизости есть другой человек.

Он пытался отвлечься, слушая диски на стереопроигрывателе, и, не находя покоя, стал шарить на полке в поисках какого-нибудь чтива. Однако интеллектуальные запросы Лундина, как на грех, оставляли желать лучшего, так что ему пришлось довольствоваться журналами о мотоциклах, журналами для мужчин и дешевыми карманными изданиями того рода, которыми он сам никогда не увлекался. Чувство одиночества переходило в клаустрофобию. На время он занял себя тем, что почистил и смазал пистолет, который всегда держал при себе в сумке, и это занятие оказало на него свое целительное действие.

В конце концов он почувствовал, что в доме больше не выдержит, и вышел на двор, намереваясь прогуляться и хотя бы глотнуть свежего воздуха. Стараясь держаться так, чтобы его не было видно из соседнего дома, он смотрел на освещенные окна, за которыми находились люди, и, замерев на месте, прислушивался к слабым звукам далекой музыки.

Возвращаться в лачугу Лундина страшно не хотелось: он долго с бьющимся сердцем простоял на лестнице, прежде чем справился с собой и решился отворить дверь.

В семь часов он спустился вниз и сел перед телевизором, чтобы посмотреть новости по ТВ-4. Главная новость дня повергла его в изумление: это был подробный рассказ о стрельбе в летнем домике в Сталлархольме.

Бегом взлетев по лестнице в гостевую комнату, он запихал в сумку свои личные вещи, и через две минуты белый «вольво» рванул прочь.

Он успел убраться в последнюю секунду. Всего в паре километров от Свавельшё он разминулся с двумя полицейскими машинами, мчавшимися ему навстречу с включенными сигнальными маячками.

***

С Хольгером Пальмгреном Микаэль наконец-то смог встретиться в шесть часов вечера в субботу, и эта встреча стоила ему немалого труда. Главная трудность состояла в том, чтобы выпросить у персонала разрешение. Микаэль уговаривал так настойчиво, что сиделка наконец позвонила какому-то доктору Сиварнандану, жившему, по-видимому, поблизости от больницы. Уже через пятнадцать минут Сиварнандан был на месте и взял на себя решение проблемы с настойчивым журналистом. Сперва он ни за что не соглашался. На протяжении последних двух недель уже несколько журналистов искали встречи с Хольгером Пальмгреном, надеясь вырвать у него несколько слов, и ради этого прибегали к самым отчаянным способам. Старый адвокат решительно отказывался принимать таких посетителей, и персоналу было дано указание никого к нему не пускать.

Сиварнандан и сам следил за развитием событий с большой тревогой. Его страшно напугали сенсационные газетные заголовки, посвященные Лисбет Саландер, и он заметил, что его пациент впал в глубокую депрессию, которая (как подозревал Сиварнандан) была вызвана тем, что Пальмгрен не мог предпринять никаких действий. Хольгер Пальмгрен забросил свои занятия по реабилитации и целыми днями читал новости и следил за телевизионными сообщениями о погоне за Лисбет Саландер. В остальное время он сидел у себя в комнате, погруженный в глубокую задумчивость.

Микаэль упрямо не отходил от стола доктора Сиварнандана, объясняя, что ни в коем случае не намерен причинять какие-либо неприятности Хольгеру Пальмгрену и что он вовсе не собирался добиваться от него интервью. Он рассказал о том, что с Лисбет Саландер они старые друзья, что он не верит в ее виновность и отчаянно нуждается в информации, которая прояснила бы некоторые моменты ее прошлого.

Доктора Сиварнандана нелегко было переубедить. Микаэлю пришлось сесть и подробно разъяснить ему свою роль в этой драме. Только после получасовой беседы Сиварнандан согласился. Попросив Микаэля подождать, он поднялся наверх к Хольгеру Пальмгрену, чтобы спросить, хочет ли тот принять посетителя.

Вернулся доктор через десять минут.

– Он согласился с вами встретиться. Если вы ему не понравитесь, он выставит вас за дверь. Он не согласен давать никаких интервью и требует, чтобы вы ничего не писали в средствах массовой информации о вашей встрече.

– Заявляю, что я пришел не для того, чтобы написать о нашей беседе.

У Хольгера Пальмгрена была маленькая комнатка, где стояли кровать, комод, стол и несколько стульев. Он походил на седовласое тощее огородное пугало, и было сразу видно, что у него явные проблемы с координацией движений, но, когда Микаэля впустили в его комнату, больной все же встал ему навстречу. Он не протянул ему руки, но указал на один из стульев, стоявших вокруг небольшого столика. Микаэль сел. Доктор Сиварнандан остался в комнате.

Сначала Микаэль с трудом разбирал речь Хольгера Пальмгрена, которого плохо слушался язык.