Джош не шевелился, прижав к губам тыльную сторону ладони, и не плакал, просто слезы сами по себе катились по щекам. Язык не подчинялся, а слезы все капали и капали.
- Что я должен сделать? - проговорил он наконец.
- А что ты можешь сделать? Кто твои покровители? Они не из мациановцев?
- Нет.
- Тогда кто они?
Секунду Джош не отвечал. Слезы высохли, их источник иссяк. Казалось, вся память Джоша выцвела добела, в ней слились станционная тюремная лечебница и какое-то очень далекое место... Палаты с белыми стенами и люди в белой форме... И он понял в конце концов, почему ему было так хорошо и уютно в лечебнице. Потому что она - его родной дом. Больничные палаты одинаковы по обе стороны Черты.
- Допустим, кое-что я смог бы сделать, но по-своему, - сказал он. Допустим, я поговорю с моим покровителем, и он, возможно, согласится помочь. Но... услуга за услугу.
- Какая?
Джош откинулся на спинку стула и подбородком указал на занавесь, за которой ждали Коледи и Крессич.
- У тебя дело уже на мази, верно? Предположим, я внесу очень ценный вклад. Что тебе больше всего нужно из того, что есть на станции? Я бы и сам мог это взять, но у меня не хватит сил удержать.
- У меня хватит, - пообещал Габриэль.
- Есть только одна вещь, которая нам нужна позарез и которую мы не можем взять без применения мускулов. Челнок. Мы хотим бежать на Нижнюю, прежде чем все будет кончено.
Несколько мгновений Габриэль молчал.
- Ты можешь к нему подобраться?
- Я же сказал, у меня есть друг. Мы хотим улететь.
- Мы могли бы сделать это вдвоем.
- Втроем. С моим другом.
- Это с ним ты орудовал на рынке?
- Предполагай все, что угодно. В общем так. С нашей помощью ты пройдешь на любой участок. А ты должен позаботиться, чтобы мы благополучно убрались со станции.
Габриэль медленно кивнул.
- Мне пора возвращаться, - сказал Джош, - и приступать к делу. Времени в обрез.
- Челноки теперь швартуются в красном доке.
- Я могу тебя туда провести. И всюду, куда понадобится. Главное, чтобы хватило людей для захвата.
- Пока мациановцам будет не до нас?
- Да, пока им будет не до нас. Это можно устроить. - Он испытующе поглядел на Габриэля. - Ты взорвешь Пелл? Когда?
Казалось, Габриэль размышляет, стоит ли отвечать.
- Джош, я не маньяк и не самоубийца. Я не меньше твоего хочу выбраться, а "Молот" на этот раз никак не успеет вовремя. Челнок вполне годится... или капсула. Лишь бы выбраться на орбиту и дождаться наших...
- Ладно, - кивнул Джош. - Ты знаешь, где меня искать.
- А ты уверен, что в доке сейчас есть челнок?
- Выясню. - Джош встал, ощупью добрался до темной арки и вышел в шум зала. Из-за ближайшего столика торопливо поднялись Коледи со своими людьми и Крессич, но успокоились при виде Габриэля, вышедшего из кабинки секундой позже.
Джоша пропустили. Он пробирался между столиками к выходу, а посетители, склонившие головы над тарелками и стаканами, не поднимали на него глаз.
Он шагнул в коридор, наткнувшись на стену прохлады и света, и жадно вдохнул свежий воздух. Его подташнивало, шалили глаза - казалось, будто по полу от его ног расползаются бесформенные тени. Иллюзия и реальность. Правда и ложь. Сытин - ложь. И сам Джош - иллюзия... Часть его мозга действовала как автомат - коим он, в сущности, и был. Он перебирал в памяти свои инстинкты, которым никогда не доверял, поскольку не мог понять, зачем они нужны. Он снова глубоко вздохнул, стараясь рассуждать здраво. Тело его тем временем автоматически лавировало по коридору, а глаза искали укрытия.
Только в баре Нго, в привычном углу, когда он вновь принялся за остывший обед, а реальность Пелла то и дело заглядывала из коридора в зал, - только тогда с него начало спадать оцепенение. Он размышлял о Дэймоне, о единственной человеческой жизни, которую, вероятно, мог спасти.
Убийства. Вот для чего он был создан. Вот для чего существовали подобные ему и Габриэлю. Джошуа и Габриэль... сколько извращенного юмора в этих именах! [Джошуа - англизированное Иисус; Габриэль - романизированное Гавриил.] Его передернуло. "Рожденные в колбе"! Белизна в его снах... Белизна, в которой он жил... Гомункулус, старательно изолированный от человечества, воспитанный гипнопедическими машинами, вооруженный правдоподобной ложью о том, как он был человеком.
Вот только в этой лжи оказался изъян. Она слишком дорога сгустку человеческой плоти с человеческими инстинктами. Недаром он жил ею в своих снах.
Давясь, он подчистил тарелку, смочил пересохшее горло тепловатым кофе, заново наполнил чашку жижей из термокофейника.
Он спасет Дэймона. Остальные умрут. Чтобы выручить друга, Джошу придется молчать, а Габриэлю - направить своих помощников по ложному пути. Все погибнут. Все, кроме Джоша, Габриэля и Дэймона.
Но Дэймон не захочет уйти. Как его убедить? И решится ли Джош вообще заговорить с ним об этом? Логика... нужна логика. Аргументы. Какие?
Алисия Лукас-Константин. Женщина, столько раз помогавшая им обоим. Она не сможет улететь. И надзиратели, которые отдали Джошу выигранные им деньги. И низовик, охранявший Дэймона и Джоша издали. И люди, пережившие ад на кораблях и в "К"... И все станционеры - мужчины, женщины, дети...
Он плакал, пряча лицо в ладонях, а тем временем где-то в недрах его сознания спокойно и эффективно трудились рефлексы. Джош знал, как уничтожать станции наподобие Пелла. Знал, что это единственная причина, по которой он существует. Во все остальное он больше не верил.
Он вытер глаза, допил кофе, выпрямил спину и застыл в ожидании.
2. УНИАТСКИЙ РЕЙДЕРОНОСЕЦ "ЕДИНСТВО": ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 8.1.53
Выпала двойка. Эйрис огорченно пожал плечами, Джекоби записал новые ставки, а Азов приготовился бросить кости еще раз. В кают-компании на нижней палубе всегда присутствовали двое молодых стражников с абсолютно ничего не выражавшими лицами. Сейчас эти солдаты сидели на выдвижных койках и наблюдали за игрой. Эйрис и Джекоби, а изредка - и Азов проигрыш не отдавали, поскольку не имели наличных. Взаимный расчет откладывался до прибытия на какой-нибудь островок цивилизации (что, полагал Эйрис, так же зависит от воли рока, как выпадающие очки).
Единственной явной опасностью для пассажиров "Единства" была скука. День ото дня все больше времени Азов проводил в их обществе - сидел за столом мрачноватый, одетый во все черное. Устав запрещал ему играть в азартные игры и выпивать вместе с подчиненными. Вероятно, манекены как-то развлекались у себя в каютах, хотя Эйрис не мог этого вообразить. Их ничто не трогало, ничто не пробуждало интереса в тусклых ненавидящих глазах. Каждый день по восемь-девять часов Эйрис и Джекоби просиживали в кают-компании, и если у них не "гостил" Азов, то скука становилась невыносимой. Никакой работы, никакой пищи для ума. Четыре стены, "любезно" предоставленные им, два соглядатая и разговоры, разговоры...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});